— Тяжеленький у вас чемоданчик. Вам на который этаж?
— Третий, — ответила Людмила Федосеевна, открывая дверь парадного. После чего предупредила: — Лифта нет.
Молодой человек поспешил к лестнице.
— Спасибо, — крикнула ему вслед Людмила Федосеевна, — не знаю даже, как вас благодарить.
Парень поднялся на пару ступенек и остановился.
— Тогда услуга за услугу, — произнес он, не оборачиваясь, — дозвольте мне снять показания давления газа в вашей квартире. Минуту-полторы это займет.
— Делайте, что нужно, — махнула рукой проректор.
Она поднималась на свой этаж, смотрела на недавно выкрашенные стены старого дома. Людмила Федосеевна приобрела эту квартиру лет пять назад. Сталинский дом, тихий район, высокие деревья во дворе… Стоила квартира, конечно, дорого, но удалось быстро продать свою прежнюю двушку, добавить сотню тысяч евро… Зато теперь у нее четырехкомнатная в сталинском доме — сто семнадцать квадратных метров с великолепной отделкой.
Она поднялась на свою площадку, у дверей ее квартиры стоял газовщик и ждал. Полозова подошла, открыла дверь, зашла внутрь, отключила сигнализацию, потом впустила в дом парня и вдруг подумала: «А как он узнал номер квартиры? Почему он остановился именно у моей двери, хотя на площадке их еще три?»
Полозова сбросила туфельки и сунула ноющие ступни в мягкие домашние тапочки. Прикрыла дверь, прошла внутрь квартиры и спросила парня:
— А что вы хотите здесь замерять? Дело в том, что я специалист и по газовому оборудованию…
Эта была, конечно, неправда, Полозова отвернулась, чтобы газовщик не смог прочитать эту ложь на ее лице.
Что-то резко сдавило горло. Людмила Федосеевна вскинула руки и ухватила ими тонкий шнур, который больно давил на горло и не давал дышать.
— Помогите… — выдала она и поняла, что никто не поможет, не успеет: все закончится прямо сейчас, закончится внезапно, закончится жизнь, и не будет ничего, о чем она мечтала и на что надеялась… Не будет воспоминаний: теплой печки, поющей кошки под боком, не будет травяного чая с сотовым медом, карасей, которые мама жарила с луком и домашней сметаной, не будет ничего, потому что не будет ее самой…
— Не надо, — хотела крикнуть она, ни на что не надеясь, понимая, что вдохнуть уже не удастся. И захрипела…
Последнее, что увидела Людмила Федосеевна, — белый потолок просторной прихожей, который перевернулся и закрыл собой все видимое пространство… Но тут же и он растаял. Полозова вдруг увидела себя сверху из-под этого потолка — себя, маленькую, лежащую на спине в прихожей и дергающую ногами. Она хотела заплакать, закричать от ужаса неизбежного… И сразу навалилась темнота…
Глава двадцать четвертая
В другие дни Гончаров был бы уже на работе, но сегодня он никуда не спешил. Сидел на кухне и пил чай из стакана с подстаканником. На подстаканнике, который когда-то подарили ему коллеги, был изображен милиционер с собакой и стояла надпись: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет». Когда-то Игорь пил из этого стакана водку — не постоянно, разумеется, а только по пятницам в компании тех самых сослуживцев, но потом все решили интеллигентно пользоваться рюмками, чтобы сидеть подольше, и стакан переехал домой к Гончарову.
К чаю не имелось ничего — даже хлеба, и чай оттого казался совсем пресным. Но это совсем не волновало. Настроение было на подъеме: подполковник вспоминал все произошедшее вчера вечером в этой квартире, понимая, что уже никогда не увидит бывшую жену. И это радовало, как и то, что сейчас наконец-то появилось свободное время и можно будет заняться личной жизнью.
В спальне подал сигнал забытый там мобильный телефон. Пришлось спешить к нему.
— Игорь Алексеевич, начальник городского Следственного комитета Евдокимов беспокоит. Не отвлекаю от важных дел?
— Так никаких дел нет. Меня отстранили, и в отношении меня инициировано служебное расследование. Скорее всего, влепят служебное несоответствие и уволят. Но и это в лучшем случае.
— Так переходите к нам, и тогда вопросы отпадут сами собой. К тому же для вас и дело уже нашлось: сегодня утром вашу знакомую, Полозову, обнаружили мертвой в своей квартире. Рано утром соседи заметили, что ее входная дверь прикрыта неплотно, зашли и увидели ее повешенной. То есть висящей на крюке для люстры. Соседи подумали, что Полозова повесилась сама, но прибывшие эксперты сразу установили, что ее сначала задушили, а потом повесили. Квартиру, судя по всему, обыскали, вскрыли сейф в гардеробной. Когда прибыла оперативная группа, он оказался пуст. Что оттуда пропало — неизвестно. Вы же попытались уже заняться ее делами, вам не позволили, но сейчас у нас вам никто палки в колеса вставлять не будет.
Гончаров опустился на кровать, понимая, что именно сейчас начинается следующее расследование, новая работа.
— Откуда вам известно, что я ее вчера задержал?
— Из оперативных сводок, — ответил генерал. — Так что там случилось? Что инкриминировали этой даме?
— Пару дней назад в Омске была застрелена Иветта Ковтун, у которой были с Полозовой криминальные связи, взятки и все такое прочее. Я думаю, что следы ведут туда. Проверьте список пассажиров-мужчин, прилетевших из Омска в эти два дня, а потом сопоставьте со списком людей, купивших авиабилеты на вылет из нашего города. Если будут совпадения — надо задерживать. Я бы так сделал… В былые времена это стало бы почти невыполнимой задачей, но теперь вручную ничего делать не надо — компьютер справится с этим за несколько секунд.
— Преступник мог прилететь по одному паспорту, а вылететь по другому…
— Мог, конечно… Но пусть ваши сотрудники проверят еще и железнодорожные кассы… Жильцов дома опрашивали? Что они говорят?
— Никто ничего не видел и не слышал. Но водитель такси, который подвез Полозову, вспомнил, что ее встречал какой-то рабочий в спецовке… Сейчас следователи пытаются установить личность этого человека… Но вы сами понимаете, времени прошло всего-то ничего — пара часов и то, что хоть что-то выяснили, — уже неплохо. А у вас никакой версии пока нет, кроме той, что это как-то связано с Омском?
— Людмила Федосеевна явно чего-то очень боялась и потому решила уехать из страны. Мне удалось перехватить ее в аэропорту, следовательно, киллер опоздал… Я предполагаю, что он опоздал, но тут же получил известие, что Полозова возвращается в свою квартиру. Могу предположить, что он просто не успел к ее отъезду, то есть он прибыл в город, отправился к ее дому… Где-то он должен был переодеться в рабочую спецовку… А где это можно было сделать? Только в аэропорту… Проверьте видео с камер из зала прибытия. Возможно, его встречал сообщник в куртке, и они обменялись одеждой… Махнули куртку на пиджак, например.
— Я понял. То есть мы все поняли, — ответил Евдокимов. — Я по громкой связи с вами общаюсь, и у меня в кабинете руководители оперативно-следственной группы. Если все так, как вы предполагаете, то очень скоро мы будем иметь изображение преступника. Отследим его передвижение по городу… Если, конечно, он не сбежал: времени для этого у него было предостаточно… Если у него не имелось и другого заказа. Мне сейчас тут открыли в компьютере материалы по омскому происшествию, и потому мне кажется, что он должен здесь задержаться для попытки совершения еще одного преступления. Не знаю, как вам и сказать, что я думаю…
— Вы думаете, что киллер должен убить меня, — сообразил Гончаров, — скорее всего, он для этого и прилетел сюда. А Полозову ему приказали убрать, потому что она слишком много знала и попыталась исчезнуть… Не я, но другие взяли бы ее обязательно, а уж она молчать не стала бы… А насчет меня им надо быть очень изобретательными: самый простой способ — заложить взрывчатку в мой автомобиль, но у меня нет машины. Можно выстрелить через окно с крыши дома напротив — с хорошей оптикой это труда не составит, однако у меня постоянно зашторены окна. Это привычка с детства, когда мы жили на Петроградке и окна выходили во двор-колодец. Ловить меня где-то в городе — тоже несподручно: я выходить никуда не собираюсь. Позвонить в мою дверь и сказать, что это аварийная служба или сосед снизу, — совсем глупо, уж лучше соврать, что это новая перепись населения. Но у этих ребят задание срочное.
— И что нам делать?
— Меня прикрывать. Мне сейчас без машины никак нельзя, вот я и собираюсь какой-нибудь автомобиль приобрести… Желательно, конечно, хороший внедорожник… Сейчас я вызываю «такси на Дубровку»…
— Какую Дубровку? — не понял генерал-майор юстиции. — Ах да… это из фильма. То есть вы вызываете наш автомобиль… Следом пойдет еще одна наша машина прикрытия… А если вдруг преступники попытаются стрелять из противоположного дома, когда вы будете выходить из подъезда?
— Выход из подъезда во двор, где меня, скорее всего, они уже поджидают? Поводим за собой по городу, а потом свернем в тихое место, где можно будет их спокойно взять.
У подъезда ждала машина такси. Водитель вышел навстречу Гончарову и открыл перед ним заднюю дверь. Пассажирские окна автомобиля были прикрыты шторками.
— Капитан Пашков, — представился водитель, — Евгений, можно просто Женя.
На сиденье лежала кобура с «ПМ». Игорь достал пистолет и положил его в карман пиджака.
— Вас предупредили, что брать будем в пригороде, в поселке Парголово? — поинтересовался капитан. — Там почти рядом со съездом со скоростного радиуса автосалон «Ровер», за ним площадка для осмотра и обкатки машин, а дальше пустырь. Место очень тихое.
— Видео из аэропорта просмотрели?
— Есть изображение, но личность пока еще не установлена: в наших базах его нет. Возможно, это не гражданин России. Только он не из Омска прибыл, а из Минска.
Машина вырулила со двора на проспект, пропустила несколько попуток, после чего встроилась в поток.
— Серая «пятерка» «БМВ» выехала за нами, — доложил Пашков, — идет позади метрах в сорока, сейчас будет пристраиваться. А вообще нас две машины прикрывают, а группа захвата будет ждать на месте. Пистолет вам дали на всякий непредвиденный случай — мало ли что по дороге произойдет. Мне из-за руля отстреливаться несподручно будет…