– Кгхм… ясно, – сказал я, и щит исчез.
Так-так… значит, щит.
– Что это такое? – сказал шериф недоуменно. Получилось, подумал я, получилось, ёкарный бабай.
В моей руке, тускло поблёскивая на солнце, красовался ладный, идеально круглый и лёгонький щит из титанового сплава. Наверное, самый прочный щит этого мира.
Тут есть над чем поразмышлять, как вы думаете?
XXII
Зеленая равнина, над которой нежно-зеленым куполом раскинулось небо этого мира, и дорога, которая, упираясь в горизонт, делит этот мир пополам. Констебль сказал – они уехали с Теренсом Пэйном, шериф сказал – я знаю, где живёт Пэйн, Джоанна сказала – я еду с вами, и вот мы едем в Пэйн-хауз.
Что значит ровная степь: сверху Далекая Радость, должно быть, похожа на солнце – с диаметрально разбегающимися лучами-дорогами.
Где-то высоко в небе заливался переливчато какой-то птах. Местный жаворонок. Стрекотали кузнечики, Джоанна, впрочем, называет их стрёкотами. И от земли шёл густой, духовитый, нагретый зелёным солнцем аромат. И мне вспомнилось прошлое лето: солнце, жёлтый песок берега, усыпанный сосновыми иголками, насыщенно-синий Байкал. И, конечно, Ольга, аккуратными движениями раздвигающая прохладную байкальскую воду, и Никита, плещущийся в полосе ласкового летнего прибоя. Воспоминание это мягкой кошачьей лапкой сжало моё сердце, заставив судорожно вдохнуть воздух.
– Отсюда до Пэйн-хауза четверть часа, – сказал шериф.
Интересно, как он это определил, подумал я. За эти два часа я не видел на дороге ни одного верстового столба, ни одного указателя, ничего такого, за что мог бы зацепиться глаз.
Только дорога и зеленое море травы.
– Хотел бы я знать, кому понадобилось делать такое, – сказал констебль.
– Вот-вот, – сказал шериф.
И тут я увидел гурий. Точнее то, что от него осталось. Кучу камней и валяющиеся рядом жердины.
– Что случилось? – спросила Джоанна. Лицо её было встревожено, она смотрела на нас, ещё не понимая, почему вдруг подтянулись наши лица.
– Пока не знаю, – сказал констебль. – Давайте-ка побыстрее, чует мое сердце…
И мы заторопили лошадей.
Уже видны были ворота, частокол, крыши построек стоящих в ограде, и вот мы уже въезжаем в Пэйн-хауз. Посреди двора, не спуская с нас глаз, лежали три довольно здоровые собаки.
Мы подъехали к коновязям и спешились. Две собаки тотчас неторопливо встали и лениво двинулись к выходу, одна же по-прежнему лежала, положив голову на лапы, и только глаза её внимательно следили за нами. Я привязал Мерседес и обратил внимание на тех двух – они легли у ворот, словно перекрывая выход. Да какое там – словно! они именно перекрыли выход! От этих собачьих действий, спасибо Кингу, мне стало не по себе. Я посмотрел на шерифа – тот одобрительно улыбнулся.
– А молодец Теренс, отлично натаскал псов, – сказал он. – Джоанна, напои коней, – девушка кивнула. – А мы займемся делом.
Констебль внимательно и неторопливо оглядел двор. Что-то ему не нравилось, что-то было не так. Джоанна уже где-то добыла ведро и сейчас шла по двору, соображая, где здесь можно взять воды. Впрочем, вполне возможно она это самое ведро выверила.
– Попробуем войти в дом, – сказал задумчивый констебль, и мы пошли к дому.
– А чем занимается Пэйн? – спросил я у шерифа тихонько. Меня и в самом деле интересовал этот вопрос. Дом, пара построек, назначение которых по внешнему виду я определить затруднялся, два больших навеса, один из них под сено, при этом никаких признаков скота и довольно обширный двор. Чем занимается хозяин? Купец? Но постройки на склады не тянут. Хотя откуда мне знать, может он патефонными иголками торгует. Для них, надо полагать, много места не требуется…
– Пэйн – самогонщик.
– Самогонщик? Вы ему разрешаете гнать самогон? – удивился я.
– А кто ж ему запретит? – удивился в ответ шериф. – Королевская лицензия у него есть, налог он платит исправно. Наверняка, конечно, пограничным племенам отпускает, но… это Дальние Земли, тут тяжеловато поймать кого-то за руку.
Мы уже были у самого дома.
– Так это, наверно, выгодное занятие? – спросил я.
Констебль открыл дверь. Даже не постучавшись, подумал я.
– Как сказать, – усмехнулся шериф. – Самогонщики здесь редко долго живут.
– Это точно, – сказал констебль. Он стоял в дверном проёме и глядел куда-то внутрь дома.
– Что там, Джефф? – обеспокоено спросил шериф. Констебль, не отвечая, вошёл в дом, мы вошли следом.
На полу неподвижно лежал лицом вниз связанный человек. И как это пишут в крутых детективах? Мне не понравилось, как он лежал. Было видно, что он мёртв, и мёртв уже довольно давно.
Констебль подошёл к мертвецу, присел на корточки, осторожно перевернул его лицом вверх и вопросительно взглянул на шерифа.
– Это Теренс, – сказал Гривз.
– Он убит точно как Хант, – сказал я мрачно. Интересная у меня здесь жизнь. Найду гада – голову сверну. Если хватит сил и навыков. Если найду.
