Меня эта Маша начала выбешивать. То, что она погуливала ещё в детстве, не значит, что я позволю её дочери, которая находится на моём попечении, поступать также.
А вслух я сухо заметила:
— Анжелика — несовершеннолетняя. И прежде всего ей сейчас следует думать о том, как получить образование и устроиться в жизни…
— Ой, да что там думать! — хихикнула Маша, — главное для нас, женщин — удачно выйти замуж!
Она с неким неуловимым превосходством глянула на меня, и я не удержалась, брякнула:
— Что совершенно не отменяет тот факт, что на твоего мужа всегда найдётся какая-нибудь ушлая профурсетка, которая втихушку нарожает от него детей.
Теперь уже вспыхнула Маша. Но предпочла не комментировать, торопливо переведя тему:
— Так ты сейчас в Калинове живешь, Анжелика? Или в Нефтеюганске?
— В Калинове… — ответила та, — с мамой Лю… ой, с тётей Любой.
Ну вот, я уже не мама Люба, а тётя Люба, — подумала я, но никак не показала свои эмоции.
Но Маша оговорку заметила и ей это явно не понравилась.
Как раз подошла официантка, принесла заказ.
Маша принялась торопливо поглощать еду.
Мне было не впервой быть голодной, когда кто-то рядом ест всякие вкусности, я и в том, моём мире, частенько по молодости сидела на диетах, так что я нормально всё это восприняла. А вот Анжелика, хоть и питалась нормально и полноценно в столовой пансионата «Союза истинных христиан», от обилия стольких вкусностей чуть слюной не захлебнулась.
Но Маша не заметила. Она была поглощена едой.
Анжелика торопливо отвела взгляд, а Маша между тем, вгрызаясь в сэндвич, сказала:
— Расскажи о себе… Ты с братом давно виделась?
— С Ричардом? — удивлённо переспросила Анжелика, — ну, в принципе давно, недели полторы прошло… почти две даже, если брать с дорогой…
— Так ты его видела⁈ — Маша схватила огромный запотевший стакан с кока-колой и жадно припала к нему. — Как он? Где живёт?
— Да с нами он живёт, как и жил, — пожала плечами Анжелика, — что ему станется? Нормально с ним всё.
А я порадовалась, что не рассказала Анжелике о том телефонном звонке из Калинова.
Не хватало ещё сейчас с Машей обсуждать это.
— Тебе нравится в Америке? — вдруг спросила Маша, а сердце моё упреждающе сжалось.
— Здесь природа красивая… и архитектура, — слово-в-слово повторила за мной Анжелика и метнула взгляд на меня, как я среагирую.
Я сделала лицо кирпичом, типа не поняла.
— Ох, я так скучала по тебе, дочка! — ворковала Маша, — столько думала о тебе, переживала, как ты там…
Я уже еле сдерживалась. В голову лезли злые мысли: мол, бедненькая какая, так переживала за дочку, что бросила её, сама укатила в заграницу, и даже ни разу не написала, не позвонила… а если бы Анжелика не нашла тебя, то тогда бы как? Так бы ты и продолжала безутешно орошать слезами подушку по ночам?
— Я тоже, — прошептала Анжелика.
— Слушай, доча, я вот подумала, — сделала хитрое лицо Маша, — а, может, ты останешься здесь, у нас в Америке? Будешь жить с нами. А колледжи и тут какие хочешь есть… выберем тебе самый лучший…
— Ой, мамочка… — Анжелика бросилась Маше на шею, та еле успела отложить очередной сэндвич, иначе быть бы новой футболке Анжелики в мексиканском соусе.
Так, мне это начало надоедать.
Анжелика всё больше и больше попадала под очарование той распрекрасной жизни, которую яркими красками щедро разписывала перед ней Маша.
Нужно было срочно вмешаться. И я вмешалась:
— Маша, — сказала я и та осеклась на полуслове, так и не рассказав до конца, как Анжелике будет хорошо жить у них в двухэтажном особняке в Нью-Йорке и как она будет ходить в модные торговые центры и на латинские танцы.
— А?
— А кто твой муж? — ласково спросила я. — Где и кем работает? Сколько ему лет?
— Мужа зовут Кайл Смитсон. Работает главным менеджером на фирме по автомобильным запчастям. Ему сорок лет, — похвасталась Маша, — И он спортсмен, между прочим, занимается бейсболом. Играет за команду от нашего района. Он нападающий.
— А тебе?
— Что мне?
— Тебе сколько лет? — коварно спросила я.
Маша, не ожидая подвоха, простодушно ответила:
— А мне сорок три. Но я моложе выгляжу, ты же сама видишь.
Да, выглядела Маша неплохо. На забугорных сытных харчах, правда, она отъелась, но жизнь в комфорте давали ей явную фору перед измотанными вечными бытовыми проблемами ровесницами из некогда союзных республик.
— Хм… ему, значит, сорок пять, он в самом расцвете сил, он красивый, он спортсмен, — начала простодушно перечислять я, — а тебе уже сорок три. А Анжелике — шестнадцать. А ещё через год-два она будет совершеннолетней… И ведь правда же, она очень красивая девочка? А через год совсем расцветёт и станет ещё красивее…
Я улыбнулась.
Искушенный человек уровня агента ноль-ноль-семь, явно бы заподозрил уловку, но Маша ведь была просто Машей, которая всю жизнь прожила в Нефтеюганске, охмуряя вахтовиков, и даже среднего специального образования не имела. Поэтому Маша ловушку уровня ноль-ноль-семь не заметила.
