— Но ты же знаешь не хуже меня, что нужна по крайней мере неделя для дренажа грунтовых вод.
— Дренажа чего? — переспросила она с раздражением в голосе и уставилась на Билла.
— Сандерсон задел грунтовые воды. Разве ты не знала?
Труди смотрела, не моргая, сначала на него, потом на Кэти.
— Сандерсон сообщил нам об этом? — спросила она Кэти.
— Нет.
— Разыщи его.
Пока Кэти набирала номер, Труди закурила еще одну сигарету. Она очень сильно нервничала и барабанила пальцем по столу. Наконец Кэти дозвонилась.
— Алло, господин Сандерсон. Говорит Кэти из компании «Трупулз». С вами хочет поговорить Труди.
Труди уже выхватила у нее трубку.
— Джо? Что там с грунтовыми водами на моей площадке? — В одной руке у Труди была трубка, другой она теребила сережку. — Почему ты ничего не сказал мне? — кричала она в трубку. — Нет, я не получала от тебя никакой записки! Ты же знаешь, по контракту бассейн должен быть построен и сдан через тридцать дней! — Она на минуту замолчала. — Нет, ты послушай меня. Когда ты доходишь до грунтовых вод, то обязан поставить меня в известность. Я не желаю узнавать это от укладчиков кафеля. Меня не интересует, оставил ли ты мне записку или нет, — ты должен сообщить мне об этом лично, понятно? А теперь, Джо, помоги мне. Если из-за тебя работа не будет выполнена в срок, я позабочусь о том, что в этом городе ты работать не будешь, ты не сможешь делать даже песочницы! Сейчас же отправляйся туда и проследи, чтобы дренаж вод был закончен к завтрашнему дню. Завтра там будет Билл со своей командой. И никаких записок на этот раз.
— Невероятно, — прошептала она, вешая трубку.
Потом она посмотрела на Билла.
— Как нехорошо получилось, извини, Билл, я очень виновата перед тобой, я себя неловко чувствую.
— Послушай, милочка, я не знаю, в чем твоя проблема, но я хочу, чтобы ты от меня отвязалась. Я не собираюсь с тобой работать.
Труди оторопела.
— Ты не можешь спокойно работать. Ты всегда ищешь повод для ссоры. — Он ударил кулаком по столу. — Я не знаю, что ты хочешь доказать, но доказывай этой с кем-нибудь другим, не со мной.
Он направился к выходу, но Труди остановила его.
— Подожди минутку, я же извинилась перед тобой.
— Послушай, милочка, я не знаю, какой ненормальный заключил с тобой контракт, он, вероятно, не понимал, что ты безмозглая дура. Мне не нравится, когда мне мешают работать. Когда ты меня вызвала к себе в контору, мне пришлось отложить работу на строительстве другого объекта, у меня там тоже могут быть неприятности из-за твоих звонков. Какое право ты имеешь отчитывать меня, как мальчишку? Если ты не изменишься, то в городе не найдется ни одного субподрядчика, который согласится работать с тобой.
— Многие, очень многие хотят работать со мной, просто по пятам за мной ходят.
— Так какого черта ты всегда меня привлекаешь, когда получаешь контракт? Единственное, что мне удается, так это разозлить тебя.
— Если бы ты не считался лучшим специалистом в городе, я бы никогда тебя не пригласила.
Некоторое время они смотрели друг на друга, не моргая. Раздался звонок. Кэти подняла трубку и стала говорить с заказчиком.
— Как вы все, стервы, меняетесь, когда начинаете заниматься серьезным делом, строительством в частности?
— Я, во-первых, не стерва, кроме того, мне не нравится, когда меня называют милочкой.
— Поверь, в данном случае это обращение не означает моего нежного отношения к тебе.
— Если я такая стерва, почему ты работаешь на меня? В городе много аналогичных компаний.
— Но ты, к сожалению, считаешься лучшим специалистом.
Она отвернулась, чтобы скрыть свое смущение, и стала лихорадочно искать сигареты на столе.
На какое-то время в комнате воцарилась полная тишина. Раздражение и злость прошли, Труди почувствовала усталость. Закурив и обернувшись, она стала внимательно разглядывать Билла. Он был сильный, мужественный, футболка обтягивала его мускулистые плечи и руки. Было видно, что он прямо с работы, — ботинки были в грязи. От него пахло недорогим мылом. Билл совсем не был похож на утонченного Томаса с его французским одеколоном, французскими манжетами и шелковыми галстуками.
— Послушай, — сказал он тихим голосом, с трудом сдерживая гнев. — В следующий раз, если у тебя что-нибудь случится, не надо торопиться с выводами и во всем винить меня.
Труди закинула голову назад, затянулась и выпустила дым.
— Более того, — продолжал Билл, — по твоей милости я потерял целый час рабочего времени. Помимо твоей, у меня еще одна работа, и там могут быть неприятности, ты мне должна заплатить компенсацию.
— Единственное, что я должна, так принести свои извинения. Я это уже сделала.
