— Красивая, богатая, чужая…
Глава 22
Мы все дружно сидели сейчас на кухне. Уютно потрескивали две тоненькие свечи: свет опять отключили, но квартира уже была нами обжита, звучали детские голоса, смех, пол был чисто вымыт, а кухню заполнили вкусные запахи, — поэтому дом наш был очень даже уютный и милый. Более того, именно отсветы язычков пламени на стенах придавали обстановке некую таинственную загадочность, словно в сказочном домике.
— И как там было, в детдоме? — спросила я у Ричарда.
— Ой, даже вспоминать не хочу, — нахмурился он и раздражённо макнул оладушку в варенье из крыжовника.
Я смотрела на него, как он исхудал и вытянулся, на притихшую Белку, которая счастливыми глазами наблюдала за всеми нами, и мне было сейчас очень хорошо и спокойно.
— Но хоть кормили нормально? — продолжала беспокоиться я и повернула тарелку с оладушками так, чтобы они были к нему поближе.
— Да какое там нормально! — возмущённо ответил Ричард и от досады запихнул в рот всю оладушку целиком.
Он сделал паузу, пытаясь быстро прожевать. Могучим усилием воли проглотив всё целиком, торопливо продолжил жаловаться:
— Там же и борщ, и каша — всё без мяса! И не вкусно, ужас. А на завтрак только манку дают. С комками! И какао без сахара, зато с плёнками!
— Бэ-э-э-э! — скривилась Изабелла. Как и Ричард, манку и какао она тоже ненавидела всем своим детским сердцем.
— А как же ты выживал там, бедняжка ты моя? — жалостливо спросила я.
— А там рядом магазинчик был, продуктовый, — смущённо сказал Ричард, — и там кисель продавался, такой, ну ты знаешь… в брикетиках, клубничный. У меня было немного денег, помнишь, мама Люба, я у тебя на видеофильмы просил?
Я кивнула, мол, да, было такое.
— Так вот я их потратить тогда не успел. Мы с Федькой через забор в саду перелезали и туда в магазин бегали.
— А где же ты этот кисель готовил? — удивилась я. — Вряд ли вас на кухню пускали…
— Да зачем готовить? Я и так грыз…
У меня аж сердце сжалось. Бедный ребёнок!
— Бери ещё оладушки, — я сердобольно пододвинула тарелку поближе к Ричарду.
Вот уж кто был ценитель моей стряпни. Анжелика начала соблюдать фигуру, Изабелла была едок ещё тот, зато растущий организм Ричарда сметал всё подряд. Да уж, несладко ему пришлось в детдоме.
— Анжелика, а почему ты маму не сфотографировала? — вдруг ни с того, ни с сего брякнула Белка.
Ричард чуть чаем не поперхнулся. Но тоже вопросительно посмотрел на старшую сестру.
Та вспыхнула и покраснела:
— Не получилось… — стараясь не встречаться взглядом с глазами Белки, промямлила она.
— Ну да, ты-то с мамой встретилась, а вон Белка её даже никогда в жизни и не видела! — упрекнул её Ричард и отодвинул от себя опустевшую тарелку из-под оладушек.
Анжелика не нашлась что и сказать — упрёк был, как говорится, в точку.
Я срочно пришла на выручку:
— Мы планировали, Ричард. Конечно же, планировали. Но ты ведь помнишь про экологическую катастрофу в городе, когда канализацию там прорвало? И вашей маме пришлось срочно эвакуироваться, иначе единственную дорогу по дамбе перекрыли бы. Там мощный катаклизм случился, — отмазала мать-кукушку я (какая эта мать не есть, но она их родила и авторитет в глазах детей ронять непедагогично, пусть сами, как подрастут, делают выводы).
Мы обсуждали это ещё долго, затем девчонки, шушукаясь и хихикая, ушли к себе в комнату, а на кухне остались мы с Ричардом. И тут к нам пришел Пивоваров.
«На ловца и зверь бежит», — подумала я, а вслух сказала:
— Хорошо, что вы пришли, Пётр Кузьмич!
— Да, про блинчики я помню, — с не тонким намёком усмехнулся старый юрист.
— Эммм… — замялась я и посмотрела на пустую тарелку, — я утром оладушек нажарила, но ребята вот всё смели. Для блинчиков и оладушек ни молока, ни кефира нету, а магазины уже закрылись. Но я сейчас вареничков сделаю. Будете варенички, Пётр Кузьмич? Хотите с картошкой и капустой? Или даже с вишней⁈ Точно, есть у меня в заначке баночка замечательной вишни, без косточек, как раз для вареников самое то будет…
— Да погоди ты, Любовь Васильевна! Не мельтеши! — покачал головой Пивоваров, — если ужином накормишь — не откажусь. Уж больно мне твоя стряпня нравится. А с варениками заморачиваться не надо, я так-то ненадолго пришел. Только поговорить и пойду. Дел много.
И он выразительно покосился на Ричарда, который сидел, как обожравшийся бурундук, и меланхолично помешивал ложечкой сахар в чашке.
— Ричард, иди к себе в комнату, — попросила я, — чай с собой забирай, там допьёшь. Нам с Петром Кузьмичом поговорить нужно.
— Вечно у вас, взрослых, какие-то секреты, — лениво проворчал Ричард, зевнул, забрал чашку с чаем и ушел.
Мы остались вдвоём. Я прикрыла дверь на кухню, чтобы не было слышно. А чтобы дверь закрылась плотно, подложила между ручкой и косяком тряпочку.
