За спиной послышались шаги — старушка выбежала вслед за мной, седые её космы выбились из-под скособоченного оренбургского платка:
— Не проклинай! Не смей!
По её перепуганному лицу было видно, что она суеверная и сильно перепугалась.
— Адрес дайте! — процедила я и добавила дровишек в костёр её страхов, — иначе пойду сейчас в церковь и свечку вам за упокой поставлю! Чёрную! До конца месяца не доживёте! Заживо гнить будете!
Старушка оторопела и мелко-мелко закрестилась.
— Адрес сюда, я сказала! — рявкнула я так, что аж стёкла задрожали. — быстро!
— Сейчас, — вякнула старушка тоненьким голосочком и убежала в помещение.
У меня скользнула мысль, что она сейчас там забаррикадируется и вызовет милицию, но буквально через пару минут она выскочила обратно и протянула мне клочок бумаги дрожащей рукой:
— Вот, — пискнула она.
— Вот так бы и сразу, — миролюбиво улыбнулась я. — Доброго вам вечера.
И пошла дальше, оставив за спиной мелко крестящуюся старушку.
Шла и думала: да, нехорошо поступила. Зря бабульку напугала. Не дай Бог сейчас вернётся за стол и там её инсульт разобьёт.
Но, с другой стороны, кто ей дал право так говорить обо мне и о моих детях. Они сейчас в детдоме, а Белка вообще в какой-то больнице. Им сейчас плохо. Они маленькие. А эта старуха пыталась мне помешать, ещё и осудила.
Нет. Я себя не успокоила. Хотя понимала, что если бы не пугнула её, то адреса мне бы никто не дал. Свет могут отключать и два года подряд, а детей мне возвращать надо уже сегодня.
Александра Викторовна Шмакова проживала на улице Краснокоммунарской (ха! ещё не успели переименовать!), дом три-«А», квартира одиннадцать.
Вот туда я и направилась.
Правда пришлось немного поплутать, так-то Калинов я уже немножко изучила. Но окраины всё ещё были для меня неизведанными. Но хорошо, какой-то дедок подсказал (эх, как я в такие моменты скучала за самым примитивным смартфоном с навигатором!). Но чего нет, того нет.
Пришлось использовать старый дедовский способ. А именно — спрашивать у каждого встречного дорогу на улицу Краснокоммунарскую. С горем пополам мне объяснили, и улицу я нашла. Вышла прямо к дому номер пять.
Вот и чудненько. Значит, следующий дом — мой.
Ага! Как бы не так!
Дом номер три был. Рядом. И дом номер один был. В общем, все дома были. А вот дом номер три-«А» — словно сквозь землю провалился.
Что за чертовщина?
Я принялась кружить по улицу туда-сюда, намотала чёрт знает сколько кругов, а дом найти не смогла.
Уже готова была заплакать и отказаться от идеи найти адрес, как какой-то парнишка показал мне этот дом.
И что бы вы думали⁈ Дом номер три-«А» находился вообще на другой улице! Причём не как всё дома, а во дворе большого дома.
Идиотизм какой-то!
Но, тем не менее, этот квест я благополучно прошла.
И уже через пару минут стояла перед дверью квартиры номер одиннадцать и жала на кнопку звонка.
Но звука не было.
Звонок молчал.
Чёрт! Я же совсем забыла, что свет в Калинове отключили!
Пришлось стучать.
Все эти «приключения» и плюс мой нервный срыв в разговоре с той старушкой, настроения мне не добавили. И когда дверь, наконец, открылась, я была в самом что ни на есть раздёрганном состоянии.
— Вы? — удивилась хозяйка квартиры.
— Здравствуйте, Александра Викторовна, — сказала я изо всех сил стараясь, чтобы голос мой не дрожал, — извините. Что зашла домой, заходила дважды на работу и мы, очевидно разминулись.
Я дипломатично умолчала, что она прогуливает в рабочее время (сама такая).
— Откуда вы знаете мой адрес? — нахмурилась она.
— Так я в ЖЭКе работаю, — улыбнулась я, решив не выдавать старушку.
— А что вы хотели? — нахмурилась она.
— Я по поводу моих детей, — сказала я.
— В смысле детей? — поморщилась Александра Викторовна.
— Вы отобрали Ричарда и Изабеллу, пока я была в командировке, — сказала я, — даже меня не дождались. Старика-отца чуть до инфаркта не довели… Я хочу знать, где мои дети⁈
— Подождите, эммм…. Любовь… эммм… простите, отчества не помню, — смутилась женщина.
— Любовь Васильевна Скороход, — сказала я, — А дети, соответственно — Ричард Петрович Скороход и Изабелла Петровна Скороход. Между прочим, я возила старшую дочь, Анжелику Петровну Скороход в Нью-Йорк, где она встречалась со своей родной матерью! Так что свой долг я исполняю в полном объеме! И даже больше!
— Ничего не понимаю! — схватилась за голову Александра Викторовна, — мы же к вам приходили… с Людочкой… ой, в смысле с Людмилой Ильясовной. Сначала на старую квартиру пришли, где две комнаты. Сделали вам предупреждение. Вы квартиру сразу же сменили. Мы опять были, проверили. Убедились, что всё в порядке, и всё! Больше к вам претензий вообще никаких нету. Да, мы будем и дальше вас периодически навещать, но всё же по графику, так мы со всеми опекунами работаем…
— А где тогда мои дети⁈ — всхлипнула я.
