— Благодарю за совет, — процедил я сквозь зубы. — И за то, что открываешь мне глаза на некоторых «друзей».
Глаза отца сверкнули красным, как в зеркале, отражая нарастающий во мне гнев.
— Я предпочитаю сам решать, с кем мне «путаться», а с кем нет. Например, того, кто на тебя шпионит, я точно вышвырну из своего окружения.
Подобие снисходительности полностью исчезло с лица Диггхарда К’ярда, черты заострились, губы сжались в тонкую нитку, а ноздри гневно раздулись.
— Видимо, ты еще недостаточно благоразумен, Лайтнер, чтобы принимать правильные решения.
— Чтобы поступать так, как того хочешь ты, — перебил его я. — Ты это хотел сказать?
— Я забочусь о твоем будущем, — процедил отец. — И о нашей семье.
Ага! О семье, как же. Я резко поднялся, не желая дальше участвовать в этом фарсе, и бросил:
— Позаботься лучше о себе.
Но не успел сделать и шага — в меня ударило силой, и рефлекторно я выставил щит. Его снесло почти сразу, как хлипкую лодку из древности ураганом. В голове будто что-то взорвалось, все тело от макушки до пят прошило нестерпимой болью. Нестерпимой и бесконечной, заставляющей рычать и царапать пол с одной только мыслью — чтобы все это прекратилось. Волны боли накатывали вновь и вновь, стирая грань между реальностью и агонией. Пока все так же резко не закончилось.
Я очнулся на полу отцовского кабинета и чувствовал себя так, будто мои внутренности пытались вывернуть наизнанку. В груди горело, по спине струился пот, в висках громыхал пульс, а во рту чувствовался железный привкус крови: наверное, прокусил щеку изнутри, когда пытался не заорать от отцовской демонстрации силы и безграничной власти. Едх! Мне хотелось верить, что я продержался хотя бы минуту, но особой надежды на это не было. Отец показал, что все мои щиты ничто перед его мощью. Показал и доказал. Едхов сын!
Напряжение, сковывающее тело, не отпустило меня, даже когда я поднялся и посмотрел отцу в глаза.
— Я не желаю, чтобы тебя видели рядом со всяким сбродом. Ни с той девчонкой, ни с кем-либо ей подобным. Не заставляй меня идти на крайние меры. Все понятно?
Я вылетел из кабинета, хотя после такой атаки по-прежнему чувствовал себя будто после «Верхней петли» — самого жуткого аттракциона, на котором прокатился в детстве. Меня качало, ужин просился наружу. Так же паршиво и муторно было на душе. Хотелось врезать по стене, пустить импульс, чтобы расколошматить ближайший уродливый доспех, а заодно с ним развалить весь дом. Едх! Едх-едх-едх! Окружение ему мое не угодило. А с каким пафосом он заявил, что все обо мне знает!
— Ты ничего обо мне не знаешь! — прошипел я, широким шагом возвращаясь в свою комнату лишь для того, чтобы забрать тапет и ключи от эйрлата.
Ярость все еще бурлила во мне, когда я запрыгнул в машину, чтобы спустя полчаса оказаться у океана. Даже сейчас мне хотелось разрушить дорогу, по которой я сюда добрался, или вон ту скалу. Ударить по камню всей мощью силы и наблюдать, как рыболовной сетью расходятся трещины.
Несмотря на позднее время, в лачуге Зорда горел тусклый свет. Моему появлению он не удивился, по его лицу всегда сложно сказать, что этот парень испытывает. Я плачу немалые деньги, он выдает необходимое снаряжение. Без лишних слов, на остальное плевать. Большинство людей так и относятся к въерхам — стараются угодить. По крайней мере, из тех, что я видел. Мы не друзья, но я не отношу к сброду человека, который помогает мне.
Океан опасен. Ночью вдвойне, потому что течения гораздо более сильные. Он убийственно опасен. Особенно для въерхов. Потому что в воде мы не можем использовать собственную силу, подпитываемую лишь сушей. В море любой въерх с человеком на равных. Окунувшись практически в ледяную воду (гидрокостюм от холода почти не спасал), я даже не мог пустить по телу импульс, чтобы согреться. Пришлось разогреваться большими гребками, направляясь в сторону мыса. Туда, где волны в разы сильнее.
Оседлать одну из них когда-то казалось сложной задачей. Я падал с доски бесчисленное множество раз, отплевывался, сражался с течением, но шел вперед. Брал волну за волной. Вначале это было просто глупое желание доказать себе, что я крут. Что могу. Но потом это перестало быть соревнованием. Стало медитацией. И моей силой, никак не связанной с тем, что дана мне с рождения. Никому не позволю собой управлять.
Под водой мелькнула светлая тень, и я улыбнулся. Впрочем, нарастающий рев однозначно намекал, что кое-кто недоволен.
— Не бузи, Эн. Я все равно возьму эти волны, ты же знаешь.
Можно было не говорить вслух: каким-то образом тот, кто сейчас шел подо мной, понимал не только наш язык, но и мысли. Каким — мне еще только предстояло выяснить. Доска взрезала темную волну, и я оказался внутри водяного вихря. Проскользил в сторону, оставляя за спиной грохочущую глыбу волны. Она попыталась меня раздавить, но у нее ничего не получилось. Никому не позволю диктовать себе условия. За волной последовала еще одна, и следующая, и следующая… Буду тем, кем хочу, и с кем хочу!
Я потерял им счет, когда спустя время пришла по-настоящему гигантская волна. Из тех, что обещают поглотить тебя. Она набирала обороты, накачивая черную воду, словно гигантским насосом. Можно было пропустить это чудовище, увернуться и посмотреть, как она разобьется о сточенный угол мыса. Спасовать. Как я сегодня спасовал перед отцом.
Я поправил съехавшую маску, оттолкнулся от доски и взлетел на волну, позволяя стремительной и неумолимой лавине нести себя. Вперед. Только вперед. Монстр дышит мне в спину. Рычит и кричит вдогонку, что растерзает при первой возможности. Вода над головой накроет целиком и потащит на дно. А течение подхватит, проглотит и отправит во тьму. Туда, где нет силы. Нет воздуха. Нет жизни.
Волна настолько высока и сильна, что в конце я едва не соскальзываю, неудачно пригнувшись. Вдох. Выдох. И я вырываюсь из мертвой петли. Победа! Гигантская волна сомкнулась за моей спиной, недовольно прогрохотала и разбилась о берег, разбрасывая бесчисленное множество брызг. А я остановился, пытаясь отдышаться и унять дрожь в пальцах и глядя на вспорхнувшую на миг над водой белую тень, стремительно ушедшую в черную воду.
Недовольство. Я чувствую недовольство и глухое раздражение, но не могу понять, чье оно — того, кто сейчас стремительно уходит на глубину, считая мой поступок безрассудством, или мое собственное. «Не злись, Эн», — говорю в пустоту. Точнее, мне всегда кажется, что я говорю в пустоту, но я всегда получаю ответ. Вот и сейчас над водой мелькает знакомый массивный хвост, который спустя мгновение сливается с пеной. Напоследок легонько зацепив меня им, будто бы на прощание, Эн уходит в океан. Теперь уже окончательно.
И мне тоже пора возвращаться. Подхватывая доску, иду к домику Зорда. Что ж, отец, этот раунд за тобой. Но следующий мы сыграем на моем поле и по моим правилам. Я не просто пойду с Вирной на вечеринку — если понадобится, я приведу ее на домашний ужин. Посмотрим, что ты скажешь тогда.
Глава 17РАЗГОВОРЫ О ВЕЧЕРИНКЕ
ЕСЛИ БЫ РАНЬШЕ МНЕ кто-то сказал, что я на занятиях буду переписываться в чате больше, чем слушать, я бы не поверила. Но факт оставался фактом: я переписывалась больше, чем слушала.
«Значит, ты согласилась». — «Вроде как». — «Ну и молодец. Лично я считаю, что ты правильно поступаешь». А я нет. Честно говоря, я так не считала, но это действительно был единственный и самый быстрый способ найти Лэйси. По крайней мере, узнать, что с ней случилось, и помочь, если она нуждается в помощи.
— Напомните, почему точка ноль считается датой создания Раверхарна?
Вскинутая рука, преподавательница кивнула.
— Потому что она положила начало новой эпохе и новому летоисчислению и потому что именно в этот год зафиксированы первые случаи появления въерхов. До начала новой цивилизации нашу ветвь эволюции считали побочной от человеческой и у нас не было никаких сил. Из сведений, которые дошли до наших дней, известно, что наша раса считалась просто одной из человеческих, как фасинцы или мирахиаты, но когда люди поняли, что мы обладаем силой, начались гонения. Нас преследовали и уничтожали, и так продолжалось до появления Лидха Картерна.
— Очень хорошо, ньестра В’алиш. Плюс двадцать баллов, переходим к опросу по времени Восстановления…
«Есть одна проблема. У меня нет платья».
В общем-то, проблема была не одна, например, разговор с Доггинсом — мне предстояло объясниться с ним по поводу завтрашней смены, которую придется пропустить. Вечеринка начнется в двадцать три, моя смена заканчивается в двадцать шесть сорок. Можно было бы, конечно, отпроситься со смены частично, но мне еще нужно время на переодеться и привести себя в порядок. Желательно. Потому что после смены я буду выглядеть как линария, человекообразная обитательница подводного мира с жабрами на груди и шее и ногами, напоминающими ласты, которая, согласно древним легендам, выходит на берег только для того, чтобы уволочь кого-то в море и там сожрать. Отличительная ее черта — длинные темно-синие волосы и темные круги под глазами. Ах, да, еще вздутые вены по всему телу, тоже синие. Красотка, в общем.
«Это не проблема. У моей сестры есть платье… и оно как раз твоего размера». — «???» — «Ну, не из бутиков, конечно, но мне кажется, тебе под цвет глаз будет супер».
— …Что произошло тогда?
Преподавательница смотрела прямо на меня, и меня бросило в холодный пот. Особенно когда произнесла:
— Может быть, вы подскажете, нисса Мэйс?
Прежде чем я успела похолодеть еще сильнее, на тапет упало сообщение с незнакомого номера: «Она спрашивает про стратегию Картерна в первые годы».
— Лидх Картерн решил объединить города и людей, которые существовали разрозненно, — быстро сказала я. — Он был первым въерхом, который открыто заявил о своей силе и сказал, что готов подарить всем новый мир — такой, какой мы утратили во время Глобальной катастрофы. Уставшие от постоянной опасности и беззакония люди ему поверили. Разумеется, не все, недовольных тоже было достаточно, но он окружил себя самыми преданными — как людьми, так и въерхами. Собрал сильную армию, которую обучил в рекордно короткие сроки. Его неоднократно пытались убить, подсылая наемных убийц отовсюду, но ни одна попытка не была успешной. С врагами он расправлялся беспощадно, и с каждым месяцем желающих ему н