– Чего-то я сегодня не в форме, – быстро и легко согласился старый интриган. – Прав ты на этот раз. Ладно, пойдем к шефу. Докладывать будем.
А вот этот ход Алик оценил. Включился Михай в игру. Почувствовал себя уверенно. Лично захотел проконтролировать вывод своей задницы из-под потенциальных, но пока еще очень вероятных ударов. Молодец! Умница! Не злится – значит, и не в обиде на него. И с Аей ничего плохого в ближайшее время не случится. И с Либеркиберией…
Алик мысленно поблагодарил Господа за помощь.
«Вывернулся, слава богу, ловко так выкрутился из положения, безнадежного почти. Спасибо!»
Пока шли к кабинету Леонида Михайловича, радость улетучилась. Догадывался, что ему сейчас предстоит… Отвратительная процедура. Точнее, исполнение гнуснейшей, сложнейшей и пренеприятнейшей фигуры высшего корпоративного пилотажа. «Вертящаяся половая тряпка» – фигура называлась. Исполнялась по правилам на экстремально низкой высоте – ниже плинтуса. Нечто вроде тройного сальто сильно прогнувшись, только об тебя еще во время исполнения и ноги вытирают все кому не лень.
Уверенности в своих силах не было никакой. Алик шумно выдохнул и тут же снова глубоко вздохнул. Вспомнил Аю, глаза ее ореховые с зелеными искорками. Волосы медные…
«Я смогу, я вытерплю, я сделаю», – подбодрил сам себя и вошел в кабинет шефа.Леонид Михайлович разговаривал по телефону. Кивнул на кожаные кресла перед столом. Мол, располагайтесь, не обращайте внимания, пустой разговор. Несколько минут он, приложив к уху трубку, слушал неведомого собеседника. Не очень-то, казалось, внимательно и слушал. Алику в глаза смотрел пронзительно. Потом, не отключая связь, положил трубку на стол и буквально стал прожигать его взглядом. Трубка на столе что-то пищала об обещанной поставке на Кавказ тысячи компьютеров для детей геройски павших шахидов, или ментов, или и тех и других вместе. Когда лоб у Алика слегка задымился от жгучих начальственных взоров, ЛМ отключил телефон и тоном, резко контрастирующим со своим грозным видом, интимно спросил:
– Алешенька, мальчик мой, деньги где? Чего молчишь, Лешенька? Ты не молчи, пожалуйста. Ты скажи, где деньги, денюжки где? – спросил ЛМ.
– В Буркина-Фасо, Леонид Михайлович, – решил немного разрядить обстановку Алик. – Шучу, конечно. Хотя, какие шутки? Последняя фишка сезона. Деньги за кордон гонять через Африку. Черные царьки демпинг устроили на рынке, аж латыши стонут. Так что, может, и там денюжки, реально. Вы, главное, не волнуйтесь. Я все решу. В пути деньги.
– Ты мне зубы не заговаривай, ты прямо скажи, есть проблемы или нет?
– Ну, Леонид Михайлович, как жизнь может быть без проблем? Не бывает такого. Позвонил банкир, сказал, что не срастается у него там что-то быстро. Обещал в течение десяти дней максимум все решить.
– Ага, десять дней, – встрял Михай. – До нового года двадцать осталось. Десять и еще десять. А потом ищи-свищи, загорает банкир с нашим баблом на Мальдивах, а мы с чиновниками объясняемся.
«Хорошо демпфирует, – подумал Алик. – Смягчает, лучше не придумаешь. Пуховая такая подушка безопасности, набитая кольями заточенными».
– Не мы, а я, – тихо и страшно сказал ЛМ. – Мне с чиновниками объясняться придется. – Помолчал немного и добавил с укоризной: – Что ж ты меня, Алик, в блудняк такой втянул?
Если бы заорал, ногами затопал, матюгнулся, легче стало бы. Можно тогда было по праву вспомнить и шефскую жадность, и хитрожопость. И то, что именно он с чинушами, а не Алик, деньги тырит. А его он крайним сделать хочет. И рыбку съесть, и…
Умный Леонид Михайлович был человек. И психолог тонкий. Знал, на что давить и у кого. Надгробием гранитным Алика придавила ответственность. Доверил ему шеф бабки огромные, понадеялся на него, а он, а он…
– Лео-нид Михай-ло-вич, я, я сде-лаю все. Все, что можно и нельзя, но я решу. Обещаю вам, решу. Верьте мне. Обещаю.
Он выглядел жалко. Заикался. Не играл ничуть, дышать не мог. Вертящаяся половая тряпка в действии. На самом краешке сознания мелькнула странная мыслишка: «Это я, на самом деле? Или по системе Станиславского в роль вжился с перепугу?»
Ответа он не нашел. Да и некогда было в себе копаться. И незачем.
– Я-то тебе верю, – скорбно сказал ЛМ. – А вот что мне людям говорить?
– Да, ситуация… – экстремально-горестно вздохнул Михай.
Кабинет шефа стал напоминать зал траурных церемоний крематория. Кого-то явно собирались проводить в последний путь.
– А вот какого хрена ты вздыхаешь? – взорвался шеф. – Раньше вздыхать надо было. Я тебе что велел? Приглядывать за всем. А ты что делаешь? Ни хрена не делаешь. Вздыхаешь только.
Наезд на Михая имел несколько целей. Показать Алику, не нарушив его тонкую душевную организацию, что все непросто в этом мире, – это во-первых. Стимулировать серого кардинала компании к активным действиям. К разрыванию пятой точки на сине-красный символ британской империи, если понадобится, – это во-вторых. Ну и в-третьих, прощупать взаимоотношения между доверенными лицами. Послушать, как они стрелы друг на друга будут переводить. А там, чем черт не шутит, может, и информация важная всплывет.