— Вот так, теперь можно и посекретничать, — улыбнулась я Пивоварову и прикрутила конфорку под супом на плите. — Суп будет готов минут через двадцать.
— Вот и ладненько, — расцвёл улыбкой Пивоваров, — как раз успеем всё обсудить.
— О чём вы хотели поговорить? — спросила я и поставила перед ним пока чашку с чаем.
— Тебя уже в участок вызывали? — вопросом на вопрос ответил юрист, принимая чай.
— Нет ещё, — моя улыбка сразу погасла. Я гнала от себя все эти проблемы, но на самом деле они ведь никуда не ушли.
— В общем смотри, Люба, — начал Пивоваров, отхлебнул чаю, закрыл от удовольствия глаза, затем открыл и пристально посмотрел на меня, — тебя завтра или, скорей всего, послезавтра туда вызовут.
— Откуда вы знаете? — удивилась я.
— Не перебивай! — рассердился Пивоваров, — ну вот что у вас, у баб, за привычка⁈ Я ещё не договорил, а вы сразу тыщу вопросов задаёте? Я старый человек, мне мысль потерять — раз плюнуть. Так о чём я говорил, кстати?
— Что меня завтра или послезавтра вызовут, — прилежно напомнила я.
— А, да, точно, — рассеянно кивнул Пивоваров, — так вот, Люба, о наших похождениях в Америке не вздумай ничего рассказывать. Поняла?
— Я и не собиралась, — развела руками я.
— По всей видимости, Всеволода грохнул Ростислав, — тихим свистящим шепотом сообщил мне Пивоваров.
— Да вы что? — от неожиданности я чуть не села на стул. — Откуда вы знаете?
— Мне нужные люди шепнули, — многозначительно усмехнулся Пивоваров и опять отхлебнул чай.
— Сеня Иванов, да? — сразу же догадалась я.
— Сеня — хороший парень. Толк из него будет, — похвалил ученика Пивоваров, — но он ещё молодой и такого уровня доступа у него нет. Бери выше.
Выше я никого больше не знала, поэтому и строить предположения не могла, просто с загадочным видом покивала и всё.
— И, кстати, ты в курсе, кто на тебя ещё указал, что ты убийца? — с еще более загадочным видом задал вопрос Пивоваров. — Ну, кроме Марины?
На плите зашипел суп, крышка запрыгала, и я бросилась спасать ужин. Поэтому с ответом замешкалась.
— Ну, ладно. Сам скажу, — так и не дождавшись моего ответа, заявил Пивоваров. — Валентина Анатольевна, которая с тобой в Нефтеюганск ездила!
— Не может быть, — вытаращилась я, и крышка чуть не выскользнула из моих рук, я еле успела удержать, — мы же с нею по нормальному ладили!
— Ну, это ты так считаешь. А она, видимо, чем-то обижена на тебя была, — развёл руками Пивоваров.
У меня аж настроение упало. Хорошо, что суп я до этого посолила. Так что просто выключила и всё. Иначе быть бы беде.
— Сейчас пару минут суп настоится и сразу будем ужинать, — сообщила я упавшим голосом, хотя мысли витали в облаках.
— Да не расстраивайся ты так, — попытался успокоить меня Пивоваров, — в жизни оно не всегда так бывает, как хочется.
— Если бы Марина или Ростислав — я бы ещё поняла, — обиженно пожаловалась я, — а с Валентиной Анатольевной врагами мы ведь никогда и не были. Да, небольшие разногласия бывали, но не настолько, чтобы человека под тюрьму подводить.
И тяжко вздохнула, и продолжила:
— Послушайте, Пётр Кузьмич, но тот милиционер сказал, что это Марина на меня настучала. Как же так? Они сговорились?
— Марина просто подтвердила, а основные показания всё-таки дала Валентина Анатольевна, — объяснил юрист.
— И что теперь? — устало спросила я, руки ощутимо подрагивали.
— Драч убит, Ростислава посадят. Но у него связи, так что ему немного дадут, потом переведут в поселение и через года полтора выпустят по амнистии или за хорошее поведение. Но сюда он уже однозначно не вернется.
— А кто будет у нас старейшиной? — спросила я.
Я говорю «у нас», хотя на самом деле я уже давно для себя решила, что пора уходить из «Союза истинных христиан». Всё, что я планировала заполучить с помощью этой организации, я уже получила. Но не надо думать обо мне плохо, что я, мол, использовала их для своих интересов. Во-первых, я вложила туда гораздо больше, одних благотворительных мероприятий столько организовала и провела. А во-вторых, я стараюсь, конечно, чтобы вернуть Пашку внукам (да и просто хочу, чтобы он жил), но главный результат — возвращение СССР, он же будет для всех людей. И сколько народу останется живыми, не будет всех этих конфликтов и войн.
Так что цель моя благородна. А уж добиваюсь я этой цели, как умею.
— Из другого города пришлют, — вздохнул Пивоваров и вдруг сказал, — вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить.
— О чём? — не поняла я.
— Придёт новый человек, непонятно какие он правила заведёт, может, там так спокойно и комфортно больше не будет.
— Может быть, — равнодушно пожала плечами я.
— Тебя разве это не беспокоит? — удивился Пивоваров.
— Да не особо, — опять пожала плечами я и, чтобы завершить не очень приятный разговор, быстро сказала, — сейчас я детей позову и будем ужинать.
— Да погоди ты! — немного резче, чем обычно, сказал Пивоваров.
Я послушно села за стол обратно и с готовностью уставилась на юриста, мол, излагай, я внимательно слушаю.