я двинулся в поход с целью дать бой Шейбани хану и выступил в сад Баг-и Нау. В Баг-и Нау мы простояли пять-шесть дней, чтобы собрать войско и подготовить для него снаряжение. Выйдя из Баг-и Нау, мы шли от привала к привалу и, миновав Сар-и Пул, остановились. Окрестности лагеря мы из осторожности сплошь укрепили препятствиями /88б/ и рвом. Шейбани хан, придя с другой стороны, остановился близ Ходжа Кардзана. [Между нами] был примерно один йигач.
На этой стоянке мы провели четыре-пять дней. Наши люди с одной стороны и люди неприятеля с другой днем съезжались и перестреливались.
Однажды люди врага подъехали в большом множестве. Произошел жестокий бой. Ни на чьей стороне не было перевеса. Один наш знаменосец, слишком неосторожно отступая, попал в ров; некоторые говорили, что при нем было знамя Сиди Кара бека. Сиди Кара, хоть и был мастер говорить, но мечом действовал слабо.
В то время, Шейбани хан однажды ночью совершил на нас нападение. Окрестности лагеря были основательно укреплены сучьями и рвом. Шейбани хан подошел, но не мог ничего сделать. Стоя за рвом, враги издали несколько раз крики, метнули горсть стрел и отступили.
Я проявил [тогда] в боевом деле усердие и рвение, Камбар Али тоже был усерден. Баки тархан с тысячью или двумя вооруженных людей стоял в Кеше, через два дня он присоединился к нам. Сейид Мухаммед мирза Дуглат, который тоже пришел мне на помощь от Хана, моего дяди, с сотней или полуторастами человек, /89а/ стоял в Деюле; до Деюла было четыре йигача ходу. На утро он присоединился к нам. Тут мы проявили поспешность и дали бой.
Стихи:
Легкомысленный быстро[305] хватается рукой за меч,
Потом кусает зубами руку сожаления.
Причиной моего рвения было то, что в день битвы Восемь звезд стояли между обоими войсками, и если бы мы пропустили этот день, то Восемь звезд тринадцать или четырнадцать дней были бы у врага в тылу. Эти соображения ничего не стоят; мы поспешили без всякого оснований.
Утром, с намерением сражаться, мы облачились в кольчуги, надели на коней латы, построили правый край, левый край, центр и авангард и двинулись вперед. На правом краю стояли Ибрахим Сару, Ибрахим Джани, Абу-л-Касим Кухбур и еще несколько беков, на левом краю — Мухаммед Мазид тархан, Ибрахим тархан и самаркандские беки, а также Султан Хусейн Аргун, Кара Барлас, Пир Ахмед и Ходжа Хусейн. В центре находились Касим бек и еще некоторые близкие внутренние беки, в авангарде — Камбар Али-и Саллах, Банда Али, Миршах Каучин, Сейид Касим ишик-ага, Халдар, младший брат Али и Куч Хайдар, сын Касим бека. Все наличные храбрые йигиты и внутренние беки были приписаны к авангарду.
Когда мы построились и выступили, враги тоже появились с противоположной стороны /89б/ в боевом строю. На правом краю у них стояли: Махмуд султан, Джанибек и Тимур султан, на левом краю — Хамза султан, Махди султан и еще некоторые султаны.
Когда ряды сблизились, враги стали заходить краем правого фланга нам в тыл; тут я повернулся к ним фронтом и наш авангард, куда были записаны все наличные йигиты, видавшие битвы и рубившиеся мечом, оказался на правой руке; перед ним не осталось ни одного человека. Все же мы отбили и оттеснили врагов, вышедших вперед, и прижали их к центру [их войска]; дело дошло до того, что некоторые старые вельможи Шейбани хана говорили, Шейбани хану: «Надо уходить, время стоять прошло», но он стоял твердо. Правый фланг врага, потеснив наш левый фланг, зашел нам в тыл. Так как наш авангард тоже остался на правой руке, то наш фронт оказался оголенным. Люди неприятеля напали на нас спереди и сзади и начали пускать стрелы. Но у войска моголов, которое пришло нам на помощь, не было сил для боя. Бросив сражаться, они начали грабить наших же людей и скидывать их с коней. Подобное бывало не раз; таков всегдашний обычай этих несчастных моголов: /90а/ победив, они хватают добычу, а если их побеждают, они грабят своих же людей, скидывают их с коней и тоже хватают добычу.
