Кроме того, нужно проверить — не ошиблась ли я, и действительно ли он тот, о ком я думаю? Что-то всё слишком часто вертится вокруг этой фамилии.
И опять я промахнулась. Совершенно забыла, что раз свет по всему городу отключили, значит и сотрудников в роно нет.
Зато наткнулась на давешнюю бабку.
При виде меня, её перекосило, поэтому я постаралась ретироваться. А то ещё инсульт старушку разобьёт, и я виновата буду.
Ну ладно, я отошла подальше, вытащила из сумки и раскрыла мой блокнотик.
Итак, детей я вернула, но окончательно вопрос с отделом опеки и попечительства ещё не решен. Схожу завтра.
Дальше, по поводу родственничков, Владимира и Тамарки, я задачу, можно сказать решила. Хотя по Владимиру нужно дать ответ через две с половиной недели. Я это тоже отметила.
Убийцу Всеволода нашли. Значит, вычёркиваю. В ближайшее время, как сказал Пивоваров, меня на допрос вызовут. Здесь, главное не спалиться и подумать, стоит ли говорить о том письме от Гитлера. Я отметила в блокнотике жирным восклицательным знаком. Ещё хорошенько всё обдумаю.
С Галей тоже встретилась. Вычёркиваю.
И что получается?
Я скривилась. Что-то список задач никак не уменьшается.
Первое, начать помогать Пивоварову. Я ему должна как земля колхозам. Ну, или как там оно правильно звучит, не помню уже.
Второе. Довести дело до победного финала с опекой. Потом разобраться с Петровым. Съездить к Любашиному отцу (но это после допроса, если они с меня подписку о невыезде снимут). Попасть к Жириновскому.
Я схватилась за голову.
Нет, так я никогда ничего не выполню.
Я взглянула на часы. Время уходило неумолимо. А я смотрела на исписанные страницы блокнотика и не знала, за что хвататься.
Как же оно меня задолбало всё! Как же хочется куда-нибудь туда, где пальмы, море, много солнца и нет всех этих проблем.
Ветер влажно пахнул мне в лицо. Я поёжилась от холода и оглянулась.
Блин. Совсем я зарапортовалась — стою посреди улицы и пялюсь в блокнот, а толпа людей обтекает меня со всех сторон. Как ещё только сумку не вырвали⁈
Это напомнило мне мой первый день, когда я шла себе в своём мире в «Пятёрочку», а попала вдруг сюда. И тогда я тоже стояла в нерешительности и не знала, что и делать. И также равнодушная толпа обтекала меня со всех сторон.
Как оказалось, я остановилась прямо рядом с телеграфом.
Телеграф! А ведь это идея!
Насколько я знаю, у нас, в Калинове, свет на телеграфе всегда был. То ли там не отключали (стратегический объект), то ли у них была своя автономная система.
Как было ни было, я зашла внутрь.
Возможно, из-за того, что весь Калинов сегодня был в темноте, народ вместо работы потянулся сюда, решать свои проблемы. Очередь была довольно внушительная.
Тем не менее, я заняла очередь, отстояла и заказала переговоры в областной центр. Уже стала доступна новая функция — цифровой звонок, когда человек сам набирает код. Но для этого нужно было иметь стационарный телефон. А у меня не было.
Поэтому вот так. По старинке будем, через телеграф.
Когда меня вызвали к свободной кабинке, я торопливо скользнула внутрь и стала ждать, затаив дыхание.
Длинные гудки, казалось, никогда не закончатся.
Но, наконец, на той стороне провода взяли трубку.
— Секретариат… ЛДПР, — официальным тоном ответил холодный голос, сквозь треск в трубке.
— Скажите, пожалуйста, есть ли у вас приём граждан лично Владимиром Вольфовичем? — спросила я.
Треск прекратился.
— Последний четверг каждого месяца, — с небольшой запинкой ответил удивлённый голос, — с шестнадцати до восемнадцати ноль-ноль. А по какому вопросу вы хотели записаться?
— По личному, — ответила я, и, чтобы меня «случайно не забыли» записать, торопливо добавила, — я — член партии ЛДПР Калиновского отделения. Скороход Любовь Васильевна. Запишите меня, пожалуйста…
Покинув кабинку, я немного постояла в задумчивости, а затем пристроилась в хвост очереди заново. На моих губах зазмеилась предвкушающая улыбка. Сейчас кому-то будет очень весело.
Процедура с ожиданием и вызовом к свободной кабинке повторилась.
И опять длинные гудки, треск, скрежет в трубке. Но я дождалась.
— Алло! — послышался с того конца провода встревоженный голос.
— Здравствуйте, Роман Александрович! — медовым голосочком практически пропела я.
— Л-любовь В-в-васильевна? — от неожиданности он аж заикаться начал.
— Именно так, — подтвердила я.
— Неожиданно! — взял себя в руки Ляхов. — Чем обязан?
— Мне нужна ваша помощь и поддержка, — заявила я, — как вы уже знаете, у нас погиб старейшина «Союза истинных христиан», Всеволод Спиридонович…
— Да, я слышал, такое горе… — вежливо-равнодушно посочувствовал Ляхов.
— Да, спасибо, — также вежливо-равнодушно ответила я и продолжила, — Ростислав, его заместитель, среди подозреваемых, и, соответственно, занять его место не может…
— Знаю, — голос Ляхова помрачнел. Я
уловила это даже сквозь потрескивание в трубке.
— И теперь у нас нет старейшины, — с явным намёком сказала я.
