— Зайдешь на чашечку кофе? — спросила она. — Только половина одиннадцатого.
Нед насторожился, и она рассмеялась.
— Не бойся, тебе ничего не угрожает. Сол — тот парень, что пригласил меня вчера на поздний завтрак — подарил мне настоящий кофе в зернах, крошечную бутылочку виски и немного взбитых сливок. Так что мы можем приготовить кофе по-ирландски.
— Ушлый мужик, сразу сообразил, что к тебе нужно приходить со своим кофе и со всеми причиндалами.
Конни заулыбалась, ничуть не обиженная.
— Умный, добрый, но сама тоска. Поверь мне, я завидовала вчера тебе и Роберте, тому, что вы наслаждались ужимками горилловых детенышей.
Он бросил на нее косой взгляд, припарковывая машину.
— Хочешь пойти со мной в зоопарк в следующий уик-энд? Там ждут со дня на день рождения еще одного шимпанзе. Нам может повезти, и мы увидим новорожденного.
— С удовольствием. — Ее удивил восторг, охвативший ее при одной мысли о том, чтобы провести полдня в обществе Эдди. Удивил потому, что в их отношениях возникла натянутость после того, как он объявил о своем намерении жениться. Однако было уже поздно, ее одолевала дремота, поэтому она улыбнулась ему, не желая портить свое хорошее настроение дурацким анализом. — Так ты идешь?
— Конечно. — Он открыл ей дверцу, и они вошли в вестибюль ее дома. — Хоть и малоприятно сознавать, что в твоей жизни мне отведена роль кофейного ситечка.
Она покачала головой с притворной серьезностью.
— Но это не главная роль, Нед. Есть и другие роли, которые я ценю выше.
— Назови хотя бы одну.
— Можно было бы и назвать, но в приготовлении кофе у тебя просто талант. — Она зевнула и нажала кнопку вызова лифта. — Уже очень поздно для серьезного разговора. Поверь мне, Нед, ты самый классный мужчина в моей жизни.
Эти слова сами сорвались с ее языка, и она тут же пожалела об этом. По счастью, Эдвард, видимо, не сообразил, насколько разоблачительным было ее шутливое замечание, но Конни знала, что нечаянно сказала правду. Эдвард действительно самый классный мужчина в ее жизни, и она будет опустошена, когда он женится. Она чувствовала себя настоящей собакой на сене в отношении него. Ей совсем не хотелось, чтобы другая женщина завладела его вниманием, и было бы невыносимо, если бы его жена узурпировала ее положение лучшего друга Неда.
Но его брак оставался пока делом будущего, может, даже отдаленного. Сегодня, казалось, Эдвард желал вернуться к знакомой роли друга, и Конни была счастлива этим. Они шутили чисто по-товарищески, пока он варил кофе в ее крошечной кухне. Потом она щедро плеснула ирландского виски в две чашки и увенчала дымящийся кофе горками подслащенных взбитых сливок. Эдвард принес чашки в гостиную, пока она искала конверт с семейными фотографиями, которые получила от матери со вчерашней почтой.
Найдя фотографии, она скинула туфли и уселась на софе среди мягких темно-фиолетовых подушек. Эдвард сбросил пиджак на стул, растянулся в другом конце того же дивана и похохатывал, разглядывая снимки Тони и Уильяма, играющих в песочнице.
— Самую лучшую я припасла напоследок, — сказала Конни, протягивая ему черно-белый отпечаток. — Взгляни-ка.
Нед уставился на расплывчатые серые тени.
— И что это такое? — спросил он, вертя фотографию и так и эдак. — Похоже на статическое электричество на экране телевизора.
Она рассмеялась.
— Ты тоже так подумал? Оказывается, мы оба невежды. Ты видишь, мой дорогой Эд, фотографию моего будущего племянника или племянницы. Мама уверяет, что это изумительно ясный ультразвуковой снимок ребенка Джейн.
Эдвард еще раз внимательно всмотрелся в снимок.
— Ага, вижу, какое славное дитя. Один вопрос: мальчик или девочка?
— Даже мама и доктор не могут пока сказать этого, но все единодушны в том, что ребенок само совершенство во всех отношениях: нормальный размер, прекрасно сформировавшийся спинной мозг, руки и ноги на месте, пальцы все.
— Зачем Джейн сделала ультразвуковое обследование или это обычное дело в наши дни?
— Вполне обычное, я полагаю. Но в ее случае были сомнения относительно времени беременности, и оказалось, что она беременна дольше, чем считалось. Доктор полагает, что ребенок родится в конце марта, а не в середине мая.
— Гарри и Джейн рады этому?
— Вне себя от счастья. Им остается ждать только пять месяцев, а не семь, чтобы увидеть свое дитя. Мне кажется, они считают уже не дни, а часы.
— Я тоже получил хорошие новости из дома, — сообщил Эдвард. — Отец нашел покупателя для своей скобяной лавки, и они с матерью уже строят планы на отпуск — подумывают отправиться в круиз на Багамские острова.
— Просто фантастика!
— Да, покупатель солидный и предложил им приличную цену.
— Я так рада за них. Я знаю, как они беспокоились из-за экономической депрессии, из-за отказа банков кредитовать малый бизнес — Конни была так рада за своих старых соседей, что действовала импульсивно. Она наклонилась и обвила руками шею Эдварда в неудержимом порыве.
