Сатигулова, который уже практически перестал хромать. Казахи пытались совершить дерзкий набег на строящуюся каптерку по примеру своих предков, но я как потомок казаков Оренбургского казачьего войска пообещал убить нахрен говнюков, и мне поверили. И даже частокол от кочевников нового времени не понадобился. Что-то их заставило проникнуться идеями мира и гуманизма, может стамеска у меня в руке? А так хотелось применить один прием, год назад случайно у меня проскочивший на тренировке. Я тогда подшагом настолько удачно сблизился с противником, что насупил ему на ногу. А когда толкнул его, то нога осталась зафиксирована, а противник улетел, сломал лодыжку. Нехорошо и грустно, но надо иметь в арсенале что-то простое и эффективное. С моим весом вообще полезно практиковать броски и толчки. Особенно с контролируемым падением. Моя травма доказательство эффективности таких приемов. Чай, не в чистом поле воюем, всегда есть какой-нибудь угол, об который можно садануть товарища головой или позвоночником.
Как-то незаметно моими усилиями каптерка вполне оформилась. Справа от входа стеллаж для вещей личного состава, слева лавочка для посиделок, около окна, которое напротив входа, стол и стеллаж для офицерского всякого мелкого барахла. В стеллаже для одежды выгородил секцию для офицерских шинелей с дверцей. Угодил командованию, вернул веру в себя. Тем более, показал себя решительным и находчивым солдатом. Это когда по совету комбата вдвоем с Кокоевым, водилой из нашего призыва, ночью сделал вылазку на стройку для кражи фанеры. А без фанеры ничего не получалось, и где её брать, никто не знал. Кроме Галахова. Действительно, командир попался мне неоднозначный. Самодур, генератор идей и непредсказуемый тип. Кстати или не кстати, но, когда я разбирал барахло и строился, нашел пачку автоматных патронов калибра пять-сорок пять и россыпью винтовочно-пулеметные, длинная семерка. Не знаю зачем, но пригодится.
Да, подельник мой Кокоев тот еще фрукт. Ростом выше меня, в плечах шире, рано повзрослевший осетин, что для них норма. Как и я категорически не стал встраиваться в систему дедовщины. Но я так подозреваю, дедушкой он станет классическим. Я Кокоев, говорит, родственник Санакоевых, из чьего рода была первая жена Сталина. Серьезное такое происхождение, родился на улице, где собака племянника генерала пробежала разок. Из молодых кроме его и Бондаренко, еще два белоруса: длинный как веревка Чернявский и Вася Бохан. Если Чернявский классический белорус, то Вася — типичный Вася. Бесполезный, беззлобный разгильдяй, тунеядец и залетчик. Такое ощущение, что ему даже почесаться нельзя, чтоб не вызвать угрозу попадания на гауптвахту. Я не преувеличиваю — так чесаться на дивизионном разводе при заступлении в наряд — это чересчур демонстративно, особенно в паху. Все срочники нашей батареи по численности еле-еле на взвод тянули, но офицеров полный штат. Днем в «моей» как-бы каптерке тусили офицеры, вечером солдаты. Перестарался я чуток с уютом. Молодые приходили ко мне как к своему по периоду, деды — потому что деды, а черпаки-годки, потому что им одним было скучно.
Сто раз говорил, люблю зиму. Любить её тем легче, что дивизионный плац закреплен не за нашим полком, а у нас только кусок дороги перед казармой. Самое начало декабря, снега еще нет, сухо и уныло, но солдата погода не шибко волнует, если в казарме тепло. Пока тепло, а дальше посмотрим.
Командир полка полковник по прозвищу «папа Зотов», прогуливаясь по второму этажу в целях борьбы со скукой забрел и в клуб батареи Управления, оценил ремонт и сделал выводы. В результате меня на целую неделю продали на танковый полигон Репище оформлять номера в офицерской гостинице, отдав под моё руководство бригаду бойцов типа «молодой косорукий, заберите, нам не жалко». Мало того, что молодые, так еще и черноглазые — два узбека и таджик. Таджик, хоть и оказался студентом Челябинского института, активно косил под «моя твоя не понимай». Евроремонт получился такой, что мне лично было стыдно. Кормежка отвратная, по ночам в казарме стоял шум и разборки, меня постоянно пытались обворовать. Так что жить я ушел в гостиницу, которую ремонтировал. Там поспокойнее, но новая напасть — узел связи и классическая связистка-ефрейториня, возжелавшая меня пожалеть. Нет, господа гусары, положение моё не настолько ужасное, чтоб меня жалели такие тети. Тем более, что я не пью.
Вы когда-нибудь видели танковое родео? Нет, не то, которое могут придумать заместители командующих по связям с общественностью, а классическое родео, родившееся в головах танкистов-срочников из солнечного Узбекистана? Я видел, и к моему счастью, не участвовал. Условий не много, ограничений тоже. Во-первых, длится всего пару минут, а во-вторых, «быку» запрещается вертеть башней. В остальном всё разрешено — гоняй на танке по полигону, ныряй в ямы, делай резкие повороты — то есть всё, чтобы сбросить наездника, сидящего верхом на стволе танковой пушки. А наезднику вообще никаких ограничений, можно даже громко орать и держаться за пушку двумя руками. Очень весело и увлекательно, понравилось всем, особенно победителю шоу — наезднику. Он не попал под гусеницы и ходил важный и гордый своим достижением. Черные дивизии, они такие. Вы можете спросить, где в это время были командиры? Не знаю, в гостинице я их не видел, в казарме или около танков тоже. Не ко мне вопрос.
