Майор, судя по всему, был человеком рассудительным, и, зная о близких отношениях между князем и «державцами», решил предусмотреть тот случай, что они помирятся, и тогда все шишки повалятся на него. Поэтому он притворился мертвецки пьяным, спал до глубокой ночи, а затем тайно явился к Тувеле, и оповестил ее о полученном приказе, чтобы та могла вывезти все ценности, какие только может, поскольку утром он все опечатает, а они будут арестованы.
Тувеле поспешила предупредить зятя, и тот успел сбежать в Бреслау со значительной частью накопленных Ицковичами драгоценностей.
Наутро майор сдержал свою угрозу, и больше того: заставил Ицковичей написать родственникам письма с приглашениями на свадьбу — с тем, чтобы заманить их в ловушку. В результате были арестованы 97 родственников Ицковичей. Это были далеко не все члены их большой семьи — многие из приглашенных отказались ехать на «свадьбу», догадавшись, что что-то тут неладно.
Тувеле попросила жителей города направиться к Бешту и попросить его силой своей молитвы и сверхъестественных способностей избежать трагической развязки этого дела. Но так жители Слуцка уже давно ненавидели «державцев» за их притеснения, то они выполнили эту просьбу весьма своеобразным образом: прибывший в Меджибож посланник ее, конечно, передал, но при этом добавил от имени евреев города, что те просят Бешта не вмешиваться и предоставить Шмуэля Ицковича и его близких их судьбе. «Я уже прикинул, как им помочь, но коли евреи просят не оказывать им помощи, то я помогать не стану», — ответил Бешт.
В результате Шмуэль Ицкович скончался вскоре после своего ареста в тюрьме 1745 году, а спустя два года там же умер и престарелый отец «державцев» Ицхак Сегал. «И случилось это все через двадцать два года, как и написал ему Бешт», — добавляет «Шивхей Бешт».
Но, как уже было сказано, правдивость этого рассказа о «несомненном точном предсказании» Бешта вызывает большие сомнения, что в немалой степени обусловливает скептицизм и по отношению к другим рассказам «Шивхей Бешт» в целом.
Начнем с того, что дата «падения державцев» известна — это 1744/45 год. Таким образом, Бешт должен был сделать свое предсказание в 1722 году, а это никак невозможно — ему было тогда 24 года, и он был никому неизвестным меламедом, а в этой истории он прибывает в Слуцк уже известным всем евреям духовным авторитетом. Даже если допустить, что рассказчик перепутал, и Бешт вместо двадцати двух лет назвал двенадцать, как это предполагают некоторые исследователи, то, стало быть, его приезд в Слуцк и бегство из этого города происходит в 1733 году, но все опять не очень складывается.
Да, державцы и в самом деле поселились в Слуцке в 1733 году, но Бешту в это время тридцать пятый год, он еще не раскрылся миру, живет отшельником в Карпатах, а значит, Тувеле никак не могла пригласить его в город, а даже если бы и пригласила (напомним, Бешт совершал чудеса и до «раскрытия»), то его приезд не наделал бы такого ажиотажа.
Надо заметить, что в целом «Шивхей Бешт» очень верно описывает Слуцк как бастион противников Бешта и его учения, и таким город остался и в последующие столетия. Нехасидские источники утверждают, что Бешт появился в Слуцке в 1739 году в надежде создать там мощное ядро своих сторонников, но потерпел неудачу и был с позором изгнан из города. Часть из этих источников даже добавляет, что перед изгнанием Бешт был подвергнут физическому наказанию во дворе главной синагоги города «Калте Шул».
Шестой Любавичский ребе Йосеф Ицхак Шнеерсон (РАЯЦ) рисует в своих мемуарах несколько иную картину событий того года: «Прошло около трех лет, и сыновья р. Боруха вновь поехали к Баал-Шем-Тову, как наказал им отец. Баал-Шем-Тов имел для них важное поручение. Он наказал им по возвращении домой арендовать имения князя Радзивилла со всеми реками, мельницами, корчмами, кирпичными заводами и др. Эти имения должны быть предназначены для заселения их еврейскими семьями и служить им источником для жизни.
— Когда евреи будут иметь на жизнь, — рассуждал Баал-Шем-Тов, — то они смогут лучше отдаваться делу служения Всевышнему.
Баал-Шем-Тов наказал также сыновьям р. Боруха перевести йешиву в самый Слуцк, для этого уже пришло время. Слуцк, город митнагдим — ревнителей; вначале они были противниками нистаров и каббалистов, а затем — хасидов. Но к тому времени город уже значительно изменился. Такую йешиву, как р. Боруха и его сыновей, нет нужды держать больше вдали от Слуцка. Пришло уже время переместить йешиву в самый Слуцк, некого больше опасаться. Сыновья р. Боруха так и сделали. Они построили в Слуцке большое каменное здание и перевели туда йешиву.
В месяце Сиван пятисотого года (1740 г.) отпраздновали новоселье этой йешивы и был устроен большой праздник. Сыновья р. Боруха выразили желание чтобы р. Исраэль Баал-Шем-Тов прибыл на праздник новоселья йешивы. Это был удобный момент, чтобы дать возможность городу митнагдим познакомиться с вождем нового хасидского толка. Баал-Шем-Тов согласился и прибыл в Слуцк. Он оставался в городе целый месяц.