Но зато Маша прошла суровую школу жизни среди женатых сибирских вахтовиков и посыл уловила сразу. Ощутила так сказать интуитивно. И крепко задумалась. Так, что даже не сразу ответила на какой-то вопрос Анжелики.
Нет, я не была свиньёй. Наоборот, я бы с радостью отдала Анжелику родной матери, да ещё которая живёт в сытой Америке, если бы я была в этой матери хоть на йоту уверена.
Но эту Машу я видела впервые, а впечатление, которое уже сложилось о ней заочно, сейчас лишь укрепилось. И я банально боялась, что девчонка в чужой стране да с такой вот горе-матерью может запросто попасть в такой переплёт, что не выберется оттуда никогда. И помочь ей мы уже не сможем никак.
Нет уж. Пусть сперва выучится, повзрослеет. Наберётся ума. А мать от неё никуда не денется. Захочет — пусть переезжает хоть в Америку, хоть в Гондурас. Но только тогда, когда уже сможет за себя постоять. Года через четыре. А то и больше.
А вслух я сказала категорическим тоном:
— Так что идея забрать Анжелику в Америку очень хорошая! И правильная! Я одобряю. И, кстати, подумайте, чтобы ей туда-сюда не летать на такое расстояние, то оформляйте документы прямо сейчас. Я всё подпишу. У нас ещё примерно неделя осталась. Если постараться — успеть должны. Если что, с нами юрист приехал, Пётр Кузьмич Пивоваров. Хотя здесь, наверное, нужны свои юристы… Но пока вы будете юристов искать, он хоть сориентирует…
Анжелика захлопала от радости в ладоши, а Маша как-то уж слишком рассеянно и отстранённо кивнула.
Она явно особого восторга больше не испытывала.
Поэтому я подкинула дровишек:
— Так что всем лучше будет, да и дешевле, если Анжелика сразу здесь останется. А одежду и остальные документы ей Ричард привезёт.
— Ричард? — захлопала густо накрашенными ресницами Маша.
— Ну да, Ричард, — кивнула я, — это брат её…
— Я знаю, — икнула Маша и торопливо отпила кока-колы из стакана.
И куда в неё столько лезет?
— Но лучше, если вы одежду Анжелике здесь всю купите, — продолжила рисовать картины прекрасного будущего я, — потому что Ричарду придётся свою же одежду ещё везти, Изабеллу и её вещи тоже…
— Какую Изабеллу? — Маша поперхнулась кока-колой и залила свою куртку.
— Ну, дочь твою, Изабеллу, — неумолимо продолжала нагнетать я, — А у неё одни костыли сколько места займут. Ему же тяжело всё это увезти будет. Поэтому он, скорей всего, возьмёт только самое необходимое! По-минимуму.
Маша побледнела и хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на лёд.
Мне на секунду стало её аж жалко: жила себе так хорошо, не тужила, как говорится, а тут бац — трое детей на голову, среди которых одна — вообще инвалид. Тут хочешь не хочешь, а воздуха не хватит от потрясения.
— Я это… — она заюлила взглядом, — проконсультируюсь с юристами. Ваш юрист наших законов не знает. Так что я сама всё устрою!
Она схватила десерт и принялась торопливо его жрать, выковыривая оттуда клубнику.
Видимо, стресс заедает, — решила я.
И продолжила ковать железо пока горячо:
— Ты, когда будешь место для Изабеллы готовить, то выдели комнату ей на первом этаже. Она на второй не заберётся. И ей нужна специальная кровать с очень жёстким лежаком. Или матрас ортопедический…
Маша кивала с таким видом, словно ей хотелось послать меня на три весёлых буквы, но присутствие дочери её сдерживало.
И тут в кафе завыли сирены.
— Извините, у нас эвакуация! Через двадцать минут все должны покинуть помещение! — торопливо сказала официантка, — извините за неудобство, но в городе прорвало водоканал и канализацию. Власти сообщили об угрозе наводнения. С вас двадцать два доллара и семьдесят пять центов.
— У меня же машина со стороны Дамбы припаркована! — воскликнула Маша и принялась торопливо складывать недоеденные сэндвичи в свою сумку. — Всё, девочки, давайте, до встречи! Я доберусь и позвоню! Целую!
Она торопливо клюнула Анжелику в щеку и выскочила из кафе.
За еду она не заплатила.
— Что делать? — тихо спросила Анжелика.
Вид у неё был пришибленный. Такое впечатление, что она вот-вот расплачется.
Тем временем в кафе началась паника.
Посетители начали выскакивать из помещения, поднялась суета, шум.
Я схватила Анжелику за руку, и, пока здесь неразбериха, вытащила её на улицу.
Надеюсь, наше бегство никто не увидел.
Да, это было некрасиво. Но платить за нахалку из сэкономленных на своём питании денег я не собиралась.
А на улице царил хаос. Словно в фильме про зомби-апокалипсис, люди носились туда-сюда, машины сбились в кучу и вразнобой гудели. Водители что-то кричали, переругивались. Образовалась огромная километровая пробка.
— Нам туда! — сориентировалась я и потянула за собой Анжелику.
Это кафе было не так далеко от автобусной остановки. Маша сказала, что ей пришлось ехать по дамбе. Значит, волна фекалий идёт с противоположной стороны. Поэтому нужно бежать сюда.