– Она уехала на полчаса раньше. Ей еще сто лет гримироваться. Потрясающие здания!
Я смотрела, как он выглядывает из окна, вывернув шею. Его энергия просто покоряла. Мне безумно нравилось, что его так вдохновляет каждая мелочь.
Мы поехали к «Лэдброук Гроув», и Винс, следуя желто-черному указателю «Служебная стоянка», свернул на боковую улочку, где парковка рядом с церковью была заставлена фургонами и старыми синими двухэтажными автобусами.
Народ толпился вокруг складных столов. Они ели яичницу, йогурты и пили кофе из пластмассовых стаканчиков. День еще даже не начался, но они уже выглядели скучающими. Неожиданно затрещал уоки-токи.
– Позавтракаешь? – предложил Макс, выходя из машины.
Он подошел к столу и положил пару круассанов и банан на бумажную тарелку.
– Хочу посмотреть, как там Натали, – сказал Макс. – Пойдешь со мной поздороваться?
– Нет, я выпью кофе, – ответила я. – Передай от меня привет.
Макс отошел к одному из фургонов, на окне которого висела табличка «Вики Фокс». Именно так звали героиню, которую играла Натали. Я налила себе чашку кофе и, стоя на парковке, пила его – как мне казалось – в непринужденной манере. Никто не обращал на меня внимания. Высокий лысый мужчина продавал какие-то лохматые куртки прямо из багажника своего автомобиля. Мне было слышно, как он объясняет парню из съемочной группы:
– Всего пятнадцать фунтов. Знаете, сколько это стоит в магазине?
Хорошо бы Макс поскорее вернулся. Ко мне подошла мрачная блондинка с серьгой в ухе и уоки-токи.
– Ты подруга Макса? – спросила она.
– Нет, я подруга Натали. Мы вместе учились в школе. – Я почувствовала, что краснею.
– Да нет! Я спрашиваю, Макс тебя привел на съемки? – Она произносила слова так вяло, как будто вот-вот заснет.
– А! Да.
– Тогда распишись здесь.
Она дала мне бумаги – что-то вроде контракта или соглашения, – и я, не читая, нацарапала свою фамилию. Я вполне могла пожертвовать почку Стивену Спилбергу. Блондинка взяла себе верхний листок и оставила мне копию.
– Теперь иди в гардеробную, пусть они на тебя посмотрят.
– Хорошо. Куда идти?
– Вот туда, – показала она. – Фургон с надписью «Гардеробная».
– Ладно. Спасибо. Вообще-то меня зовут Линди.
Но она уже отошла, чтобы поговорить с кем-то еще. Тут я увидела Макса, выходящего из фургона Натали. Наконец-то!
– Как там Натали? – спросила я.
– Ее там нет, – ответил Макс. – Наверное, уже ушла на съемки. Но телевизор был включен, и я увлекся. По четвертому каналу шло шоу «Большой завтрак».
А я в это время стояла тут одна, ничего себе!
– Нам нужно сейчас пойти в гардеробную, – сказала я ему.
В гардеробном фургоне фотографировали на «Полароид» женщину средних лет, изнемогающую от жары в твидовом пальто.
– Привет, Макс, – сказал парнишка с бритой головой, на его шее на ленте болтались ножницы. – Ты будешь внутри кафе? Твоя одежда вполне сойдет. Мы не одеваем массовку.
– О, черт! – расстроился Макс. – Я хотел бы одеться пиратом.
– Может быть, ты лучше наденешь шляпу, чтобы тебя не узнавали?
Я слегка удивилась. Неужели Макс такой знаменитый? Парень дал Максу легкую серую летнюю шляпу от «Кангол».
– Примерь эту.
– Как ты считаешь, – спросил меня Макс, – я похож на папу Пуффа?
– Ты похож на дедушку Пуффа, – хихикнула я.
– А что насчет Линди? Она будет в той же сцене.
Парень с ножницами осмотрел меня с ног до головы. Я заметила, что у нас с ним одинаковые брюки.
– Сойдет, – выдал он приговор. – Но тебя нет в моем списке.
– Если меня кто-нибудь будет искать, скажи, что я со своими близкими, – попросил парня Макс, когда мы уходили. – Ты понимаешь, что это значит? – спросил он у меня.
– Понятия не имею, – ответила я.
– Я тоже.
В гримировочном фургоне на стульях сидели парень и девушка, упакованные в черную кожу, на ногах – индейские мокасины. Гримерши красили им губы черной помадой.
– Привет, Макс, – сказала одна из гримерш, наверное испанка или итальянка, судя по смуглой коже, длинной гриве блестящих иссиня-черных волос, огромным выразительным глазам и полным губам. Черные кожаные брюки обрисовывали все мускулы танцовщицы. – Я видела твою фамилию в списке. Ты сегодня с нами работаешь?
– Изабелла! Ты сегодня очень аппетитно выглядишь, – сказал Макс и поцеловал ее в щеку. – Привет, Ивонна, – сказал он другой гримерше – довольно полной женщине с нездоровой кожей – и тоже поцеловал ее.
Надо же! Он целует всех подряд. Для него это ничего не значит.
– Это Линди, – объявил им Макс. – Она сегодня будет моей подружкой.
Изабелла вместо приветствия подняла брови.
– Привет, – улыбнулась я и слегка помахала рукой. – Я старая подруга Натали. Не обращайте на него внимания.
– Я закончила. Можешь идти, – сказала Изабелла парню в оранжевых мокасинах. Затем она повернулась к нам с Максом спиной и спросила: – С кого начнем?
