Вторая кучка была от подруги с Иркутска, недописанное письмо к которой я уже читала. Эту стопочку я тоже отложила — на досуге займусь. Думаю, что из этих писем тоже можно почерпнуть много полезного о жизни моей предшественницы.
Третья кучка была совсем небольшая — Любаша вела переписку с какой-то семеноводческой конторой — выписывала семена овощей и цветов. Я внимательно посмотрела на последнюю квитанцию — пятнадцатое января. Очевидно, у неё либо была собственная дача, либо для родителей в деревню Большие Дрозды.
Четвёртая кучка, самая пухлая, была от какого-то Виталия Н. Причём письма приходили не на домашний адрес Любы, а на абонентский ящик номер три. Любопытненько. У Любаши были секреты? Я вытащила наобум одно письмо. Так и есть — слезливые уверения в вечной любви и уверенность, что скоро они заживут как в сказке вдвоём с Любашей, когда поженятся и переедут к виталиковой матери в оренбургскую область.
Мда. Оказывается, скелеты в шкафу есть не только у Петра Ивановича Скорохода, но и у самой Любаши.
Но эти письма я тоже отложила — разберусь позже. Сейчас же меня интересовала последняя стопочка, от супруга. Стопочка небольшая, всего пять писем. Очевидно, Пётр Иванович эпистолярным времяпровождением себя особо не утруждал.
Я раскрыла первое по дате письмо — написано два года назад. Писал Любашин супруг сухо и немногословно, писал о том, что у него все нормально, погода вот только опять портится, всё время пурга. Далее шло пространное описание на полстраницы как во время пурги плохо работать на вышке и какой он бедный-несчастный. Далее шли ещё какие-то глупые мелочи и на этом всё.
Я отложила письмо и покачала головой: странное отношение у «любящего» мужа — ни спросить, как дела у супруги, ни поинтересоваться её здоровьем, времяпровождением — вообще ничего.
Остальные письма не сильно отличались от первого, с той лишь разницей, что в некоторых Пётр Иванович занудно учил супругу жизни, а в одном из них велел Любаше поехать в село к его матери посадить картошку.
Вот такие вот «высокие» отношения. Ни тепла, ни заботы. И зачем Любаша жила с ним? А учитывая, что он тот ещё ходок — вопрос становился особенно актуальным.
Так ничего не почерпнув из писем, я аккуратно их сложила и сунула на место обратно. Позже займусь основательно. Сейчас же передо мной встала другая проблема. И проблема эта касалась моей работы.
Во-первых, где находится Калиновский фаянсовый завод? На удостоверении был адрес, но города я не знаю и опять буду блуждать по улицам, тщетно пытаясь выяснить направление. Хоть бы карта города какая-нибудь была. Я ещё немного порылась в вещах бывшей хозяйки квартиры, но, как и ожидалось, никакой карты я не нашла.
И вот что делать?
Вторая проблема заключалась в полном отсутствии денег. На сегодня-завтра я хоть чего-то наготовила, детей накормить можно, но вот что делать потом? И чем оплачивать им обеды в школе? А ведь на заводе мне придется работать целый день и тоже без обеда нельзя.
Я крепко задумалась. Как разрулить данную проблему, я не знала. Решила спросить Анжелику, куда она потратила те деньги, которые перевел ей отец. Может, у неё что-то осталось. Иначе не вырулим.
Идти общаться с ушлой девицей неохота, тем более на данный момент установлено хрупкое перемирие, которое разрушать не хотелось бы. Потому что как только она почувствует, что мне от неё что-то надо — сразу начнёт права качать. А мне бы не хотелось.
Нет, ну вот какой же гад этот Скороход. Мало того, что двух своих байстрюков в семью притащил и подсунул жене, так и денег ей, по всей видимости, вообще не дает.
Хотя, с другой стороны, я так и не поняла, почему Любаша жила в такой бедности? Она же работает на заводе, там в любом случае и зарплата есть, и соцпакет, по крайней мере до развала СССР так точно было. Уж нормальный холодильник купить можно было. И мебель. И ремонт сделать.
Может, она выпивала? Но в квартире алкашей обычно не так. Здесь же была обыкновенная квартира, только очень бедная.
Мои мысли прервал звонок.
Я заторопилась открывать (зря, кстати, торопилась, Анжелика даже не соизволила выглянуть).
На пороге стояла женщина, примерно лет тридцати, только очень полная, практически как колобок.
— Люба, привет! — затарахтела она, пытаясь отдышаться, как-никак квартира Скороход была на втором этаже и ей, с такой комплекцией, подниматься было сложновато.
— Привет, — сказала я (очевидно, это какая-то подруга, раз на «ты») и посторонилась, — заходи.
— Да нет, я на минутку и побегу, мне же ещё Федьку забирать.
— Говори, — это единственное, что я додумалась ответить, так как не знала, что это за женщина и кто такой Федька.
— Да я это… на секундочку… — совсем сбилась женщина, — короче это!
— Я поняла, продолжай.
— В общем, Катька просила передать, что Ростислав завтра на двадцать минут раньше заедет!
— Давай конкретно, — так как я не знала, кто такой Ростислав и куда он заедет, и что за Катька, так что пришлось опять изворачиваться.
— Так я же и говорю! — чуть даже обиделась женщина, — на двадцать минут раньше. Будь готова.
