Уже после трапезы, поняв, что Бешт настаивает на его отъезде, он увидел на рынке мужика с повозкой, который — о чудо! — оказался как раз из Олыки. Тот как раз возвращался домой порожняком и был готов взять пассажира.
Но от Меджибожа до Олыки было семнадцать верст, а время было достаточно позднее, и возникла опасность, что р. Йехиэль-Михл не успеет добраться домой до начала субботы. Зная обычаи евреев, возница спросил р. Иехиэля что будет, если он не успеет добраться до субботы. „Тогда заночую там, где застанет суббота“.
„Сказал ему Бешт: „Ступай домой с миром. Застанешь свою жену в тяжелых родах. И увидишь, что там полно женщин, и выгони их из дома. И шепни ей на ухо то, чему научил тебя. И в добрый час будет у тебя сын“. Так и случилось. Приехал он домой за два часа до темноты, и сделал все так, как велел ему Бешт. И родила она сына. Мальчик этот — р. Йосеф из Ямполя“, — сообщает „Шивхей Бешт“, пополняя тем самым копилку рассказов о способностях Бешта как провидца и, одновременно, о том, что он обучил своих учеников многим знаниям практической каббалы. В том числе, видимо, и знанию того, как облегчать роды и способствовать выживанию новорожденного.
И все же самыми выдающимися учениками Бешта, которым суждено было сыграть особую роль в сохранении и распространении его учения были, безусловно, двое — р. Яаков-Йосеф из Полонного (1710–1784) и Магид из Межерича (1704–1772). Оба они вначале были противниками Бешта и оба затем превратились в самых верных последователей и распротсранителей его учения.
Уже в десять лет р. Яаков-Йосеф прославился как илуй — юный гений Торы, и едва ему исполнилось 13 лет, как его женили на дочери одного из самых богатых людей Подолии, который дал за ней 20 000 злотых монет приданного — астрономическую по тем временам сумму. На свадьбе жених произнес блистательную речь, посвященную разбору 18 выявленных им противоречий в одной мишне трактата „Ктубот“ и показал, как эти противоречия разрешаются.
В двадцать лет он решил совмещать изучение Торы с торговлей, но, получив на руки приданное, неожиданно выяснил, что его тесть занимается ростовщичеством среди евреев, то есть грубо нарушает законы Торы. Сразу после этого р. Яаков-Йосеф объявил, что вернет деньги каждому, кому его тесть давал деньги „в рост“. В течение короткого времени он раздал все приданное, и после этого принял пост раввина и главы раввинского суда Шаргорода.
Здесь р. Яаков-Ицхак вел жизнь затворника, большую часть дня и ночи посвящая изучению Торы. За месяц он заканчивал изучение всех шести разделов Мишны, а за год — изучение Талмуда, раз за разом поднимаясь ко все более высокому уровню его постижения.
Как уже говорилось, в тот период жизни р. Яаков-Йосеф был непримиримым противником Бешта и хасидского движения, и с тревогой наблюдал за его усилением, а также за тем, чтобы хасидизм не проник в Шаргород.
И все же пришел день, когда и в Шаргороде появилась небольшая группа хасидов. Тогда р. Яаков-Йосеф решил отправиться в Меджибож, чтобы в открытом диспуте с Бааль-Шем-Товом развенчать его учение.
Согласно преданию, к этой поездке его подтолкнул разговор с неким евреем, занимавшимся мелкой торговлей, пришедшим к нему за благословением. В разговоре тот пожаловался, что дела его пошатнулись.
— Не бывает беды без греха, — наставительно ответил р. Яаков-Йосеф. — Откажись от своих грехов, и Всевышний сжалится над тобой».
— Выходит, — вздохнул посетитель, — мне придется идти в Меджибож, к Бешту — он уж точно помолится за меня!
И затем рассказал р. Яакову-Йосефу, как однажды уже ходил к Бешту, признался, что, позарившись на низкую цену, скупил краденное, а затем, когда в местечке появились полицейские, испугался. «Не беспокойся, — сказал ему Бешт, — я убежден, у тебя они не будут искать!». И действительно, следователи обошли его дом стороной.
— Этим вы и отличаетесь от Бешта, — сказал торговец р. Яакову-Йосефу. — Он-то знал, что я согрешил, но не укорял меня моими грехами. Вы же, не зная, согрешил ли я, уже говорите: откажись от своих грехов.
Эти слова заставили р. Яакова-Йосефа задуматься, а последующая поездка в Меджибож совершила переворот в его мировоззрении.
«Разговор, радикально изменивший судьбу р. Яакова-Йосефа состоялся в доме Бешта, в Меджибоже, — рассказывается в книге „Еврейские мудрецы“. — Бешт попытался убедить гостя, что приблизиться к Б-гу можно не только изучая Тору, но и постигая сотворенный мир, в котором отразился Творец, — ведь в псалме сказано: „Небеса рассказывают о славе Его, о деянии Его рук повествует небесный свод“ (Теилим 19:2). Всевышний проявляет Себя во всем, и Его мудрость можно познавать, просто вслушиваясь в шелест листьев на деревьях, в разговоры птиц и зверей и уж, тем более, в разговоры людей, даже неевреев.
Бешт утверждал, что поскольку р. Яаков-Йосеф всегда заперт в четырех стенах с книгами, изнуряя свое тело постами и другими аскетическими ограничениями, он не в состоянии ощутить радости служения Творцу. Ведь он все время озабочен и напряжен, постоянно сомневаясь, удалось ли ему выполнить свой долг перед Б-гом, — но подобная озабоченность, по мнению Бешта, проистекает от черной меланхолии, и она только отдаляет человека от истинного служения.
В завершение разговора р. Яаков-Йосеф заявил, что не может принять совершенно чуждое еврейской традиции представление о том, что из речей какого-то „гоя“, встреченного на улице, можно учиться так же, как из слов святой Торы. Бешт обнял его и сказал: „Ты можешь принять мои слова, но не хочешь. И если ты захочешь глубже вдуматься в них, то постигнешь их правоту“.
Хасиды рассказывают, что, когда р. Яаков-Йосеф покинул дом Бешта, его окликнул крестьянин-извозчик, повозка которого застряла в осенней дорожной жиже. „Еврей, помоги мне!“, — попросил он. „Я хил и слаб, — ответил раввин, — и ничем не могу тебе подсобить“. „Ты можешь, еврей! — закричал извозчик. — Но ты не хочешь…“.
Эти слова поразили р. Яакова-Йосефа, как удар грома. Забравшись в грязь по колено, он помог извозчику вытащить задние колеса телеги, а затем вернулся в дом Бешта.
Р. Яаков-Йосеф стал одним из ближайших учеников Бааль Шем Това. Узнав об этом, община Шаргорода, большинство в которой составляли противники хасидизма, изгнала его с раввинского „трона“.
В последующие годы р. Яаков-Йосеф был раввином г. Немирова, а с 5530 /1770/ года и до конца жизни возглавлял крупную общину города Полонного, в которой влияние хасидов было преобладающим.
Близкими друзьями р. Яакова-Йосефа стали такие лидеры хасидизма, как р. Дов-Бер (Магид из Межирича) и старейший из его учеников р. Мешулам-Зюша из Анаполя[277], а также р. Пинхас из Кореца»[278].
Надо заметить, что сам р. Яаков-Йосеф из Полонного рассказывал историю своего приближения к Бешту несколько по-другому. Мы уже выше пересказывали его версию, согласно которой в начале, узнав, что Бешт находится в Могилеве, он решил поехать туда инкогнито и понаблюдать за Бештом.
Но «Шивхей Бешт» приводит еще одну, уже третью версию обращения р. Яакова-Йосефа в хасидизм Согласно этой версии, все началось с того, что в Шаргород прибыл один из самых преданных сподвижников Бешта р. Йегуда Арье-Лейб из Полонного. Р. Йегуда Арье-Лейб пригласил р. Яакова-Йосефа принять участие в совместной молитве с хасидами, но тот, будучи противником «нового хасидизма», категорически отказался, однако разрешил хасидам собрать миньян.
В субботу р. Иегуда Арье-Лейб позвал р. Яакова-Йосефа на свою субботнюю проповедь, и так как тот давно собирался сразиться с Бештом и его сподвижниками, то на проповедь он пришел. Эта проповедь, в которой были озвучены идеи хасидизма и, видимо, прозвучала нелестная критика в адрес раввинов-талмудистов, поразила р. Яакова-Йосефа до глубины души. Ему показалось, что р. Иегуда Арье-Лейб говорит именно о нем, охватив всю его сущность с головы до ног; что он каким-то образом узнал его тайные мысли и сомнения.
По окончании проповеди р. Яаков-Йосеф пригласил всех хасидов к себе на третью трапезу, чем их немало поразил — они прекрасно знали о его отношении к хасидизму. Можно сказать, что переворот в сознании р. Яакова-Йосефа произошел уже в ту субботу. Не исключено, что немалую роль в этом сыграл и тот факт, что к тому времени р. Яаков-Йосеф чувствовал себя в Шарогороде изгоем: жители города считали, что он слишком увлекается каббалой, проводит большую часть времени в уединении и манкирует обязанностями городского раввина.
Кончилось дело тем, что накануне субботы его изгнали из города, и он вынужден был заночевать в одной из близлежащих деревень. Впрочем, Шимон Дубнов дает этому иное объяснение: по его версии, ко времени приезда р. Иегуды Арье-Лейба в Шаргород р. Яаков-Йосеф уже был приверженцем Бешта, но держал это в тайне, а тут решил сбросить маску.
Бешт вместе с учениками в это время как раз был неподалеку, и узрев своим духовным зрением что произошло, велел направить повозку в ту самую деревню. «Справим субботу вместе с шаргородским раввином, ибо у него большие неприятности», — объяснил Бешт остальным «рыцарям».
Если эта история — правда, то думается, именно в ту субботу и состоялось вхождение р. Яакова из Полонного в ближайшее окружение Бешта — все случившееся было прямым подтверждением провидческого дара Бешта, его готовности прийти на помощь и проявить участие к терпящему бедствие, а такое, согласитесь, не забывается.
Из той деревни р. Яаков-Йосеф направился в Рашков[279], где был принят в раввины, а затем сообщил, что намерен вернуть те штрафы, которые ранее накладывал на провинившихся членов общины, а также за те сделки, в которых можно было заподозрить какое-то нарушение Торы. И так он возвращал деньги, пока не растратил все, что у него было, и окончательно не обеднел.