«— Ну, Тайка, ну зараза, фиг тебе, а не костюм!» — мрачно подумала я, а вслух сказала, нацепив вежливую улыбку:
— Алексей Петрович! Рада вас видеть! Я очень извиняюсь, я бы с удовольствием поболтала, но с отчётом не успеваю. Степан Фёдорович будет ругаться, если не сдам в срок.
— А это тебе! — гвоздичный веник перекочевал в мои руки.
— Ой, спасибо! — сказала я вежливо. — Какие милые цветы! Очень люблю такие вот… розовенькие…
— Я их на базаре у Акопа Гургеновича взял, — прихвастнул Алексей Петрович и заявил решительным голосом, — что ты не успеваешь с отчётом, Любаша? Какая форма?
— У-8, — пискнула я, пропустив мимо панибратское «Любаша».
— Уступи место профессионалам! — велел Алексей Петрович и решительно приступил к отчёту.
Ну а я что могу? Раз мужчина принял решение написать вместо меня отчёт У-8, то кто я такая, чтобы идти против судьбы?
— И ещё отчёт за квартал, — робко добавила я. — Тоже надо. Там тоже по формуле считать…
— Сейчас, сперва этот посчитаю, потом и тот! — наполненным энтузиазмом голосом заявил Алексей Петрович. — Не мешай, минут тридцать.
— Ага, — застенчиво сказала я, — пойду пока воды в вазу наберу, чтобы цветочки поставить…
— Иди! — позволил Алексей Петрович. — Я тебе сейчас быстренько всё доделаю, а вечером мы с тобой идём в ресторан! И это не обсуждается!
— Конечно-конечно! — сказала я, стараясь, чтобы скрип зубной эмали получился не сильно громким.
Алексей Петрович остался делать отчёты, а я схватила двухлитровую банку, заменяющую в моём кабинете служебную вазу, и отправилась к Таиске на разборку.
— Проморгала ты свой костюм, Таисия! — обличительно сказала я и злорадно добавила, — а, между прочим, в Нью-Йорке это самый писк моды! На Бродвее все только в таких и ходят.
— Почему это проморгала? — встревожилась Таисия, — мы же только что поспорили. Полчаса назад!
— А потому! Потому! Сейчас пресловутый Алексей Петрович сидит в моём кабинете. А меня отправил воды для букета набрать! — и я продемонстрировала пустую двухлитровую банку и ехидно добавила, — и в ресторан, между прочим, позвал.
— Блин, — расстроилась Таисия, — и что теперь делать? Костюм очень хочу. Я всегда о таком мечтала.
— Так действуй! — я вручила банку Таисии.
Та подскочила и ринулась в дверь.
— Куда⁈ Стой! — я еле успела её поймать, — погоди немного, пускай отчёт сперва доделает.
— Вот ты язва, Люба, — хихикнула Таисия и спросила уже более миролюбивым тоном, — хочешь чаю? У меня «хворост» есть, вечером мама нажарила. С сахарной пудрой.
— А давай! — обрадовалась я и села пить чай.
Когда прошло где-то минут тридцать пять и по моим прикидкам отчёт Алексей Петрович должен был уже закончить, я сказала Таиске:
— Ну и что мы теперь будем делать? Мне ведь уже пора возвращаться в кабинет. А там этот…
— Я придумала! — расплылась в улыбке Таисия, — ты, Люба, соглашайся на ресторан, а вместо тебя пойду я!
— И как это будет выглядеть? Детский сад какой-то, — поморщилась я и для аргументации покрутила пальцем у виска, мол, ты совсем тю-тю, что ли.
— А тебе не всё равно? — прищурилась Таисия, — ты не придёшь, он будет ждать, злиться. А тут раз — и я пришла такая вся красивая…
— Ну и что? Он тебя пошлёт нафиг и пойдёт ко мне с разборками, — отмахнулась я и едко заметила, — плохой у вас план, товарищ Штирлиц.
— Ты не дослушала! — указательный палец Таисии обличительно уставился на меня, — дослушай сперва!
— Я вся во внимании, — вздохнула я, размышляя, как отшить Алексея Петровича, но так, чтобы он не обиделся, ну или хотя бы не стал моим кровным врагом.
— Ну сама смотри! — начала по полочкам объяснять свою стратегию Таисия, — ты не придёшь, он психанёт, расстроится. А тут я приду. И скажу, вроде как случайно, что меня мой кавалер пригласил в ресторан и не пришёл. И даже всплакну от огорчения. Я присяду за стол и начну ему жаловаться на него, а он, соответственно — на тебя. Общие проблемы сближают. Я скажу, что не успела даже поужинать. Мы закажем еду, само собой и выпивку. Поедим, выпьем, потом я приглашу его на танец… Ну, а там уже дело техники…
— Таисия! Ты — гений! — восхищённо сказала я.
— А то! — со скромным достоинством улыбнулась Таисия. — А теперь иди и действуй, Люба! И готовь костюм!
Домой я летела, словно на крыльях. Сейчас увижу Ричарда. В том, что Пивоварову удалось его забрать, я даже не сомневалась.
А по дороге размышляла о проблемах, что навалились на меня за последнее время.
Итак, детей я благополучно вернула. Конечно, я понимаю, что это только начало, что ещё предстоит бой с отделом опеки и попечительства. Кроме того, предстоит выяснить, кто подал жалобу и в чём эта жалоба заключалась? А в том, что это был серьёзный сигнал, я даже не сомневалась, иначе даже этот Петров не отреагировал бы так жёстко. Прежде всего, я подозревала Ивановну. Но в жизни всякое бывает и сделать западлянку может даже человек, на которого вообще никогда бы и не подумаешь.
