Грохнули за ними двери двухэтажек, и вскоре в огромной вселенной погасло несколько десятков звезд подмосковного поселка.
Фальшивомонетчик
Ему нравилось собирать деньги и покупать на них что-нибудь нужное.
Но в тот день он полез в тайник с другими целями. Ему срочно понадобились два металлических рубля. Он взял их и пошел в сарай, где лежали в ящике для гвоздей старый напильник, казеиновый клей, которым, мама говорила, можно «черта склеить», клок наждачной бумаги и другие слесарно-столярные принадлежности.
В сарае было сыро. Он еще подумал: «А вдруг не получится?» Но дикая, властная сила увлекла его, разгорячила. Он положил монету на порожек — обыкновенный деревянный брусок, о который упиралась дверь, — и старательно с нажимом провел по «орлу» большим напильником со ржавыми висками и отколотым носом. «Получится!» — почему-то показалось. Вскоре, однако, заболела спина. Он поднялся, посмотрел на монету: «орел» оказался крепким орешком — ни одной царапины!
— Вот это да! — не поверил своим глазам.
Самое бы время положить деньги на место, но нет!
— Петька сделал «двушку» с двумя «решками», а у меня будет «рубль» такой же! Кто догадается? Зато у всех выиграю! Получится! Сточу две монеты и склею их.
Дрыг-дрыг, — скрипел напильник о монету. Дрыг-дрыг. «Обязательно получится!» Но монета была из крепкого металла. Она волчком вертелась по порожку, впивалась в пальцы, сбрасывала на них напильник, дразнила его.
— Получится! — рычал он. И вдруг, отбросив напильник, крикнул: — Я понял! Его надо сплющить!
Подхватил с пола молоток, ударил им по «орлу» — дело пошло! Уже после трех ударов «орел» сдался, потерял лицо. Он ударил по монете еще несколько раз и, смахнув пот со лба, поднялся, посмотрел на дело рук своих:
— Ух ты!
Ни «орла», ни «решки» на монете! Гладкая получилась монета, как обыкновенная бита. Сразу стало грустно. Сырость сарая щекотала холодом вспотевшие руки, лоб, спину. Он закрыл дверь, поплелся домой. Там нудно тикали часы.
— Ничего себе! Только двадцать минут прошло! А копил этот рубль десять дней.
Вечером он показал монету соседу. Тот был старше его, уже работал и понимал толк в этих делах.
— Чудак — человек! — усмехнулся молодой рабочий. — Старым рашпилем задумал рубль сточить! Да без верстака.
Сочувствие смягчило боль. Он честно спросил:
— А что теперь с ним делать?
— В магазин снеси. Тут, если глаза не старые, четко видно: «Один рубль».
— Не копейка же, — сказал он и утром пошел в магазин.
Продавщица ему понравилась. Большая, в белом чистом халате и с добрым лицом. Он встал в очередь, подошел к весам, смело протянул руку:
— Мне печенья!
— Только деньги дай сначала, — вернула она монету.
— А вот же, рубль целый. Видите, написано?
— Где?? — большую, как скала, продавщицу перевернуло глазами к окну. — Ничего не вижу. Кусок железа какой-то!
Понимая, что такой рубль сразу не распознаешь, он терпеливо повторил:
— Вот, смотрите! Один рубль — это «решка», а это «орел». Все четко.
Очередь нервно заколыхалась.
— Бита какая-то, — сказал кто-то.
— Нет, мальчик, не вижу! — окреп голос за прилавком. — У тебя деньги есть?
— Вот же — рубль целый, — тихо вымолвил мальчик, заметив, как стал подрагивать голос, как появились в нем совершенно не нужные влажные звуки.
— Да ты что, издеваешься? Бляшку какую-то недоделанную принес и товар требуешь!
— Ничего она не недоделанная! — огрызнулся покупатель.
— А что же настоящая? Бита настоящая, да?! — съехидничала продавщица.
— Рубль это, а не бита.
— Фальшивый какой-то рубль, — брякнула женщина в очереди.
— Самый настоящий рубль.
— Фальшивый! — довольно улыбнулась продавщица и, видимо, ей понравилось это слово, хлестанула. — Вот еще фальшивомонетчик объявился! Ну надо же! Такой клоп, а уже фальшивомонетчик!
С побитой монетой в кулаке он выбежал из магазина.
— Сама ты фальшивая! — рубанул рукой по воздуху, пошел, ничего вокруг не замечая. — Десять дней собирал, а она обзывается! Я же не виноват, что у меня верстака нет. Что она слепая? Видно же: «Один рубль». В кино два раза не ходил…
Он остановился, удивленно заморгал: речка, белые облака, рыбаки.
— Почему удочку не взял? — крикнул Васька. — Плотва идет!
Васька был одним из тех, кого он хотел обыгрывать в «расшибалку» со своим рублем с двумя «решками». Васька был друг.
— Чего молчишь, как вяленая рыба?
— Сам ты вяленый! — ответил он, не зная, куда деть исковерканный рубль.
Васька был друг. И все, кто играл с ним в «расшибалку», были друзья.
«Фальшивомонетчик ты, вот кто! — вынес он себе приговор. Самый настоящий фальшивомонетчик».
Скользкое, противное слово залило краской лицо. Он съежился и… швырнул монету в реку.
— Ты что, псих? Плотва же идет!
— Да ладно тебе. Покажи!