Мы несколько раз нападали на противника и с боем оттесняли его; наши передовые тоже ходили в наступление. Люди, которые зашли нам в тыл, также приблизились и начали пускать стрелы прямо в наше знамя; они напали спереди и сзади и наши люди дрогнули. Великое искусство в бою узбеков эта самая «тулгама[306]». Ни одного боя не бывает без тулгама.
Вот еще один [способ нападения]: передние и задние, беки и нукеры, все вместе мчатся во весь дух, пуская стрелы; они тоже не отступают в беспорядке и скачут назад во весь опор.
Со мной оставалось десять или двенадцать человек; река Кухак была недалеко, край моего правого фланга упирался в реку. Мы потянулись прямо к реке. Было время половодья; достигнув реки, мы вошли в воду, как были — в кольчугах и в латах. Больше половины реки мы прошли прямо по дну, дальше было глубокое место. На протяжении полета стрелы мы вели лошадей вплавь в латах и в сбруе и так перешли реку.
Выйдя из воды, мы срезали и побросали латы. Когда мы перебрались на северный берег реки, то ушли от врага. /90б/ Ведь большую часть [наших воинов] сбили с коней и раздели [не враги], а одни эти скверные моголы: моголы обобрали, сбили с коней и погубили Ибрахим тархана и еще множество самых лучших наших йигитов.
Мы двинулись по северному берегу реки Кухака и снова перешли реку близ [поляны] Кулбе. Было время между двумя молитвами, когда я вступил в город через ворота, Шейх-Заде и прибыл в арк.
Знатные-презнатные беки, хорошие йигиты — много людей погибло в этом бою: Ибрахим тархан, Ибрахим Сару, Ибрахим Джани; удивительно, что в одной битве пало три знатных бека, носивших имя Ибрахим. Еще нашли смерть в этом сражении Абу-л-Касим Кухбур, старший сын Хайдар Касим бека, а также Худай Берди Тугчи и младший брат Ахмед Танбала Халил, несколько раз упоминавшийся раньше; другие разбежались в разные стороны. Из них Мухаммед Мазид тархан ушел к Хусрау шаху в Хисар и Кундуз. Камбар Али-и Саллах могол [он был нашим самым любимым беком], встретив с нашей стороны такое внимание, не проявил в то время единодушия с нами. Вернувшись, он забрал из Самарканда свою семью и тоже ушел к Хусрау шаху.
Еще некоторые /91а/ внутренние беки и йигиты, как, например Каримдад, сын Худайдад Туркмена, Джанике Кукельташ и мулла Баба-и Пашагири ушли в сторону Ура-Тепа. В то время Мулла Баба не был моим нукером и жил при мне в качестве гостя. Другие, например, Ширим Тагай со своими людьми [поступили таким образом]: когда они вошли вместе с нами в Самарканд и мы решили, посоветовавшись, ждать смерти или жизни внутри самаркандской крепости и запереть крепость, то хотя моя мать и сестры, старшая и младшая, находились в крепости, Ширим Тагай услал бывших с ним домочадцев, родичей и других людей в Ура-Тепа, а сам с несколькими воинами остался налегке в крепости. Так бывало не однажды, всякий раз, когда наступали трудные обстоятельства, Ширим Тагай проявлял такую дряблость и отсутствие единодушия. На следующее утро я призвал Ходжу Абу-л-Макарима, Касим бека и всех беков и внутренних приближенных, а также йигитов и воинов, слово которых что-нибудь значило, и устроил совет. Мы решили запереть крепость и, живыми или мертвыми, оставаться там. Я, Касим бек и близкие ко мне внутренние беки и йигиты [должны были] остаться в резерве. Ради этого посреди города, на кровле медресе Улуг бек мирзы /91б/ поставили шатер, и я находился там. Других беков и йигитов распределили по местам у ворот и на валу, вокруг крепости.
