Ну, с-сука, держись. Сблизиться — и по ногам. От этого не умирают — по крайней мере, сразу. Мне ведь для беседы много времени не надо.
И вот что я сделаю…
Манекен получился совсем как настоящий. Не знаю, как я выгляжу со стороны, но, на мой взгляд, получилось очень похоже. Ну, может, чуть помускулистей, чем на самом деле. Мой восковый двойник лежал с автоматом в руках и старательно целился в сторону вершины.
Что ни говори, а чтение книг полезная вещь.
Пока, родимый. Исполни свой долг.
И я побежал в обход холма со всех ног, выворачивая голову влево, чтобы всё время видеть вершину, и увидел, как махнула рука, чётко видимая на фоне закатного неба, как полетела по крутой дуге, вращаясь, граната, здорово похожая на немецкую — такая, знаете, с длинной ручкой. Я бросился на землю, закрыв руками голову, и уже лежа, морщась от боли, увидел, как разбегаются от помоста, прочь от смертоносного холма, люди. Губернатор же по-прежнему сидел на стуле, а вокруг, прикрывая его, стояли бойцы Королевской Пограничной стражи с арбалетами наизготовку.
И тут граната взорвалась. Раз я слышу это, значит, я еще жив, и я повернул голову, и увидел, как падает на землю, подброшенный взрывом мой восковой близнец. Я вскочил на ноги, и в этот миг дуэлянт показался в полный рост. Он увидел меня и замер, пытаясь, видимо, сообразить, почему меня стало двое. И тут я услышал знакомый свист, и испугался, ещё не понимая, чего это я так испугался, и тут до меня дошло, не-ет, заорал я, понимая, что уже поздно, что ничего уже поправить нельзя, и увидел, как качнулся дуэлянт на вершине и упал на спину, отброшенный арбалетным болтом, попавшим ему прямо в грудь.
Я побежал вверх по склону, оскальзываясь голыми ступнями по траве, по земле, по мелким и крупным камням, задыхаясь и надеясь, что, может быть, рана не смертельна, и я успею получить несколько ответов на пару вопросов — всего на пару вопросов!
Он лежал на спине, стрела коротко торчала из его груди, и тихий ужасный хрип вытекал из горла вместе с кровью. Я пал на колени рядом с ним.
— Кто? — я боялся его трогать, боялся кричать: так слабо держалась в нём жизнь. — Скажи, кто показал тебе револьвер? Кто показал тебе гранату? Кто научил тебя стрелять?
Взгляд дуэлянта был обращён в небо, и я видел, как постепенно уходит из его глаз муть, так насторожившая меня в начале. Словно вытекая вместе с кровью.
— Скажи, кто научил тебя стрелять из револьвера? Как найти его? Кто?!
Его веки дрогнули, зрачки сдвинулись на меня, и, глядя мне в глаза, он еле слышно прошептал:
— До встречи в крайнем из миров.
XXIV
Дождь. Для меня это первый дождь в этой череде миров. Тёмно-зелёные тучи, закрывающие чёрное небо с зеленоватым отливом, косые мощные струи, лупящие по крыше.
Настроение — хуже нет.
Он умер, и мне его не жалко. Но он умер, не сказав мне главного: где мне искать моего сына.
— Вы должны понять меня правильно, — говорит губернатор и видно, что говорить это ему не очень приятно. — Вы — шанс нашего королевства. Я просто обязан вас взять под стражу. Я должен быть уверен, что вы не сбежите.
А я гляжу на губернатора, и какая-то мысль, необъяснимо связанная с этим человеком, солнечным зайчиком прыгает в моей голове, никак не желая оформляться.
Нас четверо в Зале заседаний: губернатор, я, констебль Джефф Хёрст и шериф Гордон Бэнкс. Бэнкс смотрит на меня с сочувствием, мол, не повезло тебе, сынок, но молчит. Констебль же, заворотив голову, смотрит куда-то в сторону. И, конечно, тоже молчит.
Дело мне до твоей деликатности, подумал я, посмотрев на губернатора. Тот сидел за тем самым столом, опустив голову и упершись кончиками пальцев в лоб. Через пять минут сюда придёт лейтенант Королевской пограничной стражи и возьмёт меня под стражу. Деликатно так. И возможно, ему тоже будет неловко.
Да пошли они все…
— Сэр?
Губернатор поднял голову.
— Да, констебль.
— Я могу доложить о результатах расследования?
— Это не может подождать? — сказал сэр Рамсей, поморщившись.
— Нет, — сказал констебль, глядя на меня исподлобья. — Я считаю, это не терпит отлагательства.
— Хорошо, — вздохнул губернатор покоряясь. — Докладывайте.
— В Далёкой Радости было совершено два убийства, — сухо начал констебль, по-прежнему глядя на меня. — Второе — уже после моего прибытия сюда. Мною опрошено несколько свидетелей. Их слова заставляют нас думать, что оба убийства совершены одними и теми же людьми. Это мужчина и мальчик. Мы не знаем, кто из них убивает. Но есть основания считать, что эти люди покинули Далёкую Радость. Вчера мною был допрошен Норман Хантер. Он утверждает, что эти двое исчезли. Интересны обстоятельства их исчезновения. Хантер говорит, что они просто ушли через дыру в воздухе, и что он видел это своими глазами.
— Что за дыра? — спросил губернатор.
— Хантер затруднился её описать.
— Где это произошло? — спросил губернатор заинтересовавшись.