Слуцк не был уже больше тем городом ревнителей, каким он был во время нахождения там р. Адама Баал-Шема. Ревнители на Баал-Шем-Това не нападали. Если и были еще в городе митнагдим, они не посмели, да и не в силах были выступить „с пеной у рта“ против Баал-Шем-Това и его хасидов.
В течение месяца, который Баал-Шем-Тов провел в Слуцке, к нему являлись хасиды из близких и дальних мест. Слуцк стал местом встречи для хасидов. Там хасиды также слушали новые „Торы“ от самого Баал-Шем-Това, и его ближайшие ученики получили там новые поручения. В Слуцк прибыли тогда к Баал-Шем-Тову также скрытые хасиды из местечка Горки, родины р. Ицхак-Шаула, зятя кузнеца в Добромысле[165], от кого Борух, отец будущего основателя ХАБАДа, черпал первые сведения о Баал-Шем-Тове и его новой системы служения Творцу»[166].
Как видим, при всей разнице в оценке успеха миссии Бешта в Слуцке, в обоих случаях речь идет о 1739/1740 годе, да и период пребывания Бешта в городе в обеих источниках почти совпадает. К тому же почему бы не предположить, что новый дом Шмуэля Ицковича был построен именно в 1739/40 году, когда Бешт готовился к переезду в Меджибож или уже перебрался туда, и его имя уже бежало впереди него? Но до падения «державцев» тогда оставалось только пять лет, то есть ни о каких двенадцати или двадцати двух годах речи быть не может. Если предсказание Бешта и сбылось, то только в отношении того, что Ицковичи стали жертвами своего «раба»-приказчика.
И все же вряд ли этой истории придавалось такое значение в хасидских источниках, если бы Бешт и в самом деле ошибся в дате, так как вся ее соль сводится именно в точности срока. И потому да будет позволено автору предположить, что на самом деле предсказание Бешта звучало чуть иначе: он сказал, что благоденствие Ицковичей, их огромная власть продлятся ровно двадцать два года. И если учесть, что взлет могущества державцев датируется 1723–1745 гг., то все становится на свои места.
Следующая история о великом умении Бешта провидеть будущее связана с Полонным, в котором жил его верный ученик р. Яаков-Йосеф.
Однажды, проезжая мимо кладбища в новом квартале местечка, Бешт увидел стоящий над одной из могил «огненный столп», и послал слугу, чтобы тот посмотрел, кто покоится в этой могиле. Слуга доложил, что на надгробном камне написано, что там лежит некий Моше, бывший при жизни большим праведником. И тогда Бешт предрек, что когда-нибудь рядом с этим Моше будет похоронен человек по имени Давид.
Один из жителей города, Давид Церес, решил, что речь идет о нем, но Бешт поспешил его успокоить: «Не бойся, ты не тот Давид, о котором я говорил».
Двенадцать лет спустя после смерти Бешта, то есть в 1772 году, в Полонную на субботу, предшествующую скорбному дню 9 Ава, приехал один из учеников Бешта р. Давид Пуркес. Он зашел к р. Яакову-Йосефу, бывшему с 1770 года главным раввином Полонного, и попросил у него разрешения провести субботу в доме раввина нового квартала. Р. Яаков-Йосеф, разумеется, не возражал, но, когда р. Давид Пуркес прибыл к этому раввину, выяснилось, что того нет дома.
На протяжении всей субботы р. Давид то и дело задавался вопросом, зачем он поехал в Полонное: единственной его целью было встретиться с раввином, но вот он гостит в доме, хозяин которого отсуствует!
На исходе субботы начался пост 9 Ава, и тут р. Давид почувствовал себя плохо, велел позвать людей из похоронного братства, сообщил им свою последнюю волю, а на следующий день скончался и был похоронен возле могилы того самого р. Моше. И вот тогда сначала мать р. Йегуды-Лейба, а затем и другие вспомнили давнее предсказание Бешта, и поняли, что оно сбылось.
Глава 4. Читающий в душах
Как мы уже говорили, подобно Аризалю, Бешт мог, взглянув на человека, сказать, чем заключаются его грехи и как их исправить. Причем, если просили, он (опять-таки, как Аризаль) мог подробно описать совершенный грех, что, понятно, вводило тех, кто к нему обращался в немалое смущение.
В одной из этих историй как-то раз попутчиками Бешта оказались два молодых человека, два товарища и тезки — обоих звали Давид. Пока они тряслись в телеге, оба Давида обратились к Бешту: «Учитель наш, скажи, что каждому из нас надо в себе исправить?».
Бешт велел каждому почитать из какой-то книги (из какой именно, рассказчику этой истории неизвестно, но он предполагает, что могли быть «Зоар». «Мишна» или «Эйн Яаков» — «Источник Яакова»), после чего Бешт объявил: «Я уже узнал».
Одному он сказал, что тот провинился перед товарищем, а второго Давида попросил выйти вместе с ним из повозки, чтобы они могли поговорить наедине, так как речь шла о чем-то постыдном.
Вскоре после этого один из молодых людей — тот, кто совершил нечто постыдное, — скончался, и его друг горькое его оплакивал. Как-то он пришел к Бешту, и тот утешил его следующими словами: «Не печалься о своем друге, ибо был я в чертоге царя Давида, и видел, что он стоит там на страже рабби Акивы в красном одеянии с копьем в руке. И спросил я его, исправил ли он то, что хотел исправить, и он ответил, что исправил еще при жизни».