Натали помахала рукой над свеженакрашенными ногтями, чтобы они поскорее высохли.
– Это она подходила к телефону.
В этот момент открылась дверь спальни, и в дверях за спиной Натали появился Макс в пушистом белом халате. Он протирал очки таким же пушистым белым полотенцем. Наконец он закончил, надел очки, и мы стояли и смотрели друг на друга над головой Натали. Мне хотелось побежать и кинуться ему на шею, но я была прикована к середине комнаты – подставка для телефона. Мы оба молчали.
– Я знаю ее с пяти лет. Ха-ха. Правда? – Натали прикрыла микрофон. – В «Ньюс ов зе уорлд» говорят, что ты похожа на шлюху, – сказала она мне так, словно это была самая забавная вещь на свете.
Я закрыла глаза, мечтая провалиться сквозь землю. Зачем я только вернулась в отель? Зачем Макс стоит здесь, слушая все это?
– Все было очень просто, – продолжала Натали. – Линди зашла, чтобы занести фотографию, которую я у нее просила… Потому что она фотограф… Да, я думаю, это довольно… А Макс решил, что вернулась я и снова забыла карточку… Да. Именно поэтому он был в трусах. Линди еще повезло: могло быть и хуже. Ей было бы на что посмотреть… Нет, мы не знаем, кто фотографировал. Макс сказал, ему показалось, что это турист… Он стоит рядом, сейчас я у него спрошу. Макс, почему ты решил, что тот парень – турист?
– Ну, он проходил мимо, когда я открыл дверь, поэтому я решил, что он живет в отеле. – Голос Макса звучал совершенно спокойно. У него было много времени в душе, чтобы отрепетировать свою роль. Было чертовски похоже, что он верит в то, что говорит. – Я подумал, что там, откуда он приехал, посмотреть на мужчину в трусах считается развлечением.
– Ты слышала, Венди? Это был парень, проходивший мимо, когда Макс открыл дверь. Наверное, он знал, что я живу в этом номере, и ждал, что я открою дверь. Так что бедный парень был разочарован, когда вместо меня получил Макса. Только это не объясняет, зачем он отнес снимок в «Ньюс ов зе уорлд». Для меня это загадка. Я хочу сказать, кого может заинтересовать снимок Макса и Линди?
Венди пустилась в долгие объяснения, а Натали, держа трубку между плечом и щекой, покрывала ногти новым слоем лака. Наконец она сказала:
– Что они выдумали? Что у них роман?
Вот оно! У меня закружилась голова. Я не осмеливалась поднять глаза на Макса. Может, выбросить телефон в окно? Или лучше выброситься самой?
– Ну, это смешно… Почему? Просто поверь мне, это так. Это очень смешно. Я знаю Линди и знаю Макса, и ничего подобного никогда не произойдет… Они хотят, чтобы я сделала заявление? Ладно. Вот мое заявление. Если они напечатают эту идиотскую фотографию, им придется иметь дело с моими адвокатами… Я знаю, что у меня их нет, но я могу нанять адвокатов, не так ли? Честно тебе говорю, все это просто глупость. Линди стоит здесь рядом со мной. Ты можешь спросить у нее, если не веришь мне. Спроси у Макса. Линди абсолютно не твой тип, правда, дорогой?
– Знаешь, как говорится, – промурлыкал Макс, – зачем идти за гамбургером, если дома есть бифштекс?
Думаю, если бы у меня в руках был пистолет, я застрелила бы их обоих.
25
Я вылетела из отеля красная от стыда, надеясь никогда больше не увидеть ни Натали, ни Макса.
– Как же ты долго, – сказал Эндрю, когда я наконец добралась до дома. – Над твоим ртом, как видно, хорошо поработали.
– Что? – закричала я в ужасе. – Не понимаю, о чем ты говоришь.
Откуда он узнал? Я буду все отрицать. У него нет никаких доказательств.
– Но ты же ходила к зубному. Давай-ка посмотрим.
Я мрачно оскалилась, понимая, что мои зубы так же далеки от снежной белизны, как и были, когда я уходила из дома утром.
– О, как блестят! – похвалил Эндрю, а я поблагодарила бога за то, что он сотворил ненаблюдательных мужей.
– Я прошлась по магазинам, – соврала я, сообразив, что уже пять часов вечера, значит, я отсутствовала восемь часов.
– И что ты купила? Что-нибудь интересное?
– Ну, я примерила несколько вещей. Но то, что мне понравилось, оказалось слишком дорогим. И я смотрела косметику.
– Здорово. – Эндрю меня уже не слушал.
Я проворочалась всю ночь, в семь утра я не могла дольше терпеть эту пытку, поэтому я встала и тихо, стараясь не разбудить Эндрю, надела тренировочный костюм и кроссовки.
– Сколько времени? – пробормотал он из-под одеяла.
– Еще рано. Я пойду побегаю, – прошептала я. – Недолго.
Я побежала вниз и вскочила в машину. По пустым улицам я домчалась до станции «Юстен» за пятнадцать минут, оставила машину на двойной желтой линии и побежала к газетному стенду. Схватив «Ньюс ов зе уорлд», я лихорадочно листала страницы, ища нашу с Максом фотографию. Я просмотрела газету дважды. Ничего. Ее там не было. Темой номера была подружка футболиста, которая оказалась стриптизершей. «Ньюс ов зе уорлд» была определенно шокирована этим открытием. Видимо, это оскорбляло их представление о нравственности настолько, что они поместили пять огромных фотографий Кэнди за работой.
