Понятно, что можно предположить, что Бешт, будучи прекрасно знаком с психологией и преставлениями о мире своего собеседника, просто нашел для него нужные слова утешения. Но вопрос о том, если он все это выдумал, то почему выдумал именно это — разве не проще было сказать, что его товарищ находится в Райском саду?!..
Действие другой истории, в которой Бешт доказывает не только то, что с легкостью может узнать подноготную каждого человека, но и вызвать мертвеца в качестве свидетеля, происходит в Кутах. Один из жителей этого города, человек честный, Б-гобоязненный и сведущий в Торе по какой-то причине невзлюбил шурина Бешта р. Гершона, который, видимо, тогда жил в этом городе, и всячески досаждал ему.
Однажды, приехав в Куты, Бешт решил поговорить с этим мудрецом и вступиться за родича. При встрече он прямо спросил, почему тот испытывает такую неприязнь к его шурину, и тот перечислил ему несколько недостатков, которые, по его мнению, были присущи р. Гершону.
— Допустим, ты прав, — ответил Бешт. — Но разве у тебя самого нет никаких недостатков, и ты чист от всех прегрешений?
— Уверен, что чист! — ответил мудрец. — Нет у меня никаких грехов, ни перед моей семьей, ни перед другими людьми.
— Сейчас ты действительно чист, — заметил на это Бешт. — Но ведь есть еще грехи твоей молодости. Не случайно сказано в книге «Коэлет»: «Ибо нет на земле такого праведника, который творил бы благо и не согрешил бы»…
— Нет на мне никакого греха или преступления! — продолжал настаивать его собеседник.
— А как же грех, который ты совершил когда-то с иноверкой? — спросил Бешт.
— Не было этого! — сказал мудрец.
— Ну, — сказал Бешт, — если ты будешь по-прежнему отрицать, то хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как она умерла, я сумею поставить ее пред тобой, и она обличит тебя, что тогда-то и тогда-то ты согрешил с ней.
— Пусть приходит, посмотрим, чьи слова она подтвердит! — дерзко ответил тот.
Тотчас явилась иноверка, встала пред ним и уличила его. Увидев покойницу, тот упал на колени, признался и стал просить у Бешта искупления.
Однако пусть и несколько другая, но в целом похожая история есть и про р. Гершона, которому однажды, после долгих колебаний, Бешт сказал, что видит на нем «след от прелюбодеяния».
Р. Гершон, который никогда даже в мыслях не держал другой женщины, кроме жены, возмутился и, забыв о том почтении, которое он теперь должен испытывать к Бешту, заявил: «Ты лжец!».
Бешт ответил, что как раз очень хотел бы, чтобы такого следа не было, больше того — он хорошо знает шурина и понимает всю нелепость такого обвинения, но что может поделать, если он это видит?! Бешт попросил дать ему время до утра, и утром он скажет шурину, от чего появился этот след.
Посидев ночь в своем домике над кабалистическими манускриптами, Бешт явился к р. Гершону и объяснил, что тот из-за случившейся у него ночной поллюции постился от субботы до субботы, но небольшой отпечаток нечистоты все же остался. Затем р. Гершон дал обет воздерживаться от отношений с женой, но вскоре нарушил его. Но дело в том, что Рамбам постановил, что для того, кто дает обет воздержания о близости с супругой, она становится как бы как мать.
Взявшему на себя такой, прямо скажем, не очень умный обет, который изначально де факто является недействительным, следует провести церемонию его снятия — иначе получается, будто он как будто переспал с матерью. И хотя этот обет нельзя считать обетом, его нарушение усилило отпечаток скверны на р. Гершоне.
И р. Гершон признал, что Бешт говорит правду, что он и в самом деле дал такой обет и не собирался его нарушать, но так как он собрался в Святую землю, то ему надо было уговорить жену поехать с ним. Ну, а дальше слово за слово — и они нарушили воздержание.
Бешт тут же занялся «тикуном» р. Гершона и не успокоился, пока все не исправил. А мальчик, родившийся от той близости р. Гершона с женой, стал впоследствии знаменитым раввином р. Лейбом из Ладыжина[167]. Судя по всему, эта история произошла в 1746 году — накануне второго путешествия р. Гершона в Святую землю, куда он отправился вместе с семьей. А было р. Гершону в ту пору 50 лет.
Еще одна аналогичная история происходит с неким раввином, который заметив, что Бешт беседует с неким человеком, известным своим распутством, и поспешил сообщить ему, что ему не стоит приближать к себе прелюбодея.
— А чем ты его лучше? — заметил на это Бешт.
Раввин опешил от такого обвинения, стал думать, что бы могло его вызвать, и ничего не найдя, поклялся, что подобного греха на нем нет, и Бешт говорит неправду.
— И тем не менее, я вижу на тебе грех распутства, и завтра утром скажу, в чем именно он заключался, — ответил Бешт.
И наутро Бешт повторил то, что говорил р. Гершону Кутоверу: «Раввин дал обет воздерживаться от близости с женой, и не выполнил его, а Рамбам постановил, что без обряда снятия обета это все равно что переспать с собственной матерью».
Потрясенный раввин немедленно снял с полки книгу Рамбама, и довольно быстро нашел у него такое постановление.