— Давай ещё конкретнее. На двадцать минут — это во сколько? — нажала я, — и куда заедет?
— Ты чего? — вскинулась удивленно женщина.
— Чтобы не было как тогда! — загадочно сказала я, втайне надеясь, что эта женщина не станет переспрашивать подробностей.
— А-а-а-а… ну да, — неуверенно кивнула она и сообщила, — в семь сорок он заедет. И это, автобус будет не наш, а желтый. Наш на ремонте.
— Теперь поняла, — кивнула я, — а куда конкретно он за мной заедет?
— Ростислав сказал, что к подъезду, — пояснила женщина и добавила. — Так что не опаздывай!
— Хорошо, — поблагодарила я, — буду вовремя.
Женщина убежала, а я вернулась обратно — искать выход из ситуации. Единственное, что радовало во всём этом — что водитель заедет прямо под двери моего дома, и мне не придется завтра блуждать в поисках места сбора. Как я поняла, предприятие находилось далеко и работников доставляли автобусом. Жёлтым.
Хм, в принципе я могу нажарить оладушек еще, прокисшее молоко осталось, и дать Анжелике и Ричарду с собой на обед. А для себя возьму немного борща в баночке. Раньше мы так делали, в молодости. Думаю, и сейчас ничего не изменилось.
Я немного повеселела и решила выбрать, в какой одежде завтра поеду на завод.
Но не успела даже раскрыть шкаф, как в дверь опять позвонили.
Неужели эта заполошная женщина ещё что-то вспомнила? Я вздохнула и пошла открывать.
На пороге, к моему изумлению, стоял лысоватый мужчина с солидным таким пузом и крепко держал за руку пацана примерно лет десяти — одиннадцати. И мужчина этот был очень зол.
— Ваш спиногрыз? — гневно завопил он, — он мне семьсот рублей должен!
Глава 5
— Я вам сочувствую, — максимально спокойно сказала я и добавила, — теперь можете его отпустить. Он никуда не убежит, здесь только одна дверь.
Толстяк разжал руку, и пацан молча юркнул в квартиру.
А я осталась разбираться.
— Рассказывайте, — велела я.
Так как мужчина был страшно зол, в квартиру я его не приглашала, вдруг мебель сейчас крушить начнёт. Руководствовалась принципом «Мой дом — моя крепость».
— Ваш этот щенок повадился в игровом зале в приставки играть! — выпалил он и свирепо уставился на меня, ожидая реакции.
Реакции от меня не последовало, что явно выбило мужичка из колеи.
— Продолжайте, — доброжелательно кивнула я.
— Он наиграл на восемьсот рублей!
— Вы же только что говорили, что на семьсот, — строго напомнила ему я. — И, кстати, не пойму, что эти ваши приставки из бриллиантов, что ли? Как он мог за день на такую сумму наиграть?
Лицо мужчины полыхнуло:
— Сто рублей у него с собой были! — огрызнулся он, — а на остальные он брал деньги под процент в долг! Целый месяц!
— Поняааатно, — сказала я и велела, — чеки покажите.
— К-какие ч-чеки?
— Вы же утверждаете, что Ричард играл у вас. На сумму восемьсот рублей. Сто он оплатил, а семьсот остался должен. Вот я и хочу взглянуть на чеки. И договора о процентах. Или иное доказательство.
— Какое ещё доказательство⁈ — вспыхнул мужчина, — он мне должен! Я сказал…
— Я не знаю, кто вы такой, — тихо и спокойно сказала я, — пришли ко мне и утверждаете, что ребенок вам должен такие деньжищи. При этом у вас нет никаких доказательств. С чего вы решили, что я должна вам верить на слово?
— Да меня тут все знают!
— Меня это не интересует, — покачала головой я, — предъявите доказательство долга и будем разбираться.
— Светка в тетрадь записывала, — задумался мужик.
— Я в тетрадь могу ещё больше чего записать, — пожала плечами я, — или вообще сказать, что вы со Светкой мне должны три миллиона. Но это же не доказательство!
— Да ты на кого…! — вскинулся мужчина.
— Не надо кричать в подъезде, уважаемый, — ещё более спокойно сказала я, — я же не отказываюсь платить задолженность, лишь хочу увидеть конкретные юридически законные доказательства. А раз доказательств нет — обращайтесь в поли… эммм… в милицию. Пусть они разбираются. Но поверьте, со своей стороны я тоже буду ходатайствовать, что вы обманом втягиваете несовершеннолетних в игроманию, причём за деньги, и в денежные махинации. Сколько там по УК за это положено?
— Да ты совсем рамсы попутала, старая⁈ — выплюнул угрозу мужик, — не хочешь по-хорошему, мои ребята придут разбираться! Я тебя ещё на вид поставлю. Каждый день за просрочку будешь штрафы платить, в двойном размере!
Сердито ругаясь, он развернулся и ушел. А я стояла на опустевшей парадной и смотрела ему вслед, с грустью думая, что вот это я однозначно попала — мелкий паршивец втянул меня в криминальную историю.
Теперь непонятно, чем всё это закончится.
Ну ладно, в любом случае бандиты явятся где-то завтра-послезавтра. Так что время на размышления ещё есть. Вот только что я могу? Сейчас придут, ножом меня на куски порежут, с Анжеликой вообще страшно подумать, что сделают… И что делать?