— Тогда могу не ехать я! — выпятил нижнюю губу Петров.
— Да что с вами такое? — удивился Пивоваров, — в чём проблема-то?
— «Запорожец» малогабаритный, неохота впятером, как селёдка в бочке в такую даль трястись, — фыркнул Петров.
— Вчетвером, — поправил его Пивоваров.
— Так чего вы голову морочите, раз не едите⁈ — возмутился Петров, а Шмакова укоризненно посмотрела на меня, мол, что за цирк?
— Нет, я-то как раз и еду, — сказал Пивоваров, — не едет Любовь Васильевна.
— Что⁈ — обалдела я.
— Что⁈ — удивлённо воскликнула Шмакова.
— Что⁈ — насмешливо хохотнул Петров.
— Вы же сами слышали, — спокойно повторил Пивоваров и жестом фокусника вытащил из папочки какую-то бумажку, — Любовь Васильевна не едет. Дела у неё на работе. Вместо неё поеду я, как её законный представитель. Вот нотариальная доверенность.
Вид у меня был, наверное, такой пришибленно-удивлённый, что Пивоваров исподтишка наступил мне на ногу, мол, не пались.
Я среагировала и сразу приняла безмятежно-придурковатый вид.
Пивоваров тихо кивнул, мол, всё правильно, продолжай, Люба.
— Да мне без разницы, — равнодушно пожала плечами Шмакова и вернула доверенность Пивоварову. — Подождите пару минут. Я сейчас только папку с документами заберу и поедем.
— А я вообще не понимаю, зачем мне ехать! — склочным голосом возмутился Петров и увязался следом за Шмаковой.
Так, переругиваясь, они ушли в здание.
— А почему это я не еду? — сердито задала вопрос Пивоварову я.
— Тихо ты! Не мельтеши, — рассердился Пивоваров (он не любил много лишнего шума), — Любовь Васильевна, а ты разве забыла, что я взял тебя вчера на поруки?
— Я помню, но…
— Ты хоть понимаешь, что это значит, Люба?
— Ну, что я не должна ничего плохого делать… — неуверенно сказала я.
— Это означает, что у тебя подписка о невыезде вообще-то, — скривился Пивоваров.
— Но это село находится в нашем районе, — попыталась возразить я.
— Оно-то так! — проворчал Пивоваров. — Если бы всё в этой опеке было нормально, то мы бы с тобой обязательно вместе поехали. А раз они там переругались, так этот мужик, Петров, что детей отобрал, он же стопроцентно против тебя и детей этот факт потом использует.
— Да как…
— Ой, Люба, тут вариантов тыща может быть! — махнул рукой Пивоваров, — давай лучше не гневить Бога.
— Но я же должна забрать Ричарда… — расстроилась я.
— Дык я поеду вместо тебя и заберу, делов-то, — Пивоваров сказал таким тоном, что спорить с ним я не решилась.
Они садились в машину, а я стояла рядышком, жутко завидовала и переживала. Пивоваров на прощанье мне ободрительно кивнул. А вот Петров посмотрел на меня странным нечитаемым взглядом. И я вдруг поняла, что где-то я его уже видела…
Глава 21
Они уехали, а я осталась стоять на дороге.
Эх, как бы я тоже хотела умчаться! Но Пивоваров абсолютно прав — нельзя. Лучше не дразнить дракона (или как там оно правильно называется?).
Я немного потопталась, взглянула на часы — на работу уже категорически опоздала. Хоть так, хоть так либо выговор получу, либо вообще могут уволить. Поэтому плюс-минус полчаса мне уже погоды не сделают, а подстраховаться надо.
Поэтому я отправилась домой.
Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить сладко посапывающую Белку, я взяла кое-что и погнала на работу, в родимый ЖЭК.
— Ты опоздала! — тихо прошипела мне Таисия, выразительно скосив глаза в сторону начальственного кабинета, — он, между прочим, зол. С утра рвал и метал. Тебя вспоминал, аж два раза…
— Океюшки, — благодарно кивнула я ей и заторопилась к начальству на «ковёр», руководствуясь принципом: «лучше сразу расставить все точки над „i“ и не мучить себя неопределённостью».
Потоптавшись немного перед дверью, я глубоко вздохнула и, постучавшись, открыла дверь:
— Разрешите?
— А-а-а-а-а! — прорычал Степан Фёдорович. — Явилась наконец-то!
Я скромно потупила взор, мол, да, да, почтила личным присутствием.
— Ты когда должна была к работе приступить? — начальственные ноздри Степана Фёдоровича хищно раздувались, в воздухе отчётливо потянуло серой.
— Вчера, — со скромным достоинством ответила я.
— И? — прищурился Степан Фёдорович и взгляд его не сулил ничего хорошего.
— Я вот, пришла, — кивнула я. — И вчера тоже была, можете у Таисии спросить…
— Спрошу, — нехорошо усмехнулся Степан Фёдорович (хотя это больше было похоже на хищный оскал. Но о начальстве же нельзя так говорить, поэтому пусть будет толерантное «усмехнулся»). — А сегодня? Рабочий день у нас во сколько начинается, Любовь Васильевна? Напомни, пожалуйста…
Тон Степана Фёдоровича приобрёл мягкие, подозрительно вкрадчивые нотки.
И я поняла, что ещё один мой неправильный ответ и всё. Нет, бить не будут, но и хвалить, очевидно, тоже. Поэтому торопливо сказала, добавив слезу в голосе:
— Степан Фёдорович, извините, ради бога, но у меня возникла большая проблема!
— И что же это за проблема такая, что ты опоздала на полтора часа на работу? — уточнил Степан Фёдорович почти человеческим голосом.