Билл пристально посмотрел на нее, резко повернулся и поспешно вышел.
Вашингтон, 1980 год
Когда Джонас Буканан наконец после долгих поисков нашел мать Беверли, она сама была в Вашингтоне, где давала показания сенатской комиссии.
Слушание проходило в Сенате, так как Конгресс занимался рассмотрением проблем окружающей среды, и ему предстояло принять новый закон, по которому предполагалось расширить площадь заповедников в стране. Также планировались разработка и принятие новой программы по защите окружающей среды. Архитектор-дизайнер, автор одного из проектов по имени Вебстер, предлагал часть побережья Южной Каролины занять под причал для яхт. Группа защитников окружающей среды выразила протест по поводу этого проекта. К тому же существовало опасение, что для осуществления своих замыслов Вебстер воспользуется средствами общественных фондов. По этим причинам проект обсуждался на столь высоком уровне.
Беверли приехала в Вашингтон за день до слушания и отдала текст выступления комиссии. Сейчас она ждала, когда ей предоставят слово. Все утро семь сенаторов, члены комиссии, а также представители экономических организаций слушали выступавших. Теперь Вебстер сам стоял на месте для свидетелей и давал показания. Слушая выступающих, Беверли смотрела на часы.
Сразу же после своего выступления Беверли предстояло отправиться в Санта-Барбару, где ее ждал Джонас, и они поедут к матери Беверли.
— Господин Вебстер, — спросил сенатор из штата Висконсин, — какую площадь береговой полосы вы планируете использовать под строительство причала?
— Сравнительно небольшую. Как я указал в своем отчете, если бы под причал я занял всю свою землю, то там можно было бы разместить до двух тысяч яхт. Но поскольку многие считают, что это отрицательно скажется на окружающей среде, я готов пойти на уступки и сократить площадь. Тогда этот причал разместит до тысячи яхт.
Зал, где проходило слушание, был переполнен. Среди приглашенных — представители прессы, телевидения, общественности. Беверли перед выступлением не нервничала, она много раз выступала перед многочисленной аудиторией. Фактически она сама обратилась с просьбой в комиссию Сената по проблемам окружающей среды предоставить ей возможность выступить, так как вопрос, который они обсуждали, а именно сохранность калифорнийского берега, она считала делом своей жизни.
— Господин Вебстер, — продолжал сенатор штата Висконсин, — как вы намереваетесь использовать часть береговой линии, не занятой вашим причалом?
— Я хочу обратить ваше внимание, господин сенатор, на тот факт, что эта земля принадлежит мне с давних времен, следовательно, я не собираюсь причинять вред своей собственности. Теперь, отвечая на ваш вопрос, я хотел бы заявить, что сорок пять процентов земли будет отведено под птичий заповедник. Более того, я внимательнейшим образом изучил вопрос о возможном воздействии строительства причала на окружающую среду, консультировался с учеными-экологами. Они детально изучили проект и пришли к выводу, что он не несет вреда природе.
Беверли снова посмотрела на часы.
Из-за звонка Джонаса ей пришлось сократить время пребывания в Вашингтоне. Если бы она не уезжала, то сегодня после слушания пошла бы на бал во французское посольство, а завтра встретилась с представителями детских организаций для обсуждения вопроса о создании банка данных федеральной информационной службы с целью оказания помощи в поиске пропавших детей. Все эти встречи она перенесла, так как Джонас нашел ее мать.
Вебстер закончил выступление, казалось, он остался доволен собой. Слово предоставили Беверли. Когда она шла к месту для дачи показаний, один репортер записал в свой блокнот: учредитель и единственный президент Предприятия Хайленд, могущественной финансовой империи, мисс Хайленд, уверенная в своем успехе и своей правоте, выступала против Вебстера, архитектора-дизайнера, представителя огромной строительной корпорации. Заседание вел Джеймс Чандлер, сенатор штата Калифорния, который в своей работе уделял много внимания проблемам окружающей среды. Он был очень заинтересован в выступлении Беверли.
— Спасибо, господин Чандлер. Я хотела бы начать свое выступление с вопроса: кому принадлежит береговая линия? С моей точки зрения, ошибочным является утверждение, что дробление земли на мелкие владения пойдет на общее благо. Люди, которые так считают, просто невежественны. Хозяева этих мелких владений действуют исключительно в своих корыстных интересах, не задумываясь о последствиях их деятельности. Вопрос, который мы сегодня обсуждаем, касается не только крохотной части нашей земли, а всей планеты. Реализация проекта пойдет во вред всем проживающим в этом районе.
Беверли также сказала, что Вебстер недостаточно тщательно изучил вопрос о возможных последствиях своего строительства на окружающую среду.
— Также я хочу обратить внимание на те факты, которые не были обнародованы господином Вебстером. Дело в том, что для реализации проекта придется разрушить огромную сеть заводей, которые важны в сохранении кислородного баланса.
Она говорила четко, ясно. Ее слушали с большим интересом в полной тишине, репортеры записывали каждое ее слово, телевизионные камеры были направлены на нее.