Третья история на эту же тему призвана показать, что Бешт мог не только предвидеть будущее и помогать избежать того, что вроде бы предначертано, но и влиять на прошлое и исправлять его. В этом рассказе один из учеников Бешта прибыл в Меджибож на десять «грозных дней», но по неведомым ему причинам не встретил того теплого приема, что обычно.
Поначалу он решил, что Бешт не замечает его потому что погружен в какие-то возвышенные мысли, но, когда через час снова вошел, чтобы поприветствовать Бешта, тот опять отвернул от него лицо. Поняв, что происходит нечто неладное, и, возможно, он совершил некий грех, из-за которого стал неприятен Бешту, а Небесный суд вынес ему тяжелый приговор, он обратился к шурину Бешта р. Гершону, чтобы тот замолвил за него словечко перед Бештом.
Р. Гершон, будучи совершенно уверен в праведности этого еврея, направился к нему вопросом, почему тот отталкивает от себя сподвижника, «руки которого чисты от злодеяния, и все дела беспорочны»? Но Бешт лишь сказал, что не желает говорить с этим гостем.
Услышав переданный р. Гершоном ответ, еврей разрыдался. «Я понимаю, что за этим что-то стоит. Жизнь мне теперь не в радость, и я не в силах перенести это!».
Видя, как этот человек сокрушается, р. Гершон снова направился к Бешту, чтобы убедить его, что дело дошло до того, что гость может умереть от переживаний, и, по меньшей мере, надо объяснить ему, в чем дело; из-за чего он вдруг впал в такую немилость у учителя.
— Да у него на лбу написано, что он согрешил с мужней женой! — ответил на это Бешт.
Это утверждение повергло героя этой истории в недоумение: он заявил, что этого не может быть, поскольку он уже шестнадцать лет, как не приближается к собственной жене и не касался никакой другой женщины.
Удивили эти слова и р. Гершона, у которого к тому времени тоже развилось духовное зрение, хотя, разумеется, не в той степени, каким обладал Бешт.
— Странно, — заметил р. Гершон. — Я ничего на нем не вижу, только ты узрел. Видимо, грех его все же не плотский, а связан исключительно с какими-то духовными материями.
На Бешта это замечание произвело впечатление, и он пообещал, что во время предсубботней минхи он поднимется в высшие миры, и исследует там это дело.
Начав молиться, Бешт поднялся в чертоги великих мудрецов прошлого, но долго не находил записи о грехе, который совершил этот человек, пока, наконец, не поднялся в «чертоги Рамбама», где выяснилось, что тот взял на себя обет не сближаться с женой и не получать от нее никакого наслаждения, то есть с этого момента, согласно постановлению Рамбама, она приравнивалась для него к матери, и для него стали также запретны и ее украшения.
Однако недавно ему понадобились деньги, чтобы устроить некое бракосочетание (вероятно, сироты или бедной невесты), и тогда он заложил украшения своей супруги. А так как исполнение заповеди об устройстве такой свадьбы доставило ему удовольствие, то можно считать, что он получил удовольствие от жены, и тем самым нарушил обет. А это, согласно Рамбаму, все равно что согрешить с замужней женщиной.
Поняв всю неоднозначность ситуации, Бешт вступил в спор с душой Рамбама и вызвал на этот спор великие души р. Ицхака Альфаси и р. Ашера Бен-Йехиэля. Те поддержали его в споре, и в итоге из «книги Рамбама» (то есть «книги» грехов, заключающихся в нарушение его постановлений) была вычеркнута запись о грехе этого человека.
В другой истории, связанной с отношениями между супругами, во время субботней трапезы, которую Бешт проводил в доме у одного праведника вдруг зашипела свеча, словно на нее брызнули водой. И сказал Бешт: «Светильня мне говорит, что ты любился со своей женой при свете свечи» (что противоречит еврейской традиции, требующей, чтобы любовный акт совершался в полной темноте). И хозяин дома рассказал, что это правда, хотя он и не виноват: они с женой легли после того, как им показалось, что свечи уже потухли, но тут одна из свечей напоследок неожиданно вспыхнула и осветила комнату.
И если уж Бешту открывались такие интимные подробности жизни человека, то что уж говорить об остальных!
Историй подобной проницательности Бешта снова такое множество, что все их просто не перескажешь.
Как и тех, в которых он изобличал недобросовестных резников, недостаточно тщательно проверявших кошерность зарезанных ими животных; канторов, пренебрегающих законами ритуальной нечистоты и тем самым наносящих ущерб общественной молитве и т. п.
Одна из таких историй совмещает оба подобных случая. Как-то раз рассказывается в ней, Бешт гостил в одном местечке, раввин которого попросил жену достойно принять столь великого человека.
— Слава Б-гу, я как раз купила мясо, так что приготовим для гостя лучший кусок! — ответила женщина.
Но когда она собралась готовить, выяснилось, что купленное мясо куда-то исчезла. Бросилась она к соседке, чтобы занять у нее мяса, но и та обнаружила, что оно бесследно пропало. И тут жена раввина увидела проходившего мимо ее дома резника, и тот сказал, что всего два-три часа назад забил теленка, и у него есть свежайшее мясо.