Слишком поздно Конни сообразила, что совершила серьезную ошибку. Она сидела на софе таким образом, что оказалась прижатой всем телом к Эдварду. Через тонкую шелковую ткань она почувствовала твердые мускулы на его груди, и сердце дрогнуло в предвосхищении, когда сильные руки сжали ее талию. Не говоря ни слова, он держал ее и испытующе смотрел ей в глаза.
Какое-то застывшее мгновение они не шевелились. Потом Нед отстранился, вскочил с софы и направился на кухню. В двери он обернулся и послал ей веселую улыбку.
— Приготовлю свежий кофе, — сказал он. — Мы же не собираемся обмениваться этими рискованными, не чисто дружескими поцелуями, а?
— Что? Ах нет, конечно нет. Не понимаю, что это с нами случилось недавно.
— Это называется сексом, — сухо заметил он. — Такое может случиться с кем угодно, даже с друзьями.
К счастью, он стал наливать воду в кофейник, и от Конни не требовалось ответа. Она откинулась на подушки софы, испытывая жар во всем теле. Это смехотворно, думала она. Что со мной происходит? Он даже не поцеловал меня, так чего же я вся горю?
Да потому что хотела, чтобы он поцеловал меня. Непрошеный ответ появился слишком быстро, чтобы просто отбросить его. С большой неохотой Конни признала ужасающую правду. Пусть это неразумно, но она желала, чтобы Эдди поцеловал ее. Хотела вновь поймать кайф от его объятий. Жаждала, чтобы он прижал ее покрепче к своему телу. Чтобы он запустил свои пальцы в ее волосы и поцелуем побудил на горячий ответ. Хотела лежать рядом с ним, прильнуть к нему кожей к коже, плотью к плоти. Больше всего она жаждала почувствовать отражение своего собственного страшного, безумного желания в горячей, неудержимой требовательности его прикосновений.
Она теперь точно знала, чего хотела, в чем нуждалась, и это знание снова пробудило в ней страх.
Эдвард угрожал всему, что она так тщательно спланировала на будущее, всему, что сделало бы ее жизнь отличной от жизни ее сестер, — ее карьере, независимости, свободе, — если только она позволит себе влюбиться. И Нед особенно опасен для ее планов, поскольку она находит его столь привлекательным. Если хоть раз позволить себе заняться с ним любовью, то эффект будет столь сильным, подозревала Конни, что она уже никогда не отпустит его. Надо быть осторожной и следить за своими чувствами, или они выйдут из-под контроля. И тогда ее счастье окажется в руках Эдварда, ее судьба — в его распоряжении.
Перспектива такой глубокой и безграничной любви пугала, даже если бы она и была уверена, что Нед ответит на ее чувство. Но у нее нет оснований предполагать, что он действительно любит ее. Ей исполнилось восемь, когда он въехал в соседний дом и, будучи четырнадцатилетним, учился уже в средней школе. Он был от природы добросердечным и терпел ее общество на рыбалке или во время семейных отпусков, но долгие годы она была для него лишь несмышленным ребенком, подругой его сестры.
Их отношения не изменились, когда она училась в колледже. Потом она поступила в Джорджтаунский университет, когда Эдвард защищал там диссертацию, и разница в возрасте — ей восемнадцать, ему двадцать пять — уже не имела такого значения. Постепенно они подружились, и в следующие годы их дружба крепла, становилась все более необходимой для них обоих, пока они не стали лучшими друзьями.
Такими они остаются и сейчас. Просто друзьями. Даже теперь, когда он решил найти себе жену, Эдвард посчитал нужным попросить Конни помочь ему в этом. Но дружба и замужество — разные вещи. Попроси он ее стать женой, она бы отвергла его немедленно, но как приятно было бы, если бы он просил ее… В самом деле, если подумать, отношение к ней Эдварда было явно оскорбительным. Как он осмеливается встречаться с совершенно незнакомыми женщинами, а не с ней, женщиной, которую он знал и любил практически всю жизнь?!!
Правда, в последнее время его мысли и чувства были не совсем ясны ей. И они обменялись такими потрясающими поцелуями… Но, может быть, Нед не посчитал эти поцелуи такими важными. Напротив, когда сегодня они оказались в объятиях друг друга, он позорно сбежал, заявив, что хочет еще кофе.
— Поистине свирепая гримаса, — сказал Эдвард, входя в гостиную с чашкой кофе в каждой руке. — Я быстро выпью и уберусь, пока ты меня не выгнала в шею.
— Если ты торопишься, так и скажи, — отпарировала Конни. — Нечего ссылаться на мои гримасы.
Поставив чашки на столик, он взглянул на нее без обычного подтрунивания.
— Конни, не скажешь ли, почему ты сердишься на меня?
Она покачала головой.
— Я на тебя вовсе не сержусь, Эд.
— Тогда какие проблемы? Ты точно выглядишь сердитой.
— Не сердитой. Я… просто смущена.
— Чем?
Она взглянула на него, на мужчину, оказывавшего такое сильное сексуальное воздействие на нее и одновременно являвшегося ее лучшим другом.
— Не знаю, — неохотно призналась она. — Я так смущена, что даже не знаю, чем именно.
— Может, утро вечера мудренее?
— Очень надеюсь на это.