Пугают их, гонят с полей!
Вспорхнут воробьи и спрячутся
Под защитой чайных кустов.
(Басё)
Дрожат у коня на хвосте
Весенние паутинки…
Харчевня в полуденный час.
(Идзэн)
В книге избранных хокку — вся природа Японии, исконный уклад ее жизни, обычаи и верования, труд и праздники японского народа в их самых характерных, живых подробностях.
Вот почему хокку любят, знают наизусть и сочиняют до сих пор.
Некоторые особенности хокку можно понять, только познакомившись с его историей.
С течением времени танка (пятистишие) стала четко делиться на две строфы: трехстишие и двустишие. Случалось, что один поэт слагал первую строфу, второй — последующую. Позднее, в двенадцатом веке, появились стихи-цепи, состоящие из чередующихся трехстиший и двустиший. Эта форма получила название «рэнга» (буквально «нанизанные строфы»); первое трехстишие называлось «начальной строфой», по-японски «хокку». Стихотворение рэнга не имело тематического единства, но его мотивы и образы чаще всего были связаны с описанием природы, причем с обязательным указанием на время года.
Рэнга достигла наивысшего расцвета в пятнадцатом веке. Для нее были разработаны точные границы времен года и четко определена сезонность того или иного явления природы. Появились даже стандартные «сезонные слова», которые условно обозначали всегда один и тот же сезон года и в стихотворениях, описывающих иное время года, уже не употреблялись.
Начальная строфа (хокку) часто бывала лучшей строфой в составе рэнги. Так стали появляться отдельные сборники образцовых хокку.
Трехстишие прочно утвердилось в японской поэзии и обрело подлинную емкость во второй половине семнадцатого века. На непревзойденную художественную высоту поднял его великий поэт Японии Мацуо Басё, создатель не только поэзии хокку, но и целой эстетической школы японской поэтики. Стихи Басё и ныне, по прошествии трех веков, знает наизусть каждый культурный японец. О них создана огромная исследовательская литература.
У лирического героя поэзии Басё есть конкретные приметы. Это поэт и философ, влюбленный в природу родной страны, и в то же время — бедняк из предместья большого города. И он неотделим от своей эпохи и народа. В каждом маленьком хокку Басё чувствуется дыхание огромного мира.
Басё родился в замковом городе Уэно провинции Ига в семье небогатого самурая Мацуо Ёдзаэмона. Он был третьим ребенком в семье. Басё — литературный псевдоним, но он вытеснил из памяти потомков все прочие имена и прозвища поэта.
Провинция Ига была расположена в самой колыбели старой японской культуры, в центре главного острова — Хонсю. Многие места на родине Басё известны своей красотой, а народная намять сохранила там в изобилии песни, легенды и старинные обычаи. Басё любил свою родину и нередко на склоне лет посещал ее.
Ворон-скиталец, взгляни!
Где гнездо твое старое?
Всюду сливы в цвету.
Все, что когда-то казалось привычным, вдруг преображается, как старое дерево весною. Радость узнавания, внезапное постижение красоты, такой знакомой, что ее уже не замечаешь, — одна из самых значительных тем в стихах Басё.
Родные поэта были людьми образованными, что предполагало в первую очередь знание китайских классиков. И отец, и старший брат кормились тем, что преподавали каллиграфию.
С детства товарищ княжеского сына — большого любителя поэзии, Басё сам начал писать стихи. После ранней смерти своего молодого господина он ушел в город и принял постриг, освободившись тем самым от службы своему феодалу. Однако Басё не стал настоящим монахом. Он жил в маленьком домике в бедном предместье Фукагава, близ города Эдо. Хижина эта со всем окружающим ее скромным пейзажем — банановыми деревьями и маленьким прудом во дворе — описана в его стихах. У Басё была возлюбленная. Ее памяти он посвятил лаконичную элегию:
О, не думай, что ты из тех,
Кто следа не оставил в мире!
Поминовения день…
Басё шел по дорогам Японии, как посол самой поэзии, зажигая в людях любовь к ней и приобщая их к подлинному искусству. Он умел найти и пробудить творческий дар даже в профессиональном нищем. Басё проникал иногда в самую глубь гор, где «никто не подберет с земли упавший плод дикого каштана», но, ценя уединение, все же никогда не был отшельником. В странствиях своих он не бежал от людей, а сближался с ними. Длинной чередой проходят в его стихах крестьяне за полевыми работами, погонщики лошадей, рыбаки, сборщицы чайных листьев.
Примостился мальчик
На седле, а лошадь ждет.
Собирают редьку.