— И это я знаю, — раздражённо ответил Ляхов, чуточку замялся и сообщил, — если вы хотели узнать, кто это, то, насколько мне известно, планируют перевести человека из Твери.
— Я вот, собственно, по этому поводу и звоню, Роман Александрович, — мой голос опять замироточил и стал медовым, — зачем нам абсолютно чужой человек из какой-то Твери?
— Ну, не говорите так, Любовь Васильевна! Там очень сильная организация… — начал Ляхов, но я перебила:
— Погодите, Роман Александрович, у меня есть гораздо лучшее предложение, — зачастила я, опасаясь, что связь оборвётся и придётся опять стоять в очереди.
— И кто же это?
— Пивоваров Пётр Кузьмич, — сказала я, — он юрист. Очень опытный. А также лидер нашей организации. Умеет организовать людей… Вы сами могли убедиться.
— Нет, даже не думайте, Любовь Васильевна, — раздражённо сказал Ляхов, — там уже, наверху, всё давно решили… будет человек из Твери и точка!
— Вот потому я и прошу вас о поддержке и протекции, Роман Александрович, — с нажимом сказала я.
— Да зачем оно мне нужно! — возмутился тот.
— Ну вы же не хотите, чтобы информация о проделках вашей тёщи стала известна кому надо? — вкрадчиво сказала я и вежливо добавила, — так что помогите нам, Роман Александрович. А я позвоню вам завтра, узнаю, как и что получилось…
Я положила трубку и тихо рассмеялась.
Глава 24
— Анжелика, ну что, мы все подарки взяли? — кажется уже в третий или какой-то там раз переспрашивала я дочь.
— Да! — сдула прилипшую ко лбу прядку волос Анжелика.
— А новую куртку, что мы из Америки привезли, взяли?
— Взяли! В большой синей сумке, — вздохнула Анжелика. — И комбинезон взяли. И футболку.
— А набор для рыбалки?
— И спиннинги тоже! — демонстративно закатила глаза Анжелика и ехидно добавила, — у Ричарда в рюкзаке всё лежит.
— А…
— Мама Люба! — возмутилась Анжелика, — мы взяли всё! Ты список написала, и мы по списку всё взяли! Ты же сама вчера ещё проверяла. Дважды!
— Ну это да, — рассеянно кивнула я, — но вдруг…
— Мама Люба! Никаких вдруг! Если даже мы что-то забыли, то никто не мешает нам съездить к дедушке на следующие выходные! У тебя из скоропортящегося только пирожки. И голубцы.
— И котлеты! — с улыбкой подсказал Ричард и подмигнул Белке.
— И блинчики! — подхватила Белка и показала Ричарду язык.
— Точно! — хлопнула я себя по лбу, — мы же блинчики забыли!
— Нет, мама Люба! — хихикнула Белка, — блинчики в моём рюкзаке. Мне Анжелика переложила.
— Ну ладно, — облегчённо вздохнула я, — тогда загружаемся в автобус.
Мы выгрузились всей дружной компанией. Автобус, возмущённо чихнув напоследок, укатил дальше, а мы остались.
Деревня встретила нас знакомой тишиной и кристально-чистым воздухом. Где-то вдалеке мычала корова и монотонно гудел трактор. А в остальном было тихо. Для утомлённого уха городского жителя — истинная благодать. Пахло землей, парным молоком и сеном.
— Сумок много, не дотащим, — посетовала я, оглядывая наш «цыганский» табор. — Ещё и Белка же.
— А ты же хотела ещё одну взять! — съехидничала Анжелика.
— Да думала деду новый плед привезти, — ответила я, — его-то совсем старый. Ну да ладно, в следующий раз.
— Я сейчас быстренько к деду сбегаю, возьму велик и вернусь, — предложил Ричард.
— Я с тобой! — заявила Анжелика непреклонным тоном.
— Ага, хитрый какой, — заныла Белка, — сам пойдёт к дедушке, всё порассказывает, а мы тут с мамой Любой сумки сторожить будем…
— Но мы же не дотащим всё, — примирительно ответил Ричард, а сам аж приплясывал от нетерпения, — идти далеко, а сумки тяжелые. Так что посиди с мамой Любой, мы быстро.
Белка надулась, вот-вот заплачет.
— Идите все втроём, — решила прекратить спор я. — Белка и Анжелика останутся с дедом на хозяйстве, а ты, Ричард, возьмёшь велосипед и вернёшься.
Дети возбуждённо переглянулись, решение им понравилось.
— А как же ты? — попыталась очистить свою совесть Анжелика.
— А давайте мы сейчас сумки во-о-он к той лавочке перетащим, я там в тенёчке и посижу, — кивнула я на ближайший двор, возле ворот которого была удобная лавочка.
— Так это долго же…
— Ничего, я не тороплюсь. Здесь красота, воздух свежий. Посижу, отдохну. Последние дни выдались тяжелыми, — подвела итог прениям я.
Дети похватали рюкзаки и сумки полегче и ушли, а я опустилась на лавочку, подставив лицо солнышку. Людей в это время на улице не было (мы приехали первым автобусом, и местные жители то ли хлопотали по хозяйству, то ли я не знаю, ведь в деревне встают с петухами).
Ранее утро, ещё более ранний подъем и переезд в суете, тяжелые предыдущие дни — всё это изрядно меня вымотало. Я разомлела на лавочке и уже начала клевать носом, как вдруг над головой послышалось:
— О! Любаня!