126б/ подговорил Ахмед-и Касима и они стали обижать моих родственников. В Кахмерде было много моголов — нукеров Баки Чаганиани с домочадцами. Они втайне сговорились с Ширим Тагаем и решили схватить Хусрау шаха и Ахмед-и Касима. Хусрау шах с Ахмед-и Касимом бежали через ущелье Аджар в Хорасан. Причиной такой приязни [ко мне] моголов, видимо, было желание отойти от Хусрау шаха и Ахмед-и Касима. Люди, находившиеся при моих родичах, избавившись от заботы о Хусрау шахе, вышли из Аджара. Когда они пришли в Кахмерд, люди из племени Асиканчи[334], подняв мятеж, заступили дорогу и ограбили большинство моих домочадцев и людей, подвластных Баки беку. Сын Кул Баязида, Тизак, был тогда малолетний, он попал в плен и три или четыре года спустя пришел в Кабул.
Наши домочадцы, ограбленные и обобранные, пройдя той же дорогой через Кипчак, что и мы, прибыли в Аба-Курук и присоединились к нам. Выступив оттуда и сделав один привал, мы посоветовались на поляне Чалак и решили начать осаду. Снявшись с лагеря, я сам и бывшие со мной люди из центрального отряда оставались между садом Хайдара Таки и усыпальницей Кул-Баязида бакаула. Джехангир мирза с людьми правого крыла стал в нашем большом саду, Насир мирза и люди левого крыла стали на луговине за могилой Кутлук-Кадама. /127а/
Наши люди постоянно ходили к Мукиму и вели с ним переговоры. Иногда Муким выставлял оговорки, иногда говорил неопределенно. Это происходило в большой степени оттого, что, когда мы захватили Ширака, Муким тотчас же послал гонцов к его отцу и старшему брату. Надеясь на отца и брата Ширака, Муким и затягивал дело.
Однажды вышел приказ людям главного отряда, правого крыла и левого крыла облачиться в кольчуги надеть на коней броню и подойти поближе [к городу], чтобы и оружие свое показать и жителей города устрашить. Джехангир мирза [во главе] правого крыла двинулся прямо вперед, улицами и садами. Так как перед центральным отрядом была река, то я подошел с людьми, стоявшими в центре, со стороны могилы Кутлук-Кадама и поднялся на пригорок перед холмом. Передовые [отряды] врага начали собираться у моста Кутлук-Кадама — в то время этого моста еще не было. Йигиты из озорства проскакали до самых Ворот кожевников. Малочисленные отряды врага, не ожидая битвы, бежали в крепость. Многие жители Кабула вышли на высокую насыпь арка, чтобы посмотреть на бой. Поднимая на берегу густую пыль, враги спустились с насыпи вниз. На высоком холме между мостом и воротами, посреди дороги, выкопали много глубоких ям /127б/ и прикрыли их хворостом. Султан Кули Чанак и некоторые йигиты, тесня друг друга, падали на всем скаку. На правом крыле два-три йигита несколько раз дрались на саблях с врагами, выезжавшими из садов и с улиц. Так как приказа начинать бой не было, то они с тем и воротились.
Жители крепости очень растерялись. Муким через беков выразил желание прийти, чтобы мне служить и сдать Кабул. При посредстве Баки Чаганиани он пришел и вступил ко мне в услужение. Мы обошлись с ним милостиво и ласково, и устранили из его души беспокойство и страх. Было решено, что на следующий день Муким со всеми своими нукерами, слугами, имуществом и пожитками выйдет из крепости и сдаст ее нам. [Моголы], подвластные Хусрау шаху, были люди, привыкшие своевольничать и грабить. Чтобы [благополучно] вывести из крепости домочадцев Мукима, я поручил это дело Джехангир мирзе и Насир мирзе, а также знатным бекам и приближенным, которые должны были вывести из Кабула самого Мукима и зависящих от Мукима людей с таким имуществом и пожитками. Стоянку ему мы назначили в местности Тепа.
Утром мирзы и беки отправились к воротам и увидели, что народ сильно бунтует и шумит. Они послали человека сказать мне: «Пока вы не придете, никто не сможет сдержать этих людей». В конце концов я поехал сам и приказал трех или четырех [бунтовщиков] застрелить, а одного или двух /128а/ разрубить на куски. Шум утих. Муким и его люди, здравые и невредимые, вышли и водворились в Тепа. В конце месяца раби[335] первого Аллах великий по своей милости и великодушию без боя и сражения подчинил и отдал мне царство и область Кабула и Газни.
Область Кабула относится к четвертому климату, она находится посередине обитаемой земли. На восток от нее [лежат] Ламганат, Пуршавар, Хаштнагар и некоторые области Хиндустана. К западу находится горная страна, в которую входит Карнуд и Гур; теперь в этих горах обитают и ютятся племена Хазаре и Никудери.
К северу [от Кабула] лежат области Кундуза и Андар-Аба; отделенные от него горами Хиндукуша, к югу — Фармул, Нагз, Банну и Афганистан.
