— Где это вы так скупились⁈ — восторженно удивился Комиссаров, — и почему меня не позвали?
— Моей Танюхе тоже такая юбка нужна, — задумчиво почесал затылок Пивоваров, рассматривая ярко-розовую юбку, которую таки прикупила Рыбина (как на мой взгляд, жуткая безвкусица) — вроде она про такую говорила. Так сколько она стоит, Зинаида Петровна?
Шум и гвалт поднялись такие, что мне захотелось торопливо сбежать в свою комнату.
После приезда в Бруклин, нас всех поселили в гостевом комплексе местной общины «Союза истинных христиан». Это было нечто, усреднённо напоминающее небольшой отель или же компактную базу отдыха. Находилось она, правда, почти в самом центре, так что цены здесь не просто кусались, они буквально загрызали насмерть.
Наши, как только прибыли и устроились и первые ахи-охи от обилия забугорных впечатлений поутихли, первым делом бросились в ближайшие магазины. Ну а что, поездка поездкой, а дома ведь ждут подарков. Американских. Причём попробуй кого-то обделить, сразу такие обиды начнутся, что ой. А усугублялось всё тем, что ведь кроме ближайшей родни есть ещё и друзья, и коллеги, и даже соседи. Вот и посчитайте, сколько всего надо. А денег — в обрез.
Поэтому наш «улов» вызвал в группе живейший интерес.
Но здесь следует пару слов сказать о самой группе. Кроме наших, калиновских, куда входили: Пётр Кузьмич Пивоваров (который юрист), Ефим Фомич Комиссаров (слесарь), Ксюша Зыкова (она работала наборщиком в типографии), Ольга Ивановна Сиюткина (бывший агроном), Фёдор Степанович Кущ (учитель физики), само собой Зинаида Петровна Рыбина и Ирина Александровна Белоконь, я, моя Анжелика и наша переводчица — Валентина Викторовна Кирьяновна (мечтавшая в перспективе стать моей свекровью), были ещё и представители из области.
А вот оттуда, кроме Арсения Борисовича Пожидаева, руководителя областной общины, поехало неожиданно довольно немало народу. Что меня изрядно удивило. Ранее, когда мы с Арсением Борисовичем «торговались» за места в делегации, я выторговала десять мест. Анжелика ехала за счёт американцев, по отдельному приглашению. Но в результате от калиновской общины поехало девять человек. Одно место хитрый Благообразный таки себе обратно выцарапал. Но зато наши поехали все. А вот Всеволод и Ростислав остались дома. И я уже сейчас ощущала весь спектр их недовольства, когда я вернусь. Но это меня волновало мало, ведь после возвращения я ходить в эту секту больше не собиралась.
От «областных» в результате поехало целых десять человек, если считать Благообразного. К моему удивлению, таки взяли того хамовитого Романа Александровича, с которым мы схлестнулись при делёжке мест в делегации. Фамилия у него была под стать характеру — Ляхов. Вместе с ним была и супруга, Лариса Сергеевна, тонкая хрупкая блондиночка с надменным выражением лица, и тёща, Аврора Илларионовна. С остальными я не особо ещё раззнакомилась, это была какая-то чета пожилых супругов, которые держались особняком, высокий сутулый брюнет с длинным носом, молчаливый и угрюмый, и три дамочки сильно предпенсионного возраста, которые тоже высоко задирали носы, так что и знакомиться с ними особо не хотелось.
И вот когда Белоконь и Рыбина начали свои бесхитростные похвастушки, на шум в вестибюль вплыла Аврора Илларионовна лично. Она была в кроваво-алом китайском халате до самых пят и поэтому старалась идти осторожно, чтобы не наступить. На волосах у неё была сеточка.
Увидев такое форменное безобразие — полные сумки забугорного барахла, ноздри её брезгливо-завистливо раздулись:
— Это что здесь за блошиный рынок такой устроили? — она выразительно посмотрела на разложенные на диване аккуратные стопочки бейсболок, футболок, джинсов и прочего барахлишка. — Сбор хлама для пункта вторсырья?
— А что такое? — моментально вскинулась Белоконь, которая малейшую критику её безупречному вкусу воспринимала, как личное оскорбление и моментально бросалась наводить справедливость. — Вам что-то не нравится?
— Конечно не нравится! Мы в гостях! Представляем нашу страну, а вы тут барахолку устроили. Что о нас американские друзья подумают! — неприязненным голосом отчеканила Аврора Илларионовна. — Что мы тут все шаромыжники какие⁈ Побирушки⁈
— Вы что меня оскорбляете! — звонким от негодования голосом припечатала Белоконь.
— Я не оскорбляю, — брезгливо отмахнулась Аврора Илларионовна, — я констатирую факт. Если вы обратили внимание, это и так всем понятно. Но давайте, милочка, держать свои примитивные инстинкты при себе. Всё-таки чужая страна, другая культура.
В наступившей оглушительной тишине было слышно, как ошеломлённо крякнул Пивоваров.
— Действительно, Ирина Александровна, — подала голос я (не выдержала, хоть и зарекалась никуда не влезать), — не нужно вступать в разборки. Аврора Илларионовна к «Союзу истинных христиан» не относится. Она — тёща уважаемого в области человека, поэтому и позволяет вести себя так с простыми людьми. Не обращайте внимания. Просто нужно перетерпеть её присутствие и всё.
— Да ты кто такая⁈ — взревела оскорблённая Аврора Илларионовна.
— Списки членов делегации раздавали всем, — миролюбиво ответила я, — можете ознакомиться.
— Я ознакомлюсь! Ознакомлюсь! И вам мало не покажется! Понабирали всякой… — она не договорила, хоть и рвалось нелицеприятное слово, и пулей выскочила из холла к себе в комнату.
Все молчали, но как только за нею хлопнула дверь, заговорили разом, горячо, перебивая друг друга.
Ну вот, вечно я куда-нибудь влипаю. Но сама виновата, могла бы и промолчать. Настроение упало, поэтому я задерживаться и принимать участие в этой бурной дискуссии не стала, натомись тихонечко прошмыгнула к себе в комнату.
Мы жили в гостевых комнатах общины. В каждой комнате были по три кровати, шкаф, стол со стульями, небольшой санузел. Миленько, чистенько, аккуратненько.
Мы поселились так: Кущ, Комиссаров и Пивоваров вместе, обе «светские львицы», Рыбина и Белоконь, вместе, Ольга Ивановна с Ксюшей и плюс переводчица, а я с Анжеликой. Одна кровать у нас пустовала.
Анжелика ещё не вернулась, так как она приехала по приглашению, то у неё была своя программа и сегодня она уехала с американскими детьми в местный зоопарк. Я поставила баулы и устало плюхнулась на кровать, сбросив туфли и с облегчением вытянула гудящие ноги. Мда, кругов намотали мы знатно.
Я сидела, отдыхала и думала, как бы сейчас собрать всю свою могучую волю одним махом в кулак и пойти принять душ. Но в данный момент мне казалось, что на Эверест взобраться гораздо легче, чем заставить себя сдвинуться в сторону санузла хоть на сантиметр.
Пока я преодолевала себя, в дверь поскреблись, и она открылась:
— Можно? — заглянула Сиюткина.
Я подавила вздох: покой нам только сниться. Больше всего мне сейчас хотелось упасть прямо там, где я сидела, и проспать примерно тридцать три часа. И чтобы меня никто не трогал.
Но обижать людей нельзя, поэтому я натянула вежливую улыбку и кивнула:
— Да, конечно, проходите. Что вы хотели, Ольга Ивановна?
— Вы меня извините, Любовь Васильевна, но нужно ещё Петра Кузьмича позвать.
— Хорошо, зовите, — удивлённо пробормотала я.
Сиюткина сходила за Пивоваровым и через минуту они сидели напротив меня на стульях.
— Тут такое дело, — сказала Сиюткина, — я понимаю, что вы устали, что сейчас не до того, но и меня поймите правильно — они же умрут!
— Кто умрёт⁈ — от неожиданности у меня аж сердце заныло.
— Я же их не кормлю, они долго без пищи не могут, — опять сказала Сиюткина и посмотрела на Пивоварова красноречивым взглядом.
— Ольга Ивановна прихватила с собой всяких насекомых, — подмигнул Пивоваров, — пора выпускать.
— И семена! — гордо подхватила Сиюткина.
У меня отвалилась челюсть практически в буквальном смысле этого слова. Когда мы с Пивоваровым обсуждали стратегию будущих диверсий, я высказала варианты, но думала, что мы сейчас просто съездим «в разведку», а вот на следующий раз уже проведём полноценные операции. А они видишь, как…
— А как… — начала я, но Пивоваров со смешком перебил:
— А чего тянуть? Знаю, что ты хотела сперва всё выяснить, а уж потом… Но сама пойми, Любовь Васильевна, мы ведь с Ольгой уже совсем не молодые. Даже сейчас ты еле-еле смогла выбить, чтобы нас включили, а в следующий раз может вообще не получится. Или следующая поездка через год или даже два будет. А мы стареем. Я и этот полёт еле-еле перенёс, хорошо, хоть пересадка была. Думал сердце развалится прямо в воздухе.
— А у меня ноги так опухали, что постоянно вставать и ходить по проходу приходилось, — добавила Сиюткина. — А больше сюда не полечу, тяжело мне.
— Но…
— У нас соседка к детям летала, правда в Канаду, так рассказывала, что тяжело очень в таком возрасте так далеко летать. Вот я и подумала… что нужно сразу…
Я изумлённо покачала головой.
— Ну а что⁈ Я — коммунист! Мой муж, мой отец и мой свёкр — все были коммунистами! И хоть Партия сейчас, как говорится, «не в моде», я искренне верю и надеюсь, что из-за кучки обуревших от безнаказанности «вождей», она разрушена не до конца! И рано или поздно вопрянет! И СССР вернется! И будет всё, как раньше!
— И я в это верю, — тихо сказал Пивоваров и ехидно добавил, — ну а пока мы с Ольгой Ивановной вступили в ЛДПР и провезли в Америку всяких жуков и тараканов.
— Это не тараканы! — недовольно фыркнула Сиюткина, — это моль-пестрянка! Она широкоминирующая, между прочим, Пётр Кузьмич. Я собрала три разных вида гусениц, так что поразим ясеневые леса, кленовые и ещё розоцветные, но это будут сады скорее всего.
— Обалдеть, — вытаращилась я. Но на сердце было почему-то стало радостно. И хоть разрушать природу — плохо, но ради спасения моей страны, и многих других стран — будем разрушать. Иначе уже скоро начнутся все эти «цветные революции», гражданские войны, взлелеянные американскими «братьями». Нет, этого нам не надо. Пускай лучше с молью на огородах борются. Будет чем у себя заняться — нам хоть гадить не будут.