Кроме того, нужно съездить к Любашиному отцу в деревню. Успокоить старика, да заодно и кое-каких овощей-солений набрать, а то подъели уже хорошо так. Но тут опять сложный момент — выезжать мне за пределы Калинова нельзя. Подписка о невыезде. И вот как быть? А ехать надо, и то срочно. Он же волнуется, пожилой человек.
Но, наверное, самая большая на данный момент проблема — это убийство Всеволода Спиридоновича. Я на сто процентов уверена, что убийца — лучезарная Марина. Она к нему явно неравнодушна была, но он ею пренебрегал. А со мной проворачивал некоторые подпольные делишки. Как с тем письмом, на пример. И Марина вполне могла решить, что у нас романтические отношения. И подставить убийство старейшины «Союза истинных христиан» так, чтобы подозрение падало на меня. И здесь теперь самая большая проблема — как снять с себя подозрение в убийстве?
Ещё одна нерешённая проблема, а точнее их две — это Любашина сестра, беспутная Тамарка и её муж Владимир. Нужно прямо на этой неделе разузнать, как там у них дела. Когда я уезжала, Владимир был в коме, а Тамарка — в дурке.
Вдобавок, нужно срочно увидеться с Галкой, поблагодарить её и подарить презент. Молодец она, поддержала Любашиного отца в трудную минуту. А это дорогого стоит. Такие друзья на вес золота. А я уже второй день, как вернулась, а её всё ещё не поблагодарила даже. Свинство.
Также, нерешённой остается вопрос с Алексеем Петровичем. То, что Таисия решила его «отбить» взамен костюма — прекрасно, но вся эта суперстратегия может сорваться в любой момент. Поэтому на сто процентов быть уверенной нельзя.
Более того, меня сильно беспокоит секретарь Жириновского. Фамилия у него Петров. И тот плюгавенький тип, который детей моих в детдом отправил — тоже Петров. Совпадение? Или это один и тот же человек? Или я зря паникую и это однофамильцы? И вот как мне проверить?
И, кстати, этого Петрова, который из опеки, я точно где-то видела. Вопрос только — где? А ответ найти пока не могу.
С Жириновским тоже надо вопросы порешать. Я отправила ему перед отъездом письмо. Прошло уже почти четыре недели. Месяц, считай. И ни ответа, ни привета. Непонятно, как он отреагировал. Или письмо к нему не попало? Если да, то почему? Опять Петров? И что мне тогда делать? Писать новое письмо? Искать личной встречи? Ещё подождать? Вот как быть?
Дополнительно меня начинает напрягать поведение Пивоварова. Да, он мне помог, причём столько помог, сколько никто другой за обе мои жизни никогда не помогал. Вот это то и странно. Интересно, что ему от меня надо? В любовь и прочую романтическую чепуху я не верю. Стар он для этого. Во-вторых, никаких поводов он мне что-то такое заподозрить не давал. Тогда что? Что?
Но самая сложная и масштабная задача — это то, что к возвращению СССР я так и не продвинулась. Да, мы утопили США в дерьме, да, запустили туда долгоносиков. Но это ни о чём. Капля в море. А время, отпущенное мне, идёт. И мои внучата могут так и остаться без отца…
Я так задумалась, что вместо того, чтобы пойти домой, к детям, автоматически свернула на улицу Комсомольскую. И очнулась только, когда поняла, что стою я у подъезда дома четыре.
Невзирая на погоду, мои соседки, старушки-веселушки, стойко несли боевое дежурство.
— О! Да это же Любаша! — всплеснула руками пухленькая Клавдия Тимофеевна.
— И то правда, — удивилась её напарница по дежурствах на лавочке, суетливая Варвара Сидоровна. — А ты откуда это взялась, Любка?
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я, — да вот мимо шла, дай думаю, зайду, гляну, как там мои квартиранты…
— О! — картинно закатила глаза Клавдия Тимофеевна, и для дополнительного веса своим словам, удручённо покачала головой.
— Что, квартиру мою разнесли? — не поняла я.
— Лучше бы разнесли! — хохотнула Клавдия Тимофеевна, — так-то там всё в порядке, не беспокойся. Моя невестка недавно заходила туда, счётчик проверяла, она сейчас РЭСе работает и квартиры все обходит.
— Так, а что тогда?
— А это ты у Ивановны спроси! — хохотнула Варвара Сидоровна.
Клавдия Тимофеевна подхватила смех тоже. Они переглянулись между собой, продолжая смеяться.
— Да я лучше у квартирантов моих спрошу, — отмахнулась я.
— А их ещё с учёбы нету, — светским тоном сказала Варвара Сидоровна и добавила, с важным видом, — у них же сегодня пять пар и последней лабораторка по физике, там прогулять никак невозможно, препод сильно злой, так что раньше восьми вечера они не придут.
— Иначе зачёт автоматом не будет, — многозначительно добавила Клавдия Тимофеевна и посмотрела на Варвару Сидоровну с демонстративным превосходством.
Та фыркнула и надулась.
— Ясно, поняла, — пробормотала я, а сама восхитилась знаниями старушек.
Во, блин, Штирлицы какие!
А дома был Ричард.
Я тихо вошла в квартиру и услышала, что они все втроём собрались на кухне и как Белка спрашивает:
— А какая она, мама?
И Анжелика ей отвечает: