– Это просто шикарно! – Она с безумным взглядом метнулась к Беру, вцепилась в шерсть на лице, осмотрела когти (Бер даже обрадовался, что из-за повышенной волосатости не видно, как он покраснел) и скомандовала: – Сядь где-нибудь у стены. Я сейчас! Тебе же все равно нужно немного отдохнуть, правда ведь? Какая разница где, прислонись спиной к косяку, так будет удобнее, и смотрится поза удачно.
Бер замер, но команду выполнять не стал, чем сильно разозлил вернувшуюся с планшетом и листами художницу.
– Эй! – возмутилась она. – У тебя когти короче стали и шерсть почти пропала! Я не успею, давай быстрее!
– Скоро все пропадет, и я стану… – Бер запнулся, не рискнув сказать слово «нормальным».
– Какого же фига ты стоишь?! Быстро, пошли в комнату к Раде, там освещение хорошее! Мне нужно срочно нарисовать. Всегда мечтала, но даже не думала, что привалит такая удача… Ты не представляешь, насколько красив! – с совершенно нездоровым энтузиазмом воскликнула девушка и тут же, смутившись, виновато добавила: – Может, тебе больно? Хочешь, таблеточку принесу, только ты, главное, посиди чуть-чуть, хорошо? Вон там, в дверном проеме, если можно, и взгляд сделай задумчивый и несчастный… впрочем, он и так у тебя такой, какой нужно.
– Рыжая… – нерешительно заметил Бер, жалея, что водолазка пришла в полную негодность и ее пришлось выкинуть в мусорное ведро. Ладно хоть джинсы уцелели. – Ты понимаешь, что это нельзя будет показывать?
– Это нужно показывать, – закусив губу, уверенно заявила художница, не отрываясь от работы. – Никому в голову не придет, что подобное может быть на самом деле. Не фотка же… поэтому сиди, не нервничай… Я тащусь от твоих шрамов и окровавленных бинтов. Это будет мой лучший портрет.
– И тебя не пугает? – Бер дернул плечом, чувствуя себя крайне беззащитным. Меньше всего он желал позировать с обнаженным торсом. Он наедине с собой-то предпочитал не раздеваться.
– Нет… у всех свои секреты… поверь.
– А…
– Не дергайся, свой я тебе тоже расскажу и покажу. Так и быть – баш на баш, но только после того, как дорисую. А сейчас, умоляю – не шевелись! И если будешь хорошо себя вести, в порыве невиданной щедрости даже подарю тебе частичку своей тайны…
Заинтригованный обещанием, Бер послушно замер. Накатила усталость, он привалился к косяку и, опустив голову, ненадолго прикрыл глаза. Как ни странно, Рыжая не возражала, поэтому получилось даже чуть-чуть вздремнуть.
Рада медленно открыла глаза, плохо понимая, где находится. Последнее, что она помнила, – это догорающий в судорогах Алекс и черная струя удушающей силы. Но сейчас было тихо, спокойно и привычно. Девушка немного повернула голову и узрела удивительную картину. На полу у двери сидел Бер, одетый в одни грязные, местами рваные джинсы. У него почти исчезла шерсть с лица, а раны были неаккуратно замотаны бинтами и смотрелись гармонично на его покрытом старыми шрамами торсе.
Огромные отпечатки чьих-то зубов украшали плечо, глубокие борозды от когтей рассекали грудь через сосок ниже, к прокачанному до кубиков прессу. Несколько отметин поменьше красовались на мощных плечах, длинная тонкая белесая линия спускалась к локтю.
Бер сидел, опустив голову, и не сразу заметил взгляд Рады, дернулся, словно от удара, и поднял на девушку свои большие, цвета бутылочного стекла глаза. В них застыли боль и страх.
– Спасибо, – прошептала Рада одними губами. Почему-то именно это слово сейчас казалось единственно важным.
– Не за что, – так же беззвучно отозвался парень.
– Сказала же, не дергайся! – сварливо буркнула Рыжая. Рада приподнялась на подушках и только сейчас заметила художницу, которая вдохновенно рисовала. Несколько набросков, сделанных сангиной, валялись на полу, а один был закреплен на планшете.
Заметив с энтузиазмом творящую соседку, Рада с облегчением выдохнула и осознала – все действительно закончилось, а Рыжая наконец-то осуществила свою мечту и рисует Бера, а значит, теперь точно безопасно. Весь ужас остался в прошлом, только сердце ныло от невольных воспоминаний. Все же Алексу удалось ее зацепить, Раде было больно от того, что именно она послужила причиной его смерти. И даже понимание того, что иначе было нельзя, помогало слабо.
Глядя на увлеченно рисующую Рыжую, Рада неожиданно поняла, что она нашла во внешности Бера. Он ведь и правда был привлекателен, с этими шрамами, тренированным телом, подавляющей силой и дикой, звериной красотой.
Рада никогда не думала, что когда-нибудь поймет красоту на грани уродства. Ей всегда эта грань казалась непреодолимой, Бер как раз находился на ней, и это завораживало. А еще Рада осознала, что он находится как бы между светом и тьмой, сейчас девушка видела это отчетливо, правда, пока не понимала, как это получается.
Рыжая наконец-то дорисовала, пританцовывая, отправилась варить кофе и забрала с собой Бера. Это дало возможность Раде переодеться и привести себя в порядок.
Заметив, что на ней все еще старая истлевшая юбка и блузка с бурыми кровавыми разводами, девушка решила сходить в душ. Это было просто необходимо, тем более в носу все еще стоял запах гари. Горячие струи немного взбодрили и помогли прийти в себя, но сил выползти на кухню все равно не было, поэтому Рада нацепила на себя пижаму, залезла под теплый плед и стала ждать, когда про нее вспомнят.
– Я подарила ему «Осеннюю аллею», – с порога заявила Рыжая и поставила поднос с кружками на журнальный столик. Появившийся за ее спиной Бер довольно кивнул, а Рада поразилась. Как после всего случившегося эти двое еще могут думать об искусстве?
– Прости за вопрос. – Бер нахмурился. – Но нет ли у тебя вещей деда, я бы предпочел одеться.
Парень повел плечом, видимо, пытаясь продемонстрировать дискомфорт, который испытывает, и Рада сглотнула. Ему действительно стоило одеться, обнаженный по пояс, Бер просто не мог оставить никого равнодушным – от него веяло силой, мужественностью и опасностью. Рыжая была права – шрамы мужчину только украшают. Бера, по крайней мере, точно.
– Посмотри в шкафу, в спальне. – Рада кивнула в сторону двери. – Я его еще не разбирала. Только подойдет ли? – с сомнением заметила она, игнорируя недовольный взгляд Рыжей, которую, похоже, Бер устраивал и в том виде, в котором он был сейчас. Не зря же она притащила с собой карандаш и блокнот, наверное, хотела, пользуясь случаем, порисовать еще.
Даже в гардеробе деда Бер умудрился отыскать ненавистную водолазку и натянуть ее на себя. Она обтянула его словно вторая кожа, и глаза Рыжей снова загорелись лихорадочным огнем, а на губах появилась мечтательная усмешка. Художница поставила рядом с собой чашку кофе, подвинула ближе вазочку с печеньем и вдохновенно принялась рисовать, не забыв при этом сказать, что творчество совсем не мешает ей слушать и она вся внимание.
Глава 25Ответы
Разговор не клеился, и первое время сидели, молча и настороженно посматривая друг на друга. События минувших суток были настолько жуткими и неприятными, что говорить о них не хотелось.
– Спасибо тебе огромное, – наверное, в сотый раз повторила Рада, кутаясь в теплый плед и допивая третью чашку горячего чая с мятой и медом. Рыжая самозабвенно рисовала, а Бер устроился в кресле напротив дивана. Парень выглядел смущенно и встревоженно, хотя уже перестал коситься с опаской, видимо, понял, что Раду не напугал его маленький секрет, а Рыжую так и вообще привел в дикий художественный восторг.
– Не стоит, я тебе говорил, – снова отмахнулся Бер. – Если тебе так проще, считай, что я вернул твоему деду долг.
– Просто я как представлю, что могло бы произойти, не успей ты вовремя, меня пробирает дрожь. И дело не только в моей жизни, а в судьбе всего города. Если бы Александру досталась сила…
– Город бы погрузился в тот же хаос, в котором он находился две сотни лет назад.
– Я не могу понять одно, – подала голос Рыжая. – Как ты догадался? Ты же мне так об этом и не сказал, умчался, я и сообразить ничего не успела.
– Я не догадывался, – мрачно заметил Бер, пытаясь устроиться поудобнее. Хоть парень не подавал вида, но было заметно – раны доставляют ему неудобство. – Ноутбук Степана Григорьевича не зря был запаролен – моя тайна лишь малая толика имеющейся на нем важной информации. Рада, обязательно сделай несколько копий жесткого диска и спрячь их хорошенько.
– Но зачем? – удивилась девушка.
– Внутри находится «библия» борца с нечистью и гаранта равновесия города. Целая энциклопедия, я даже не стал удалять сведения о себе, понял – они не моя личная тайна, а часть некой картины мира, которую по кусочкам всю жизнь собирал твой дед. Ноутбук Степана Григорьевича – это то же самое, что блокнот отца Сэма и Дина Винчестеров[2].
– Кого? – нахмурилась Рыжая и подозрительно посмотрела на согласно кивнувшую Раду, а Бер продолжил, не сочтя нужным ничего пояснить:
– О том, что Алексей Новослободский был не просто колдуном, а личем, я начал догадываться достаточно давно. Изучая документы, переговорив с некоторыми людьми… – Бер заметно замялся, и Рада насторожилась. Похоже, в городе есть еще осведомленные лица, и Бер с ними знаком. – Я понял – между силой Рады из настоящего, Рады из прошлого и лича есть какая-то непонятная связь. Но сколько я ни пересматривал источники, так и не смог понять, какая именно. А потом пришел Хаос.
– Кто? – нахмурилась Рада, которая перестала улавливать суть.
– Тот компьютерщик, который убирал пароль с ноутбука. Я не смог сдержать искушение. Прости, у меня нет привычки копаться в чужих вещах…
– Перестань! – отмахнулась Рада. – Ноутбук моим является только условно.
– Так вот, в документах твоего деда я нашел всю необходимую информацию. Если бы ты заинтересовалась компьютером с самого начала, возможно, ничего бы не случилось.
– Когда я познакомилась с Алексом, я не знала, кто он. Ты уверен, что файл с компьютера уберег бы меня от этого? – невесело спросила Рада, чувствуя, как по щекам текут слезы.