— Неподалеку от Ричева выгона… так сказал Хантер.
— А что такого есть в этом месте?
— Ничего, — сказал Хёрст. — Там нет ничего.
Губернатор вопросительно посмотрел на шерифа.
— Да, — солидно сказал шериф. — Это просто степь… ничего там нет. Гладкая как стол. Глазу не за что зацепиться.
С шумом открылись входные двери. По проходу к нам шёл человек в длинном, до пят, мокром плаще с капюшоном. Он подошел и откинул капюшон.
— Лейтенант королевской пограничной стражи Алан Болл, господин губернатор.
— Лейтенант, возьмите мастера Григория под стражу и доставьте в мой дворец в Йорке, — сказал губернатор. — Будьте вежливы с ним. Он не пленник, но я боюсь, он не очень хочет ехать в Йорк. Вот, — губернатор вытащил из-под и положил на стол сумку и длинный сверток, — это вещи сопровождаемого и его меч.
— Когда нам надлежит…?
— Отправляйтесь немедленно. Два дня. Я даю вам два дня.
— Будет исполнено, сэр, — сказал лейтенант и остался стоять.
— Что-то еще, лейтенант? — с легким раздражением спросил губернатор.
— Каллагэн. Он ждёт вашего решения.
— По возвращении в Йорк мой секретарь оформит приказ от моего имени. За убийство дуэлянта в момент исполнения служебных обязанностей воина Пограничной охраны Йана Каллагэна в кандидаты.
Лейтенант смотрел на губернатора, лицо его было непроницаемо.
— Закон есть закон, — сказал губернатор. Может, чуть громче, чем нужно.
— Так точно, господин губернатор, — немедленно откликнулся лейтенант, и, чётко повернувшись, обратился ко мне:
— Мастер Григорий.
— Прощайте, мастер, — сказал констебль. — Вы должны верить. Должны верить, что всё будет хорошо. Вам это под силу, я думаю.
Губернатор забарабанил пальцами по столу. Шериф глянул на него, покачал головой, словно не соглашаясь с чем-то, и отвернулся.
Я должен верить, усмехнулся я, шагая вслед за лейтенантом. Обожаю ценные советы.
Лейтенант открыл тяжёлые створки входных дверей и остановился, озирая ночное небо. Небо было мокрое, неуютное.
— Грегори! — женская фигурка метнулась ко мне из темноты. — Что они сказали?
— Джоанна!
— Возьми это… — и она сунула мне что-то мне в руку.
— Мисс! — лейтенант шагнул вперёд, оттесняя Джоанну. — Сержант! Уведите девушку!
— Да, сэр, — из темноты к нам торопливо подошли бойцы Пограничной стражи. Я уже различаю форму, думал я отстранено, глядя, как крепкие парни аккуратно и настойчиво оттесняют девушку, с которой свела меня судьба в Далёкой Радости.
— Грегори!
Прости, Джоанна. Может быть, в другой жизни — в совсем-совсем другой.
Я разжал ладонь. Браслет. Безыскусный простенький браслет из кожи и дерева.
Спасибо, милая.
Вокруг меня мерно колыхались в сёдлах воины Пограничной стражи, слева от меня связанный со мной верёвкой ехал лейтенант. Дождь лил такой, что даже плотный плащ с капюшоном не спасал.
И всё было так тоскливо, так безнадёжно.
— Мастер, если хотите спать — спите, я прикажу привязать вас к седлу, — сказал лейтенант, наклонившись в мою сторону.
— Спасибо, — сказал я.
Ты должен верить, сказал констебль. Звучит как насмешка. Во что верить? В бога? В чёрта?
— Вам бы лучше поспать. Мы будем ехать день и ночь, меняя лошадей на станциях, и едва поспеем.
— Поспеем куда? — В самом деле — куда? Кто или что ждёт меня в Йорке?
— Вы же сами слышали — через два дня губернатор ждёт нас.
От неожиданности я натянул поводья, и чуть не выпал из седла — лейтенант-то останавливаться и не думал.
Он же остался в Далёкой Радости! И опередит нас при этом… А как он оказался в Далёкой Радости? Это что же получается, думал я лихорадочно, чувствуя, что мысль моя подбирается к чему-то очень простому и очень важному. Ты должен верить, а вера губернатора? Может, она сильна настолько, что он может… как он вообще стал губернатором? Допустим, вера его сильна настолько, что он может очень много — и потому он губернатор. Логично? По-моему, да. И он может перемещаться на большие расстояния одномоментно. Или очень быстро, быстрее, чем другие, одной только силою веры. А что такое перемещаться на большие расстояния? Это значит — попадать из одного места в другое. На Ричевом выгоне не было ничего — ни стола, ни шкафа, ни Дома дракона, и всё-таки бабайка ушел с моим сыном. Вот и всё, подумал я, два и два равно четыре, всё сходится. Вот о чём говорил констебль. Я должен верить. Я знаю, чего хочу, я знаю, как это должно выглядеть, что ещё надо? Самую малость — отвязаться от лейтенанта.
— Лейтенант, нам надо остановиться!
— Зачем это еще?
— По нужде, — сказал я. — Мне надо оправиться.
Надо же, выскочило словечко.
— Хорошо, — сказал лейтенант и натянул поводья. Мы встали.
— Ну, — сказал я.
— Что ну? — удивился лейтенант.
— Я что, буду делать это с лошади?
В темноте я плохо видел его лицо, но мне казалось, что он смотрит на меня, не мигая, словно решая в уме некую задачу.