— Пока я была в Америке, у меня опека детей забрала, — выпалила я, — Изабеллу поместили в неврологическое отделение для инвалидов, а Ричарда — в Балобаново, в детдом…
От моих слов Степан Фёдорович дёрнулся и крякнул.
— Я вчера смогла забрать Белку домой, а за Ричардом направила опеку лишь сегодня. Пришлось всё утро в роно провести. Пока документы оформили, пока машину отправила… поэтому и опоздала… Извините меня, пожалуйста, я вечером отработаю. Или в выходной выйду, если надо…
Я закончила и с печалью во взоре кротко посмотрела на начальство.
Степан Фёдорович покраснел, ему явно стало неудобно.
— И ещё… — совсем тихеньким голосочком молвила я и вытащила из сумки пакетик, — Вот!
— Что это? — нахмурился Степан Фёдорович, подозрительно глядя на пакет.
— Это для вас, из Америки… — проворковала я, — это мы с Анжеликой выбирали.
— Что это? — повторил Степан Фёдорович, но с интересом полез смотреть.
Через секунду он выудил оттуда бутылку «Jim Beam» и принялся её рассматривать.
— Это бурбон, — пояснила я, — вискарь ихний.
Степан Фёдорович изогнул бровь, но видно было, что подарок ему понравился. Затем он извлёк второй презентик — пёструю коробочку с многочисленными надписями и картинками:
— А это что?
— Ой, а это не вам! — сказала я, — это блок жевательной резинки с вкусом кока-колы и вкладышами с наклейками. Это для ваших внуков. Молодежь любит такое.
Степан Фёдорович немного помолчал, пожевал губами и недоверчиво спросил:
— А что, ваша Анжелика разве разбирается в бурбоне?
— Да нет же! — улыбнулась я, — бурбон выбирала я, а она — жвачку.
— Ну… спасибо… — поблагодарил начальник. Судя по смягчённому тону, подарком он был явно доволен.
— Так мне когда отрабатывать? — пользуясь моментом, спросила я, — просто сегодня привезут Ричарда из детдома… Может, можно я завтра отработаю? Или послезавтра?
— Ой, иди уже! — отмахнулся Степан Фёдорович, — отрабатывать она собралась, стахановка! Сделай отчёт по форме У-8 и сдай Щетинину. Срок — до завтра. Но сделай лучше сегодня, потому что завтра опять на весь день свет отключат по графику, и ты не успеешь. И посмотри ещё, когда у нас совещание по теплотрассам? Глянь, есть ли там мой доклад или нет, а то я не могу найти у себя…
— Сделаю! — кивнула я.
— Ну, так иди и работай! — махнул рукой на меня начальник, теряя ко мне интерес и вскрывая коробку со жвачкой.
А я в отличнейшем настроении выскочила из кабинета.
— Ну что там? — в коридоре меня уже дежурила Таисия, — сильно влетело?
— Не очень, — честно сказала я, — немножко только. Отправил отчёт делать.
— Там тебя Алексей Петрович уже три раза спрашивал, искал, — хихикнула Таисия. — Не уймётся никак.
— Бли-и-ин… — схватилась за голову я, — у меня же отчёт горит, а он сейчас придёт и надо будет с ним время тратить. И что делать?
— Пошли его лесом, — посоветовала Таисия.
— Не могу, — вздохнула я, — точнее не могу прямо слать лесом, нужно как-то завуалированно — он же мне работу эту нашёл, и мамка его мне с английским помогала. Это по-свински будет.
— Ну тогда… — хохотнула Таисия.
— Тебе хорошо говорить, — проворчала я, — а я его терпеть не могу.
— Что мне будет за то, если я его у тебя «отобью»? — вдруг брякнула Таисия.
От неожиданности я аж обалдела. А потом обрадовалась и воодушевлённо сказала:
— А что ты хочешь?
Ох, лучше бы я как-то по-другому спросила. Но слово — не воробей, увы.
— Костюм твой хочу, — нагловато прищурилась Таисия, — тот, в котором ты на благотворительном мероприятии была в прошлый раз. Он на меня в самый раз будет. И по цвету к глазам подойдёт.
Скрепя сердце, я кивнула:
— Хорошо, договорились. Если ты «отбиваешь» у меня Алексея Петровича, я отдаю тебе тот костюм. Только смотри, Тайка, если он вернётся — я костюм обратно заберу.
— Не вернётся! — со сдержанным достоинством многозначительно ответила Таисия, — от меня ещё ни один ни ушёл.
Я не стала напоминать о Григории, да и, насколько мне было известно, Таисия уже побывала замужем. Но ведь это не имеет значения, правда? Главное, что Алексей Петрович будет пристроен в хорошие руки.
— Вот и ладненько! — подмигнула я ей и ушла к себе в кабинет делать отчёт по форме У-8.
Я уже доделывала предпоследний столбец отчёта и с надеждой поглядывала на часы в ожидании, когда уже конец рабочего дня, когда в дверь сперва дважды постучали, затем она распахнулась, и на пороге застыл, сияя улыбкой… Алексей Петрович! С огромным букетом гвоздик!!
Нет, это был «огромный букет» по меркам этого мира и этого времени, так-то там было чуть больше десятка тщедушных розовеньких гвоздичек, которые от такого положения дел явно находились в глубоком обмороке.
— Любаша! — от жара нежных чувств Алексея Петровича можно было прикуривать сигареты. — А мама говорит, что ты по приезду сразу на работу выйдешь. Я вчера тебя искал, и сегодня… А тебя не было. А ты что, с той квартиры переехала? И куда?