Васька гордо кивнул под ноги:
— В бидоне. Зря удочки не взял.
В бидоне скучали пять пескарей и две плотвички.
— Хочешь, полови. А я пойду песчаника накопаю. Вон туда, поближе к осоке закидывай.
Славка взял удочку, щелкнул поплавком по рыхлому облаку, плавающему в реке, и вздохнул.
Злые и жадные
— Ты с ними осторожней. Они, глухонемые, как черти, — сказал дядя Витя, когда в квартиру въехала семья глухонемых.
Он был добрый человек, один раз даже в баню взял Славку. Но глухонемая тетя Варя и ее глухонемой муж дядя Коля никогда не злились на него. А их дети! Они слышали и говорили нормально! Не заикались, не шепелявили, не картавили. Вдобавок, Вовка, их старший сын, был мировой пацан. Он ничего не жалел. Корку черного натрет чесноком — оставит. Пистолет шпоночный смастерит — поможет. Крючки на пескаря раздобудет — даст один…
— Злые они, — твердил дядя Витя, а Славка не знал, что и сказать: ему и в баню хотелось, и Вовка обещал научить его рисовать.
Рисовал Вовка, как настоящий художник. Особенно получался у него окруженный кустарником дом под луной обязательно с электрическими проводами через реку, пересекающую холмистое поле. Вовку хвалили, и Славке тоже захотелось научиться рисовать.
Но у него даже луна не получалась. Тогда он попросил Вовку, тот обещал помочь, «когда будет время». Славка ждал-ждал, устал ждать, чуть не поверил дяде Вите, свалив Володькину вредность на его глухонемых родителей, как вдруг однажды мама обрадовала его:
— Тетя Варя сказала Вовику. Он сегодня поучит тебя.
Славка ликовал, разглядывая во все глаза, как мама точит карандаши, как летят на газету разноцветные стружки. Наконец вошла тетя Варя. Мама «выслушала» ее, повернулась к сыну:
— Иди, он ждет тебя.
Вовка уже творил свою знаменитую картину.
— Никогда так не получится, — удрученно хмыкнул ученик.
— А ты не спеши, — быстрыми штрихами мастер набросал в альбоме контуры первой Славкиной работы. — Понял, как надо?
— Да! — задрожал от волнения ученик и, мотая головой от Вовкиного листа к своему, стал копировать движения мастера, мимику и, как ему казалось, линии на бумаге.
— Неплохо, — повторил Вовка и вновь «подкорректировал» ластиком и карандашом Славкин рисунок, поясняя при этом. — Сильно не нажимай, так стирать легче.
После очередной правки Вовка одобрительно вздохнул:
— Кажись ничего себе. Теперь закрашивай. Вот как это делается.
Славка был счастлив: получились у него дом, луна и даже кусты!
— Очень хорошо! — поразилась мама, а тетя Варя подняла большой палец и мыкнула «Мы-мы-мы!»
Успех окрылил. Несколько дней Славка честно пытался стать художником, но приехал из командировки дядя Витя, увидел его творение и вынес суровый приговор:
— Вовкина работа.
— Он сам рисовал, — учитель нахмурил брови и понес горшок сестренке.
— Так я и поверил, — усмехнулся знаток жилпоселовской живописи и добавил. — Не тушуйся. Картины малевать могут не все. А с ними ты осторожней. Злые они все и жадные.
«Ничего они не злые. И не жадные», — подумал Славка, но спорить не решался, боясь, как чистописания, старого корыта, в котором купала его мама каждую субботу.
А время шло, внося в жизнь поселка радостные и грустные перемены: вдруг глухонемые купили дом в деревне Киселихе и как-то внезапно переехали туда. Славка даже не попрощался с Вовкой, из-за чего долго переживал. Зато дядя Витя радовался:
— Во жадюги! Домину купили — шутка ли сказать. Ладно в субботу пойдем в баню. Все двойки твои отмоем.
Но вскоре дядя Витя (тоже как-то внезапно) получил квартиру, и в его комнату въехали новые соседи. Они понравились Славке, хотя о старых он помнил долго. Ему даже сны снились о том, как он в бане учится рисовать дома и провода. Снилось ли что-нибудь такое маме не известно, но как-то утром она сказала:
— Пойдем в Киселиху? С Вовиком встретишься.
— Ура! Киселиха!
К деревне они подошли в полдень. Мама долго расспрашивала местных о глухонемых, а Славка искал «домину», которую те отхватили. Наконец какая-то старушка указала дорогу:
— Вон туда ступайте. Аккурат, последняя изба.
Миновав домины, дома, домики, они вышли в поле, которое начиналось сразу за кособоким бревенчатым сараем.
— Нам сюда кажется, — мама шагнула к калитке, а когда их впустили в низкое помещение, и Славка увидел радостную тетю Варю, которая приветливо потянулась к его голове, ему стало стыдно — почему же он не поспорил с дядей Витей?!
Хозяйка усадила гостя за стол, поставила перед ним стакан с варенцом и «затараторила» с мамой.
Варенец — вещь вкусная! На поселок часто приходили старушки из соседних деревень. Они «заламывали» цены, но в дни «получки» мама покупала Славке варенец.
— Вовик поехал на футбол, — «перевела» мама. — Он пятый класс без «троек» закончил.
— У-у! Зря только шел в такую даль.
Но тетя Варя не дала Славке разгруститься, поставив на стол еще один стакан с варенцом и большую кружку компота.