В 1682 году хижина Басё сгорела во время большого пожара. С этого времени он начал свои многолетние странствия по стране, мысль о которых зародилась у него уже давно. Следуя давней литературной традиции Китая и Японии, Басё посещает места, прославленные в стихах старинных поэтов, всматривается в повседневную жизнь во всех ее подробностях.
Во время одного из своих путешествий Басё умер. Перед своей кончиной он создал «Предсмертную песню»:
В пути я занемог,
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным лугам.
Поэзия Басё отличается возвышенным строем чувств и в то же время удивительной простотой и жизненной правдой. Для него не было низменных вещей. Бедность, тяжелый труд, быт Японии с ее базарами, харчевнями на дорогах и нищими — все это отразилось в его стихах. Но мир для него остается прекрасным. В любом нищем, может быть, таится мудрец.
Поэзия была для Басё не игрой, не забавой, не средством пропитания, как для многих современных ему стихотворцев, но призванием всей его жизни. Он говорил, что поэзия возвышает и облагораживает человека.
По мере того как росла слава Басё, к нему стали стекаться ученики всех званий, где бы он ни жил, где бы ни останавливался в своих странствиях. К концу жизни у него было множество учеников по всей Японии. Но школа Басё не была просто школой мастера и смиренно внимающих ему учеников, обычной для того времени. Напротив, Басё, сам находившийся в непрерывном духовном движении, поощрял приходивших к нему на поиски собственного пути. Сёфу (стиль Басё), или истинный стиль в поэзии хокку, рождался в спорах. Это споры людей, преданных своему высокому ремеслу. Вот почему из школы Басё вышло столько талантливых поэтов. Бонтё, Кёрай, Дзёсо, Рансэцу, Сико и другие — их имена не теряются в мощном свете поэзии Басё. Каждый обладал своим почерком, подчас весьма отличным от почерка учителя. Таков один из первых его учеников, его старинный друг Такараи Кикаку, образованнейший эдоский житель, беспечный гуляка, воспевший улицы и богатые торговые лавки родного города, изысканный, тонкий поэт природы.
В 1691 году Мукаи Кёрай и Нодзава Бонтё составили антологию «Соломенный плащ обезьяны» («Сарумино»), выдающийся памятник поэзии «истинного стиля».
Кёрай, Хаттори Тохо, Сико, Кёрику донесли до нас в своих книгах мысли учителя об искусстве.
Воздействие творчества Басё, его идей, самой его личности на последующую японскую поэзию было огромно. Можно сказать, оно было решающим. И хотя в начале восемнадцатого века искусство хокку пришло в упадок, уже в середине этого века появился поэт очень большого таланта, давший ему новую жизнь, — Ёса Бусон. Он был одинаково одарен как поэт и как художник. (Замечательны его иллюстрации к путевому дневнику Басё «По тропинкам Севера».) Его стихи при жизни были почти неизвестны, их оценили лишь в девятнадцатом веке, а настоящее понимание пришло к поэзии Бусона только в нашем столетии.
Поэзия Бусона романтична. Часто в трех строках стихотворения он умел рассказать целую новеллу. Так, в стихах «Смена одежды с наступлением лета» он пишет:
Скрылись от господского меча…
О, как рады юные супруги
Легким платьем зимнее сменить!
Согласно феодальным порядкам, господин мог покарать своих слуг смертью за «греховную любовь». Но влюбленным удалось бежать. Сезонные слова, «смена теплой одежды» передают радостное чувство освобождения на пороге новой жизни.
В стихах Бусона оживает мир сказок и легенд:
Юным вельможей
Оборотилась лисица…
Весенний вечер.
Туманный вечер весной. Тускло светит луна сквозь дымку, цветут вишни, и в полумгле среди людей появляются сказочные существа. Бусон рисует только контуры картины, но перед читателем встает романтический образ красавца юноши в старинном придворном наряде.
Нередко Бусон воскрешал в поэзии образы старины:
Зал для заморских гостей
Тушью благоухает…
Белые сливы в цвету.
Это хокку уводит нас в глубь истории, в восьмой век. Для приема «заморских гостей» тогда строились особые здания. Можно вообразить поэтический турнир в прекрасном старинном павильоне. Приехавшие из Китая гости пишут благоухающей тушью китайские стихи, а японские поэты соревнуются с ними в стихах на своем родном языке. Перед глазами читателя как будто развертывается свиток с древней картиной.
Бусон умел самыми простыми средствами создавать стихи большой лирической силы:
Они прошли, дни весны,
Когда звучали далекие
Соловьиные голоса.
Кобаяси Исса создавал свои стихи в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого веков, на заре нового времени. Он был выходцем из деревни. Большую часть своей жизни он провел среди городской бедноты, но сохранил любовь к родным местам и крестьянскому труду, от которого он был оторван: