Скороход загоготал и выпрыгнул из кабины. Пока я тщетно пыжилась, он подбежал сзади и подсадил меня.
— С-спасибо, — пробормотала я.
— Осторожно, великая спортсменка! — насмешливо хмыкнул Скороход и захлопнул дверцу.
Пока он обходил «Урал», я осмотрелась — вся кабина была густо облеплена переводными картинками с разнокалиберными девушками, на лобовом стекле сверху висела узкая бархатная шторка, цвет которой практически было не видно из-за огромной коллекции значков, посвященных спорту.
— Ты зачем приехала? — опять прицепился Скороход.
— Ты ради этого решил меня подвезти? — проворчала я.
— Не ради этого! Просто подвезти решил! — огрызнулся Скороход и машина тронулась. — Ты же как-никак женой моей была сколько. Чай не чужие.
Я невольно усмехнулась.
— Чего ты лыбишься? — рассердился Скороход.
— Да так, — неопределённо отмахнулась я и, понимая, что он же всё равно теперь не отстанет, сказала, — девочку приехала забирать.
— Какую девочку? — сперва не понял Скороход.
— Белку. В смысле Изабеллу, — пояснила я, — она в доме малютки, при детдоме. Так мне сказали.
— Так это не моя дочь! — от возмущения «Урал» так резко затормозил, что я чуть не влетела в лобовое стекло. Хорошо, что кроме этого «Урала» других машин в это время на дорогах города не было. Вот было бы красиво, если бы сзади кто-то врезался. Хотя, с другой стороны, «Уралу» нипочём, такая бандура.
— Эта шалава её от какого-то заезжего вахтовака нагуляла! — пожаловался Скороход. — Понимаешь⁈ Я её уже к тому времени бросил. Мы с Нинкой… — он смутился, и вспыхнул, оборвав сам себя на полуслове.
— Ещё и Нинка? — понятливо покачала головой я, — Что ж, молодец, времени зря не терял. Пока я тебя там ждала.
Скороход ничего не ответил. Нахмурился и тронул машину.
Дальше ехали молча.
Вдали, между почерневшими от непогоды унылыми домиками ярким пятном мелькнула зелень. Кедровые сосны, которые окружали город, были ещё тускло зеленоватыми, скорее даже серо-зеленоватыми, а тоненькие берёзки еще без листвы. Поэтому такую зелень сложно было не заметить. Мы подъехали ещё, и я увидела нужный мне дом.
Детский дом. С ромашками и чебурашкой.
— Приехали! — сказал Скороход, когда машина остановилась.
— Спасибо! — я взялась за рычаг, чтобы открыть дверь, когда он тихо сказал:
— Люба, подожди.
— Что? — спросила я.
— Так зачем тебе эта Белка? Это не мой ребёнок. К тому же, ты, наверное, не в курсе, но там у неё куча болезней. И отклонения есть. Она тебе не нужна.
Я молча посмотрела на него. Без выражения.
— Я очень тебе благодарен, что ты детей у себя оставила, — хрипло сказал Скороход, — ты не думай, я их не брошу, деньгами не обижу. И тебе помогу, если надо будет. Но вот эту Белку тебе точно не надо.
— Пётр, — поморщилась я, — так-то мне что Анжелика с Ричардом, что Изабелла — абсолютно чужие. Но она — их сестра. И я считаю, что лучше, если дети будут расти вместе. А в детдоме она пропадёт. Особенно с такими проблемами. Ты меня понимаешь?
— Понимаю, — опустил голову Скороход. — Но, Люба, она же ненормальная.
— Ненормальная? — склонила голову к плечу я, — а ненормальность в чём у неё выражается?
Скороход замялся.
— Не знаешь? А ты её когда в последний раз видел, Петя?
Скороход вздохнул.
— Ты её никогда не видел, — укоризненно покачала головой я, — а зачем тогда говоришь?
— Да пойми же ты, Люба! — загорячился Скороход, — ну даже если возьмёшь ты её. Свою жизнь поломаешь, чтобы ненормальную вырастить. А потом что? Думаешь она тебе благодарной будет? Да она даже не поймёт! Или Анжелика и Ричард? Если в свою мамку пошли — то даже не заметят твою жертву! А ты не думала, что эта зараза шалавистая, каждый год таких Изабелл рожает? Так ты что, будешь по всем городам и странам бегать и детей её ненормальных по детдомах себе собирать?
Я молча открыла дверь и вылезла из высокой кабины. Точнее буквально спрыгнула на землю, больно ударившись подошвами.
— Люба! Люба, подожди! — донёсся крик Скорохода.
Но я ждать не стала. И объяснять ему не хотелось. Бессмысленно это.
Некоторые люди считают, что все, что делается, делается это с какой-то целью. И желательно с выгодой. Да. Именно так. Выгода — вот основная движущая сила современных людей.
А просто подумать, что маленькая девочка, с плохим здоровьем, она в этом детдоме не выживет…
И во двор детского дома, и внутрь я зашла без помех. В лицо пахнуло запахами творожной запеканки и кипяченого молока с пенками. На меня никто не обратил внимания. Лишь хмурая тётка в замызганном сероватом халате потребовала, чтобы я вытерла ноги о мокрую тряпку, постеленную у входа.
Ноги я вытерла.
Первая часть квеста была выполнена.
Осталось дело за малым: найти в этом хаосе Белку, выяснить, могу ли я её отсюда забрать, оформить документы, перевезти ребёнка в Калинов.
Всего-то.