Через два-три дня, Шейбани хан пришел и стал лагерем довольно далеко от крепости. Простолюдины и чернь из каждого предместья и каждой улицы Самарканда, собираясь толпами и возглашая за меня свои простодушные молитвы, приходили к воротам медресе и бросались в бой. Шейбани хан, который выехал, чтобы сражаться, не мог даже подойти близко к крепости.
Несколько дней прошло таким образом. Чернь и простолюдины, никогда не знавшие ран от стрел или шашек и не видавшие сражений и боев в строю и на поле, осмелели от такого обращения и стали выходить все дальше и дальше. Если видавшие битвы йигиты удерживали этих людей от таких бесполезных вылазок, их принимались ругать.
Однажды, Шейбани хан начал бой у ворот Аханин. Простолюдины, которые сильно расхрабрились, как всегда смело и далеко вышли вперед. Им вслед послали нескольких конных йигитов. К Шутур-Гардану вышли мои молочные братья и близкие приближенные беки, как например Нойон Кукельташ, Кул Назар Тагай, Мазид и некоторые другие. С вражеской стороны на них пустили своих коней два-три узбека; /92а/ они схватились на мечах с Кул Назаром, но [прочие] узбеки спешились и ринулись вперед. Они потеснили простолюдинов и прижали их к воротам Аханин. Куч бек и Мир Шах Каучин спешились возле мечети Ходжи-Хизра и стояли там. Когда пеших потеснили, то ушедшие вперед конные собрались у мечети Ходжи-Хизра. Куч бек вышел вперед и хорошо рубился с вырвавшимися вперед узбеками. Он совершил выдающееся дело; все жители стояли и смотрели на бой. Внизу те, которые бежали, думали только о бегстве; время пускать стрелы или стоять и драться для них прошло. Я стрелял из самострела, стоя на воротах, некоторые мои приближенные тоже пускали стрелы. Из-за обстрела сверху враги не смогли пройти дальше мечети Ходжи-Хизра и отступили от нее.
Во время осады мы каждую ночь обходили кругом крепости по валу; иногда ходил и я, иногда — Касим бек, иногда — еще кто-нибудь из беков или приближенных. От ворот Фируза до ворот, Шейх-Заде можно было проехать по валу на коне, в других местах шли пешком. /92б/ Те, которые совершали весь обход пешком, заканчивали один круг к рассвету.
Однажды, Шейбани хан повел бой между воротами Аханин и воротами Шейх-Заде. Так как я был в резерве, то едва там начался бой, я отправился туда. Воротам Газуристан и воротам Сузангаран мы не уделили внимания. В этот день, стоя у самых ворот Шейх-Заде, я метко поразил стрелой из самострела лошадь одного начальника конной сотни; лошадь сразу околела со стрелой [в теле]. Между тем враги так сильно насели, что дошли до подножия вала возле Шутур-Гардана. Занятые битвой и сражением в этом месте, мы совсем забыли о другой части города. Враги заготовили там двадцать пять или двадцать шесть лестниц, каждая такой ширины, что по ней могли, подняться три или [по крайней мере] два человека в ряд. Шейбани хан спрятал в засаде между воротами Газуристан и воротами Сузангаран семьсот или восемьсот отборных йигитов с этими лестницами, а сам вел сражение в другой стороне. Пока мы были всецело заняты битвой в этом месте и валы оставались пустыми, те люди выскочили из засады, /