— Ума не приложу, — развела руками Александра Викторовна, — кроме того, я в отпуске. Ездила со старшим сыном в санаторий, нам путёвку дали от профсоюза. Вот только вернулась.
— Я тоже только вернулась! — сказала я, сдерживая слёзы отчаяния, — а детей моих нету, отца перепугали… Что мне делать, Александра Викторовна? Где искать детей? И вообще, как такое могло быть? Вы в санатории, Людмила Ильясовна в декрете, а кто-то пришел и забрал детей. Причём в моё отсутствие!
— Хм… — задумалась Александра Викторовна и вдруг лицо её вытянулось, — Петров! Точно! Виктор Валентинович Петров! Стопроцентно он! Больше некому!
— Что за Петров? — нахмурилась я.
— Да есть там у нас такой, новичок, из облоно перевели. Сказали, мол, будет делиться опытом, повышать нашу эффективность. На самом деле, ходят слухи, что он там натворил что-то. Но у него какая-то сильно крутая «лапа» наверху есть, вот его и не уволили, а сюда, к нам, сослали.
Она на миг задумалась и нахмурилась ещё больше:
— Вот зараза! Дождался, когда нас с Людкой не будет и начал подсиживать!
— А откуда он про моих детей знал? И что я буду в это время в отъезде? — удивилась я.
— Так соседка ваша. Старушка такая вредная, нам через день на вас пасквили пишет, — хмыкнула Александра Викторовна, — мы то с Людой… ой, Людмилой Ильясовной, сразу их в мусорное ведро выбрасывали, бабка-то сразу видно, с придурью. А этот мог и отреагировать…
— И что мне теперь делать? — заломила руки я, — у вас там офисные войны идут, а у меня ребёнок-инвалид в неподходящих условиях находится. Да и Ричард тоже в детдоме. Вон теперь на соревнования не попадает. А мы ведь так надеялись юношеский разряд взять.
— Так! — задумалась Александра Викторовна, — давайте поступим таким образом… Где вы говорите, находится ребёнок-инвалид?
— Там какое-то отделение при больнице есть, — пожала плечами я.
— Поняла! — кивнула она деловито, — я сейчас позвоню к ним, договорюсь. Вам напишу записку. Вы пойдёте и ребёнка-инвалида заберёте прямо сейчас. А вот второго. Это же мальчик, да?
Я кивнула.
— Второго, который в детском доме — это только завтра. С утра. Придёте прямо к нам в роно. И ещё — вам придётся нанять транспорт до села Балобаново, заправить его туда и обратно. У нас финансирование на дальние переезды ограничено. Раз в квартал только, и лимит Петров явно исчерпал.
— Хорошо! Конечно-конечно! — радостно закивала я, счастливая, что эта проблема начала продвигаться. Пусть потихоньку. Но тем не менее.
— Вот же гад этот Петров! — в сердцах выругалась Александра Викторовна и сказала, — подождите, я пойду позвоню, пока время ещё рабочее.
И ушла в квартиру.
Меня к себе не пригласила. Но я была не в обиде. Главное, я ребятишек скоро домой верну.
— Вот! — буквально через минут пятнадцать, вернулась Александра Викторовна и протянула мне сложенный вчетверо листок с запиской. — Вот! Отдадите Ивану Ивановичу. Это заведующий отделением неврологии. Понятно?
— Ага, — кивнула я. — А почему Изабелла в отделении невралгии?
— Потому что при этом отделении есть отделение для содержания инвалидов, в том числе с ДЦП. Ещё вопросы есть?
Я отрицательно покачала головой.
— Тогда идите. До завтра! — кивнула мне Александра Викторовна и вид у неё был озабоченный.
Думаю, что Петрову завтра будет не очень комфортно.
Но перед тем, как отправиться в больницу, я решила забежать домой, взять Изабелле одежду и обувь. А то, кто его знает, в чём они её тогда забирали. Может, в домашних тапочках.
Только-только я дошла до подъезда Тамаркиной квартиры, как из лавочки поднялись два милиционера.
— Скороход Любовь Васильевна? — строгим голосом спросил тот, что повыше, рыжий с длинным носом.
— Да, — удивилась я, хоть сердце и ёкнуло.
— Пройдёмте с нами в отделение, — кивнул второй, низенький и корпулентный, на служебный уазик.
— А что случилось? — опешила я.
— Вам знаком Всеволод Спиридонович Драч?
— Да, это старейшина «Союза истинных христиан». Секта такая, — ошеломлённо ответила я. — А что с ним случилось?
— Он убит…
Глава 19
Я, как стояла, так и села.
Хорошо, что рядышком стояла лавочка.
— Капец! — хрипло прошептала я, голос отказался слушаться.
— Собирайтесь, гражданочка, — сухим тоном повторил милиционер. Сколько вас ждать можно⁈
— Н-но почему? — промямлила я, пытаясь чуть прокашляться, — вы меня подозреваете, что ли? А давайте я подписку дам и останусь дома?
Я заглянула в неумолимые глаза служителя закона, однако никакого сочувствия там не увидела.
— Не положено! — гаркнул второй.
— Но домой я хоть заглянуть могу? — спросила я, — хоть в спортивный костюм переоденусь и дочери записку оставлю. Ну не могу же я в камере в платье сидеть.
Милиционеры переглянулись между собой и первый сердито пророкотал:
— У вас двадцать минут. Сержант Иванов пройдёт с вами. И без фокусов там.