– Нет, – покачал головой констебль. – Есть разница. Бейли убивали один раз.
– Что? – подался вперёд шериф. – На нём одна рана?!
Дальше я уже не слушал. Мне как то сразу стало не до разговора… Как он это сделал? Напоил самогонщика его же самогоном, а потом связал? И сказал моему сыну, давай теперь живого, помнишь, как я тебе показывал, давай, действуй, и ободряюще улыбнулся. Мой сын улыбнулся в ответ, подошел с ножом в руке к связанному и присел на корточки, чтобы было поудобнее бить.
Я посмотрел на стол. Два стакана, бутылка и тарелка с какой-то снедью. Констебль поймал мой взгляд и тоже посмотрел на стол. Встал и подошёл к столу. Взял тарелку, понюхал её содержимое, зачем-то отковырнул пальцем кусочек и попробовал на зуб. Меня передёрнуло.
– Пару дней эта тарелочка тут стоит точно, – сказал он. – Всё это превращается в большую проб-лему.
Он так и сказал: «проб-лема», в два приёма. Восприимчивый, ничего не скажешь.
– Да уж, – поддакнул шериф. – Если они будут раз в три дня убивать по человеку, это мало кому понравится.
– Что тут у вас? – в дверном проёме появилась Джоанна. Поймала мой взгляд и улыбнулась. Потом увидела труп, и улыбка погасла.
– Кто-то едет, – сказал шериф; я прислушался и услышал далёкое ржание. Откликнулась одна из наших лошадей. Шериф с констеблем переглянулись, в их руках возникли арбалеты, и они торопливо вышли во двор, на ходу подбираясь, готовясь к возможной схватке.
Жители фронтира.
Я последовал их примеру: сотворил арбалет и двинулся к выходу, с некоторым удивлением увидев, что в руках Джоанны также – арбалет.
А во двор уже влетал конный отряд, сверкая шлемами и кирасами, на ходу осаживая коней и вздымая облака пыли. Арбалеты из рук шерифа и констебля уже исчезли, но какая-то напруга в их фигурах по-прежнему оставалась.
Один из всадников соскочил со своего скакуна, подошел к должностной парочке и снял шлем. Под шлёмом оказались светло-зелёные волосы, отчего я вдруг представил, как он взмахивает головой, туда-сюда, как во втором Шреке, и с трудом задавил совершенно неуместную здесь улыбку.
– Сержант королевской пограничной стражи Роберт Майлз.
– Здравствуйте, Роберт, – аккуратно сказал шериф.
– Здравствуйте, Джим, – сказал сержант и улыбнулся. И вдруг стало видно, что сержант молод, почти мальчишка. Отпрыск благородного семейства на фронтире.
– Королевский констебль Джефф Хёрст, – сказал констебль, выжидательно глядя на сержанта. – Здравствуйте, сержант.
– Здравствуйте, констебль, – сказал сержант и перестал улыбаться. – По приказу губернатора я должен доставить обвиняемого в разрушении веры Григория к месту дуэли.
Джоанна быстро глянула на меня.
– Что-то изменилось? – удивился констебль. – Дуэль же назначена на послезавтра.
– Дуэлянт прибыл сегодня в полдень. Дуэль состоится сегодня, перед закатом.
Вот так. Больше тренировок не будет.
XXIII
Почему мне об этом никто не сказал? Я… Блин, мне холодно, в конце концов!
Ощущение, которое я испытывал, здорово походило на панику. Но ведь действительно, могли бы предупредить, что мне придётся драться голым. И дуэлянт этот… Какая-то муть непонятная была у него в глазах, когда он смотрел на меня, перед тем как мы разошлись на позиции. Встреться такой мне в моём городе, я решил бы, что он обкуренный.
Мелькнуло белое пятно губернаторского платка, и я тут же козлом скакнул в сторону. Коротко свистнул болт, пущенный королевским дуэлянтом. А я уже был на ногах, вооруженный титановым щитом и саблей, и увидел, как по гребню, соединяющему вершины, стремительно сокращая расстояние, бежит королевский дуэлянт. На ходу он приостановился, вскинул руки – возник арбалет, и пустил стрелу с сорока шагов. На этот раз я не стал уклоняться, а просто прикрылся щитом. Меня ощутимо толкнуло, коротко тренькнул арбалетный болт и отскочил. Ё-маё, подумал я, а потом думать стало некогда. Между нами было уже всего-то шагов двадцать, шустр, очень шустр оказался этот самый королевский дуэлянт. И тут я увидел нечто такое, отчего волосы мои встали дыбом. В руках у королевского дуэлянта появился револьвер. Характерный такой ковбойский револьвер, с длинным стволом и массивным барабаном. Наверное, такие же были у Роланда, дошедшего до Тёмной башни. И господин королевский дуэлянт явно был не прочь им воспользоваться.
Я не стал забивать себе голову вопросом: выдержит титановый щит револьверный выстрел или нет – развернулся и с места прыгнул вниз, по склону. Грохнул вслед выстрел, и толпа тут же отозвалась криком. Я упал на четыре кости, и прилично ободрал себе колени и ладони, и кувыркнулся через голову, но всё-таки зацепился за склон, головой вниз; подсознание сработало быстрее, чем сознание, – я проворно перевернулся на спину, в руках моих появился арбалет, тут над срезом холма показалась голова дуэлянта, и я так и пустил стрелу – лежа на спине, ногами к вершине, и голова исчезла, прянув назад.