Я усмехнулась и решительно двинулась претворять план в жизнь.
Заведующая, дородная плечистая тётка я такой необъятной грудью, словно там было целое футбольное поле, подтвердила, что Изабелла Петровна Скороход проживает здесь.
— Как? — удивилась я, — Изабелла Петровна Скороход?
— Ну да, — кивнула заведующая, — так у неё в документах было записано.
Я невольно усмехнулась. Или любашин непутёвый муженёк врёт, или же его бывшая тайная супруга лихо на него её записала.
— А увидеть Изабеллу я могу? — спросила я.
— Женщина, вы сами подумайте, — понизив голос до шёпота, доброжелательно и радушно сказала мне заведующая, — зачем она вам? Вы хоть представляете, какой у неё букет болезней? Это же вам всю жизнь с ней маяться придётся.
Я развела руками, мол, что поделаешь, карма такая.
— Нет, я не отговариваю вас, — опять нагнулась и зашептала тётка, — но у нас есть и хорошие дети. Хотите, я вам мальчика покажу. Артёмка. Ему всего пять лет, зато он уже такие взрослые стихи наизусть рассказывает. И красивенький такой, как ангелочек, волосёнки кудрявые. Очень хороший мальчик.
— А Изабелла чем плохая?
— Да нет, же, нет! — растянула губы в резиновой улыбке заведующая, — только поймите, у нас такие болезни не лечатся. Это надо в Америку лететь. А лучше — в Канаду.
— С этим-то как раз проблем и не будет, — также тихо и многозначительно прошептала я, — мать-то её в Америке живёт.
— Да вы что! — всплеснула руками заведующая. — Теперь мне всё понятно.
— Угум-с, — важно кивнула я. — Так что мне нужна именно Изабелла.
Обратно я вернулась окрылённая. Хоть увидеть девочку сейчас не вышло, зато с заведующей общий язык удалось найти. Посулив малую мзду, взамен я получила список необходимых документов, и теперь возвращалась с предвкушением, что дело сдвинулось с мёртвой точки.
По дороге обнаружился небольшой балок-магазинчик с лаконичным названием «Продукты». Я зашла, в основном для того, чтобы уточнить направление, правильно ли я иду.
В магазинчике была очередь. Вкусно пахло свежевыпеченным хлебом. Человек пять тёток разных возрастов жадно выбирали капусту, тихо переругиваясь между собой и искоса поглядывая на продавщицу — гориллоподобное существо, принадлежность к женскому полу которой символизировал серый оренбургский платок на плечах и ярко-красная помада на губах.
Буркнув что-то невразумительное под нос, тётка погрозила пудовыми кулачищами одной из женщин, что слишком злобно пыталась отстоять два кочана капусты.
— Здравствуйте, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Скажите, а я правильно иду?
Я назвала адрес того дома, где мы временно проживали.
— А! вы тоже из сектантов? — живо заинтересовалась продавщица.
— Эммм… — замялась я.
— Эк они сегодня обмишурились! — утробно хохотнула продавщица.
Я бросила взгляд на женщин, но они перебирали капусту и на нас не смотрели.
— Капусту привезли, — многозначительно сообщила женщина.
— Аааа, — глубокомысленно кивнула я и добавила, — дайте тогда хлеба.
Получив на руки пахучий ноздреватый, ещё горячий, кирпичик серого хлеба, я вышла из магазина и отправилась домой.
А вот дома начались сюрпризы.
— Любовь Васильевна, — медовым голосом сказала Зинаида Петровна, — а что ж вы так опоздали? Мы уже поужинали. Вас ждали-ждали, но весь коллектив не может же голодным до бесконечности сидеть. После тяжелого трудового дня.
— Ничего страшного, — ответила я, — я и одна поем.
— Так всё уже съели, — деланно вздохнула она, — я и посуду помыла.
— Жаль, конечно, — ответила я, — тогда я чаю попью. С бутербродом.
Я сидела на кухне в почти нормальной тишине и пила чай. Ну как чай. Заварка-то была, сахар тоже. А вот колбасу мою съели. Что примечательно — именно мою. Сама я лезть в чужие торбы не полезла, а мне не предложили. Поэтому я пила чай с хлебом. Право он был необычайно вкусным и ещё тёплым.
— Так куда вы сегодня ходили? — на кухню зашла Валентина Анатольевна, да так неожиданно, что я чуть чаем не захлебнулась.
— Да по делам ходила, — ответила я, — что Всеволод Спиридонович мне поручил. А на обратном пути зашла в магазин, думаю, хоть хлеба куплю. Как чувствовала, что вы всю мою колбасу съедите, а мне ужин ничего не оставите, щедрые сестры во Христе.
Валентина Анатольевна вспыхнула, но я не дала ей даже слова вставить и продолжила:
— А там народу, в магазине-то, полно. И все знаете, что обсуждают?
— Что? — на кухню вошла Зинаида Петровна, которая явно подслушивала.
— Да вот, говорят, сектанты опозорились. — Безжалостно продолжила я, — так что там случилось, а, Зинаида Петровна? Кто опозорился и что вы уже натворили?
— Почему это я⁈ — вскинулась она. — Это у нас Нина Ивановна не смогла на вопросы ответить.
— Что за вопросы такие? — удивилась я.
— Да у нас тема была об Иоанне Богослове, и там он о минералах рассказывал, описывая Небесный Иерусалим. Но кто же знал, что они все тут геологи!
Я фыркнула и чуть не подавилась хлебом.