[Область Кабула] — небольшая область; очертания ее продолговатые, вытянутые в длину с востока на запад. По краям и границам ее везде горы; крепость Кабула примыкает к горам. Так как на вершине горы над крепостью [один из] шахов Кабула возвел постройку, то гору называют Шахи Кабул. Эта гора начинается от ущелья Даварин и кончается в ущельях Дех-и Якуб; окружность ее равна двум шери. Склоны этой горы сплошь покрыты садами. Во времена царствования моего дяди, Улуг бек мирзы, Ваис Атака, дядька Мирзы, провел на горе арык; все сады на склонах горы орошаются этим арыком. В конце канала находится местность, называемая Кул-Гина. Это уединенный уголок, великие творились там беспутства! Иногда шутки ради /128б/ мы повторяли там, слегка изменив его, такой стих Ходжа Хафиза:
Хорошее было время, когда мы несколько дней, без головы и без ног,
Жили в Кул-Гина, среди распутников!
К югу от крепости и к востоку от Шах-и Кабула находится большое озеро; окружность его около одного шери. От горы Шах-и Кабул в сторону Кабула текут три небольших ручья; два из них находятся в окрестностях Кул-Гина. Возле одного ручья стоит мазар Ходжи-Шаму, возле другого находится кадамгах[336] Ходжи-Хизра; оба эти места являются местом гуляния жителей Кабула. Еще один ручей протекает напротив мазара Ходжи Абд ас-Самада, его называют Ходжа-и Рушнаи.
От горы Шах-и Кабул отходит выступ, называемый Укабейн. Кроме Укабейна там есть еще один небольшой отрог. Арк кабульской крепости стоит на этой горе, большое укрепление возвышается к северу от арка. Арк стоит на удивительно высоком месте с хорошим воздухом; он возвышается над упомянутым озером и тремя полянами, носящими названия: Сиях-Санг, Сунак-Курган и Чалак, все они простираются у подножия арка. Эти поляны, когда они зеленые, выглядят очень красиво. Летом в Кабуле нередко дует северный ветер, его называют «ветром из Парвана». К северу от арка есть дома с окнами, там очень хороший воздух.
Мулла Мухаммед Талиб Муаммаи сочинил такой стих в похвалу кабульскому арку, /129а/ посвятив его Ба-ди' аз-Заман мирзе:
Пей вино в арке Кабула — пускай чаши вокруг, одну за другой.
Ибо там и гора, и река, и город, и степь.
Хиндустанец то, что вне Хиндустана, называет Хорасаном, так же как арабы [всё], что вне Аравии, называют Аджам. На пути между Хиндустаном и Хорасаном стоят два торговых города: один — Кабул, другой — Кандахар. Караваны из Ферганы, Туркестана, Самарканда, Бухары, Балха, Хисара и Бадахшана приходят в Кабул; караваны из Хорасана приходят в Кандахар. Кабульская область лежит посредине между Хиндустаном и Хорасаном; это очень хороший торговый рынок. Если бы купцы пошли в Хитай или в Рум[337], то наторговали бы столько же. Каждый год в Кабул пригоняют семь, восемь или десять тысяч коней; из нижнего Хиндустана приводят караваны десять, пятнадцать или двадцать тысяч купцов. Из Хиндустана доставляют рабов, белые ткани, сахар, сахарный песок и лекарственные зелья. Многие купцы не довольствуются при торговле прибылью в тридцать на десять или сорок на десять[338].
В Кабуле можно найти товар из Хорасана, Ирака, Рума это как бы торговая гавань Хиндустана.
Жаркая и холодная полосы области Кабула [расположены] близко друг от друга. Из Кабула можно за один день пройти в такое место где никогда не идет снег; за два часа дойдешь до такого места где снега никогда не становится меньше, хотя иногда бывает и такое лето, что /129б/ снега [и там] не остается. Плодов из жаркой и холодной полосы в местах, прилегающих к Кабулу, множество. Из плодов из жаркой и из холодной полосы в Кабуле и ближних селениях бывает много винограда, гранатов, урюка, яблок, айвы, груш, персиков, слив, ягоды, миндаля, орехов. Я приказал привезти туда и посадить вишневые саженцы; выросла хорошая вишня, деревья и теперь еще разрастаются.
Плоды жаркой полосы — это например, апельсины, померанцы, и сахарный тростник, который привозят из Ламгана; я приказал доставить сахарный тростник в Кабул и посеять. Кедровые орехи привозят из Ниджрау. С гор, окружающих Кабул, идет много меду, и там есть пасеки, с гор, окружающих Газни, меда не доставляют. Кабульский ревень хорош, айва и сливы там тоже прекрасные, огурцы — отличные.
Есть там особый сорт винограда аб-и ангур называется; очень хороший виноград, из него делают пьяные вина. Вино со склонов горы Ходжа - Хавенд-Са'ид славится крепостью; впрочем, теперь я его хвалю только следуя мнению других.
Сладость вина знает только пьяный,
Какая радость от него трезвому?
Злаки в Кабуле нехороши, но если семена хорасанские, то, в общем, они всходят недурно. Воздух там очень приятный, такого хорошего воздуха, как в Кабуле, сколько известно, нет больше нигде в мире. Летом по ночам нельзя ложиться без шубы; зимою, хотя снега падает очень много, чрезмерных холодов не бывает. Самарканд и Тебриз тоже славятся хорошим воздухом, /130а/ но там бывает уже слишком холодно.
В окрестностях Кабула находятся четыре хорошие поляны. В северо-восточной стороне лежит поляна Сунак-Курган, от Кабула до нее будет два куруха, хорошая это поляна. Трава ее полезна коням, комаров там немного.