Совещание входило в привычную колею. Три «Р», про себя называл такие сборища Алик. Разборки, разводки, рамсы. Оценив филигранную точность выстрела шефа и испугавшись потерять звенящую искренность интонации, он поспешил выполнить слово, данное Михаю.
– Леонид Михайлович, – ловко продолжая заикаться, сказал Алик. – Мне, конечно, очень хочется ответственность с кем-нибудь разделить. С Михаем, например, но если честно, не могу. Предупреждал он меня, от сделки отговаривал. На уровне интуиции что-то его смущало. Вы помните, наверное, я к вам приходил, своими, а точнее его сомнениями делиться. Не нашел я тогда разумных аргументов от дела отказываться. Себя уговорил, а потом вас и его. Так что получается, я один во всем виноват.
– Ты в благородство не играй, не до благородства сейчас, как ты понимаешь. А разговор тот я отлично помню. Не знаю, какие сомнения были у Михая, но при мне он тебя поддерживал.
– Вот я и говорю, я во всем виноват. Вы же меня знаете, увлекающийся я, безбашенный. Сам поверил, вас убедил. А Михай Эльдгардович так сильно вас уважает, вы такой авторитет для него, что не смог он вам перечить.
Шеф, смягчившись, посмотрел на Михая. Вот умный мужик ЛМ, конечно, хитрый даже, а на лесть ведется, как абреки на блондинок.
– Правда уважаешь так сильно? – спросил он благосклонно.
Ничего не ответил Михай. Только руки развел в стороны, улыбнулся робко, по-детски, и глаз правый увлажнил. Очень похож стал на первого министра из пьесы Шварца «Голый король». Монолог произносил как бы пантомимой своей: «Я вам, ваше величество, скажу прямо, без обиняков, невзирая на лица. И делайте со мной что хотите. Вот уважаю вас сильно, и все, и можете казнить меня. Но даже на плахе уважать буду. И после смерти буду уважать. И родственникам скажу, чтобы на памятнике моем написали, как я вас уважаю».
Шеф поплыл совсем. Встал из-за стола, обошел их сзади, обнял. Сказал, растрогавшись:
– Дураки вы оба, но свои дураки, родные.
Михай интеллигентно всхлипнул. Алик от нахлынувшего омерзения к самому себе до крови прикусил губу. Не нужны были шефу деньги. И так полно. Жаждал он почета и уважухи. Что и предоставил ему Алик в ассортименте. Цинично так предоставил, как шалава потрепанная в недорогом, но с претензией на рекспектабельность борделе.
От самоедства ЛМ его же и спас. Разомкнул объятия, суровым стал опять, за стол вернулся. Видать, вспомнил о восьмидесяти миллионах. Жадность свою разбудил. А чего? Получил свою порцию признания, теперь и о деньгах можно подумать. Без денег ведь и с признанием обычно хреноватенько получается.
– Это, конечно, все здорово, и люблю я вас, сволочей. А вы знаете это и пользуетесь. Но ситуация действительно поганая. Наши друзья из министерства подарков ждут на Новый год. А не получат если, то не друзья они нам станут. Наоборот совсем даже. Мало никому не покажется. И вам, уж извините, в первую очередь. Да и мне тоже. Что делать собираетесь? И вообще, в чем проблема? Я так и не понял до конца.
– Неизвестно, Леонид Михайлович. Завтра поеду к банкиру и все узнаю.
– Почему завтра, давай сегодня езжай.
– Разговаривал я сегодня с банкиром. Невменяемый он сегодня. Чего дергать? Не стыкуются у него проводки. Он сказал послезавтра подъехать. Но я завтра у него с утра в приемной буду. В принципе, я думаю, ничего страшного. Сумма большая, могут быть накладки. Разрулим.
– А чего кипеж поднял, если ничего страшного?
– Ничего страшного, Леонид Михайлович, кроме суммы. Поэтому и волнуются все. На нервах больших. Да и как я могу от вас утаить хоть что-то?
Шефа снова отпустило немного. Два первых министра одновременно, этого ни один голый король не выдержит. Расслабится непременно от умелого раздражения слизистых оболочек души королевской.
– Ладно, значит, ждем до завтра. Идите, ребята, работайте, текучки много, конец года все-таки. А мне одному побыть надо, подумать.
Михай с Аликом поднялись и пошли к выходу. Выдохнули облегченно оба. Могло быть и хуже. Они уже выходили из двери, когда шеф их окликнул.
– Постойте. Мне тут мысль одна в голову пришла. Есть у меня дружок один, полковник из центрального аппарата МВД. Хороший мужик, хваткий. Может, пригласить его вечером, для усиления позиции? Если банкир, этот жулик, дурить начнет. Дашь ему, Алик, показания, расскажешь все как было. С ним можно откровенно, свой он в доску. Чего время терять? Давайте встретимся на всякий случай, для подстраховки.
«Вот и до показаний уже дошли, – с грустью подумал Алик. – Быстро».
Не хотел он встречаться ни с какими полковниками и тем более показания давать. С другой стороны, отказываться было тоже нельзя. Он уже совсем собрался согласиться на неприятную встречу, но неожиданно выручил Михай:
– Леонид Михайлович, – сказал он. – Свой полковник – это хорошо. Но какой бы свой ни был, все они одним миром мазаны. Узнает подробности и запомнит. Сегодня он свой, а завтра, кто его знает… Да и рано, по-моему, силовой ресурс включать. Банкир, конечно, жулик. Все банкиры сволочи, сам их ненавижу. Жулик-то он жулик, но не дурак же. Документами он обложен плотно. Деньги украсть вздумает – и без полковника сядет. А может, там правда технические проблемы. Давайте потерпим до завтра.