Через неделю приехал майор начальник нашего штаба, охренел от проделанной работы и двое суток мы под его руководством перекрашивали всё, сделанное ранее. Двое суток — означает, что двое суток не спал никто, включая па-пам! — подполковника. Как-то вышло, что вторую звезду на погон он получил, надзирая горе-маляров. Уезжали с полигона мы уже по снегу. По глубокому снегу через поля, через метель топали больше часа на остановку электрички. Будучи опытным солдатом, под шинель на спину и грудь подложил по несколько газет для тепла, и всё равно давал дуба, особенно стоя на платформе. Тут вопрос, что лучше — выйти сильно заранее и полчаса-час ждать на ветру или чуть-чуть опоздать и ждать полдня следующий поезд.
Вернувшись в часть, я неожиданно застал казашонка-дембеля, ошивавшегося в нашей каптерке.
— Это чего, народ? Зачем тут пришлый гражданский? — раз обнаружен казах, спрос с Сатигулова.
— Костя прячется тут. Его демобилизовали, вот он и прячется.
— А чего домой не едет?
— Мне прапорщик Соломатин деньги должен, я давал, он обещал вернуть и не отдает. Прячется от меня. Сам прячусь, его ищу.
— Не ищи, он на Репище, небось от тебя сбежал, возвращаться пока не собирается. Остался ты без денег — этот не отдаст.
Даже не стал интересоваться суммой. Я видел рыбьи глаза этого прапора — вот уж одно слово — мутный. Такие даже в прапорщиках не задерживаются. Совсем неудельный и гнилой. Это ж надо, нашел кого кинуть — солдата! Если я скажу, что стало жалко дембеля, то совру. Это он встречал меня в первый день на ступенях взглядом таким, словно на вошь посмотрел. Но сама ситуация с прапором противна.
Братцы, если декабрь и снег, то и Новый год не за горами? Я люблю этот праздник! Даже рифмую про Деда Мороза и всю эту суету регулярно. Но боевой листок выпускать не буду — идите в пень! Тут дело такое, если что-то мной сделанное понравится начальству, то в качестве вознаграждения это самое закрепят в моих обязанностях. Нафиг-нафиг! Мне истории с каптеркой хватило. Никаких рисунков в дебильских дембельских альбомах, никаких боевых листков, фотоаппарат в руки тоже не берем. Вот у меня каптерка, КБУ, палки тренировочные — достаточно. Палки я сделал, пока каптерку строил и теперь по утрам занимаюсь по индивидуальной программе. А то тут можно жиром заплыть с такой спортивно-массовой работой в полку.
Сложилась традиция — полк выгоняет на зарядку дежурный по части или его помощник. Но помощнику это редко удается. Потому как старлей или летеха не имеют достаточного авторитета, чтоб выгнать толпу на улицу. А капитан или майор вполне могут, когда сами не ленятся. При этом лучшая зарядка совершается, когда дежурит по части наш капитан Мирошков — он выгоняет народ моей палкой из казармы, палку отдает мне, а сам садится на велосипед и неспешно крутит педали рядом с бегущим полком. Если настроение хорошее, еще и лекцию читает о пользе утренней пробежки и как он нам завидует. Лепота! Короче говоря, командование смотрит совершенно спокойно на тех, кто индивидуально занимается физкультурой и спортом по своему плану. А если совсем точно — на того, кто занимается физкультурой, на меня то есть. Мне спортгородок не нужен, отжиматься и разминаться можно на любой ровной поверхности, а отрабатывать удары на болване. Болван в этот раз выглядел как покрышка от Урала, подвешенная на дерево за казармой. Народ сначала глазел, удивлялся, потом привык. Кокоев попытался с осетинским напором показать, как надо. Оказалось, что сила без сноровки не решает. А раз так, то и не надо ему этого всего баловства. Когда комбат узнал, откуда проистекают причины моей блажи с физкультурой и палками, преисполнился понимания, что я не берсерк, сдуру бросившийся на толпу сослуживцев, а расчетливый гад, планировавший просто избить дедушек, не нанося им смертельных травм. А раз так, то и в караул можно ставить бойца. А может я усложняю и Галахов просто присматривался.
Глава 11Караул — Новый год!
Что может быть романтичнее караула зимой? Вы скажете, что караул летом романтичнее, но где тулупы, валенки, сугробы вдоль тропинок и метель? Где всё это? Летом ночи короткие как память красавицы, поэтому чуть не двадцать часов в сутки часовые стоят на вышках. То ли дело зимой — спи себе в сугробе, пока не подкрался к тебе враг в должности начальника караула. Второй гарнизонный караул находится в четырех километрах от нашей казармы и представляет из себя склады артиллерийского вооружения. Так что без дураков — место, которое нужно охранять с тщанием.
Злоумышленник не дремлет, он люто спит и видит третьи сны в эту декабрьскую ночь. Качаются пятна света на снегу, ветер успевает не только раскачать фонари, второй рукой он переметает через колючку снег, а третьей и восьмой тихонько бренчит на проволоке незатейливый мотивчик. Всё для тебя, часовой, порадуемся погоде вместе! А часовой первого поста как улитка втянул в тулуп ложноножки и голову, обнял покрепче свой автомат и спит в сугробе, хорошо ему. Мне скучно! Почему-то не спится, стишата не складываются, хожу по своему посту, периодически забредая к соседям. В карауле три поста, все три соприкасаются территориями обхода, так что если что… то будет с кем поговорить или сыграть в картишки ночью. Но карты — это уже летом, не зимой. А говорить не с кем, спит грузинская зараза.