Конечно, это выглядело намного эффектнее, чем фотография мужчины средних лет в трусах.
Благодарю тебя, Кэнди, и всех остальных стриптизерш заодно.
– Ты собираешься покупать эту газету, крошка?
– О, да, извините. – Я вытащила кошелек. – И «Санди таймс», пожалуйста.
Все страхи позади, я могу вернуться домой и почитать газеты. Куплю круассанов, выжму апельсинового сока. Прекрасное воскресное утро.
Расплачиваясь, я заметила на первой полосе «Санди миррор» фотографию симпатичного бритого парня в белоснежной облегающей майке и крошечных белых шортах с вырезом в виде сердечка, через который была видна его маленькая крепкая задница. Кого-то он мне напоминал. Подпись гласила: «На страницах 4 и 5 вы узнаете, почему звезда из «Не звоните нам» преследовала своего муженька».
Я снова посмотрела на лицо парня. Постаралась проигнорировать бритую голову, закрыла пальцем усы.
Черт побери! Это же Ричард!
Я бросила продавцу еще одну фунтовую монету за «Санди миррор» и, не дожидаясь сдачи, метнулась к машине. Не успела я долистать до нужной полосы, как другие машины стали гудеть мне, требуя освободить им дорогу. Поэтому мне пришлось вести автомобиль, пытаясь краем глаза читать статью. Да нет, ничего опасного.
На Риджент-парк я все-таки остановилась и стала читать обоими глазами.
Здесь было все. Копия свидетельства о браке Ричарда и Натали. Их свадебная фотография. И снимки Ричарда с его любовником Грегори – намного старше, довольно толстый, с желтыми губами.
Всю информацию они получили от Грегори. Каким счастливым стал Ричард с тех пор, как нашел себе родственную душу в лице Грегори! Брак Натали с Ричардом служил декорацией, объяснял он. Ричард не мог примириться со своей природой. У него не хватало смелости признаться, что он «голубой», пока не встретил Грегори, И фотография, сделанная на вечеринке «голубых» в День благодарения в Майами на Саут-Бич.
Еще один снимок. Очень мелкий, но я его узнала. Ричарду там семнадцать, и он очень хорошенький. Он танцует на вечеринке, обнимая девушку в полосатом платье, которая сияет от счастья. Неужели я была такой тоненькой?
По утверждению Грегори: «Ричард никогда не любил Натали, но с ней было приятно показаться в обществе. Он надеялся, что женитьба на такой красивой девушке сможет вылечить его: он расценивал гомосексуализм как болезнь. В этом виноваты его родители, особенно отец.
Ричард говорил, что Натали слишком поверхностная и самовлюбленная, чтобы заметить ту боль, которую он испытывал, хотя она знала, что их отношения не сложились. Их сексуальная жизнь просто не существовала. Она умоляла Ричарда заняться любовью, и это, в конце концов, помогло ему убедиться в том, что он «голубой». Если его абсолютно не возбуждала девушка, которая нравилась многим, это доказывало, что его вообще не привлекают женщины».
«Наконец он признал это и признался Натали, но так и не нашел в себе храбрости рассказать своим родителям и своей семье».
«Но Ричард говорил мне, что однажды он был влюблен в девушку. Она была его первой подружкой, и они встречались почти два года. Они вместе учились в школе – ее звали Линди. Она была лучшей подругой Натали, и именно Натали разлучила их, соблазнив Ричарда. Когда Натали видела то, что она хотела, она без колебаний брала это, не думая о том, что причиняет боль».
Н-да. Я не знала, плакать мне или смеяться. Я снова и снова перечитывала статью, пока мои руки не почернели от типографской краски. Натали взорвется, когда увидит это. А как же родители Ричарда? Может быть, я должна написать им? Нет. Чего доброго подумают, что это я во всем виновата.
После статьи мне расхотелось есть круассаны. У меня пропал аппетит. Когда я вернулась домой, Эндрю еще лежал в постели. Было всего восемь часов.
– Хорошо пробежалась? – пробормотал он.
– Нормально.
Я сварила себе кофе и устроилась в кухне, притворяясь, что читаю «Санди таймс». Каждый раз, когда я переворачивала страницу, у меня замирало сердце: я боялась, что увижу статью о себе. Фотография мужчины в шортах заставила меня подпрыгнуть, но оказалось, что это просто реклама тренажера.
Я знала, что Натали рано или поздно позвонит мне. Это случилось через час. Она звонила из аэропорта.
– Ты видела это? – закричала она, не здороваясь.
– Да, я как раз ходила за газетами. Ужасно!
– Чертов отель кишел журналистами. Они преследовали нас до Хитроу. Думаю, что они будут ждать нас в Палме. Я уже позвонила маме и велела никого не пускать в дом. Черт! О чем он только думал? Ну и нервы у этого подонка! Я убью его. Моя фотография, которую он дал им, просто ужасна. У меня щеки на ней такие толстые! Мне предлагали астрономические суммы за интервью, но я их всех послала. Проклятые стервятники! Я хочу, чтобы ты это сделала.
– Я?!
– Ну да. Ты же сама говорила, что твоему журналу нужно интервью. Будем смотреть правде в глаза: ты единственный человек, который расскажет все, как есть, не перевирая факты. Венди считает, что если я дам одно интервью, то другие газеты отстанут от меня.