– Иди ты, Макс, – сказала я ему.
По непонятной причине мне не хотелось, чтобы его лица касалась эта знойная испанка, хотя я и говорила себе, что это глупо. Мне-то какая разница?
Макс сел и закрыл глаза. Изабелла сунула несколько салфеток ему за воротник, окунула губку в какую-то коричневую смесь и принялась наносить ее на лицо Макса. Он сидел с выражением блаженства на лице. Я заставляла себя улыбаться, чтобы показать, как непринужденно себя чувствую. Ну как обычно делаешь на вечеринке, когда вдруг понимаешь, что там не оказалось ни одного знакомого.
– Все, – сказала Ивонна, и девушка-панк встала, чтобы уйти. – Твоя очередь, Линди, да?
Я села, стараясь не смотреть на отражение Макса и Изабеллы в зеркале передо мной. Довольно быстро выяснилось, что это невозможно. Пришлось мне закрыть глаза.
– Ты уже накладывала тон? – спросила Ивонна.
– Только увлажняющий крем.
– Я не буду его снимать, только подтемню, чтобы ты не выглядела такой бледной. – Она заработала своей губкой. – У тебя очень сухая кожа. Тебе надо поменять увлажняющий крем.
– Хорошо, поменяю, – послушно пообещала я, надеясь, что Макс не слушает наш разговор.
Ивонна попудрила меня, и я почувствовала, что на глаза упала тень.
– Открой глаза, – сказала она, и я увидела приближающуюся щеточку с тушью. – Хочешь, чтобы я подправила твои брови?
Что такого с моими бровями, удивилась я.
– Нет, спасибо, с ними все в порядке, – отказалась я.
Наверное, надо было радоваться, что она не предложила мне выдавить прыщи.
– Что теперь? – спросила я Макса, когда мы вышли на улицу с коричневыми лицами.
– Теперь, – сказал он, – мы можем поехать на съемки в микроавтобусе. Или пойти пешком. Это совсем рядом, за углом.
Мы решили пойти пешком. Я отлично знала кафе, в котором шли съемки, когда-то мы там наедались до отвала. Но теперь оно изменилось до неузнаваемости. Раньше здесь были грязно-желтые стены, неожиданно они оказались сиреневыми и ядовито-зелеными. Человек десять из команды «Не звоните нам» суетились, устанавливая свет снаружи у окон и прокладывая кабели для камер. Внутри они переставляли столы и стулья, вешали картины на стены, подметали пол и ставили оранжевые герберы в синие стеклянные вазы. В доме напротив двое детишек высунулись из окон, следя за всеми этими действиями и громко комментируя их для кого-то в глубине комнаты.
– Когда мы с Натали по субботам ездили в Портобелло, мы всегда приходили сюда и ели роли-поли с вареньем, – сказала я Максу.
– Роли-поли с вареньем! – засмеялся он. – А из чего это?
– Наверное, там варенье. Мука. И еще околопочечный жир. – Одна мысль об этом заставила меня почувствовать себя толстой.
– Не знаю, что это такое, но думаю, что в Лос-Анджелесе это незаконно, – заявил Макс.
Мы подошли к окну и увидели Натали, которая репетировала с мужчиной в мятых шортах и футболке. Я решила, что это режиссер. На Натали были туго облегающие джинсы «Эрл» и оранжевый топик. Голова была закутана шифоновым шарфом, из-под которого виднелись огромные бигуди. Макс постучал в стекло, чтобы привлечь ее внимание. Натали оглянулась, увидела его и расцвела. Макс прижался полуоткрытыми губами к окну и изобразил страстный поцелуй через стекло. Натали закатила глаза и засмеялась, затем подняла руку с растопыренными пальцами и беззвучно проговорила:
– Пять минут.
Макс отошел и скорчил гримасу:
– Фу! Это стекло совсем не вкусное.
Тут же к окну подбежала ассистентка с тряпкой и очистителем и стерла пятно со стекла. Она неодобрительно посмотрела на Макса, но он этого даже не заметил, так как играл со своей новой шляпой. Через несколько минут выбежала Натали, обняла меня и поцеловала Макса. Пока они целовались, я отступила на пару шагов, чтобы не мешать. Видите, как рассудительно я вела себя? Обдуманно и спокойно.
– Замечательная прическа, – сказал ей Макс, гладя ее бигуди. – Ты должна почаще так ходить. А эти штучки вертятся?
– Спасибо, что пришли, – сказала Натали. – Сегодня утром мне ужасно нужна поддержка. Дану все не нравится. Обстановка. Освещение. Кажется, даже я. А ведь Дан меня любит!
– Нам скучно, – заныл Макс, гладя ее руку.
Натали не обратила внимания на его жалобу.
– Надеюсь, сегодня ты будешь вести себя нормально. В последний раз, когда он пришел на съемки, он целый день давал полезные советы, – сказала она мне. – Тебе придется следить за ним, Линди. Не бойся, если надо, стукни его как следует.
– Ладно, – пообещала я.
Рядом с Натали и Максом я чувствовала себя самозванкой с другой планеты. Чтобы вести себя нормально, мне приходилось напрягаться. Заставлять себя говорить энергично. Почему так?
Натали ушла гримироваться, Макс пошел с ней, а я села в автобус с остальными статистами, которые пили кофе и рассуждали об «Истендерах». Оказалось, что женщина в твидовом пиджаке постоянно снимается. Все они смотрели на меня подозрительно, потому что я не была одной из них. Через сорок пять минут еще одна девушка в наушниках и с уоки-токи подошла, чтобы рассортировать нас.