Мухаммед Бурундук был человек очень знающий и великий начальник. Он очень любил соколов, так что, если какой-нибудь сокол подыхал или пропадал, Мухаммед Бурундук Барлас поминал имена своих сыновей и говорил: «Отчего такой-то не умер или отчего такой-то не сломал себе шею раньше, чем околел этот или пропал этот сокол».
Еще был Музаффар Барлас. В дни казачества Мирзы он находился при нем. Не знаю, какие его повадки понравились Мирзе, но он оказывал ему большой почет. Значение его достигло такой степени, что Султан Хусейн мирза во времена казачества заключил с ним следующее условие: во всякой завоеванной области, которая будет покорена, четыре шестых земли достанется Мирзе, /170б/ а две шестых — Музаффар Барласу. Это удивительное условие! Когда бывало, что приближенного делали соучастником в царской власти? Даже с братом и сыном такое условие невозможно, как же будет оно возможно с беком? После захвата престола Султан Хусейн мирза раскаивался, что заключил такое условие, но пользы не было. Этот скудоумный человечишко [Музаффар Барлас], пользуясь все таким же почетом, задирал перед Мирзой нос и ни в чем не действовал согласно с мнением Мирзы. В конце концов он, говорят, был отравлен, но Аллах лучше знает истину.
Еще был Алишер бек Навои; [впрочем], беком он у Султана не был, но был его товарищем. В детстве они учились в одной школе, между ними была большая близость. Не знаю, за какую провинность Султан Абу Са'ид мирза удалил Алишер бека из Герата. Он отправился в Самарканд. В те несколько лет, которые он провел в Самарканде, Ахмед Хаджи бек оказывал ему попечение и поддержку.
Алишер бек известен щекотливостью нрава. Говорили, что его щекотливость происходила от обольщения властью, но это не так. Подобное качество было у него природным. Когда он был в Самарканде, то тоже отличался щекотливостью нрава.
Алишер бек был человек бесподобный. С тех пор как на тюркском языке слагают стихи, никто другой не слагал их так много и так хорошо. Он сложил шесть книг месневи: пять — в ответ на «Пятерицу» [Шейха Низами] и еще одну — в ответ «Языку птиц», тоже под названием «Язык птиц». Он [также] составил четыре дивана газалей под названиями: «Диковины детства», «Редкости юного возраста», «Чудеса средней поры жизни» и «Полезные поучения старости». Хорошие рубаи у него тоже есть, есть и еще некоторые сочинения, но они ниже и слабее упомянутых. /171а/ К числу их принадлежат его письма; следуя примеру Маулана Абд ар-Рахман Джами, он собрал их и получился сборник писем, которые он писал кому-нибудь по какому-либо поводу.
Еще он написал книгу о стихосложении под названием «Весы стихотворных размеров», заслуживающую многих замечаний; [определяя] размер двадцати четырех рубаи, он сделал ошибку в четырех размерах; в некоторых других метрах он тоже ошибся. Человеку, внимательному к стихосложению, это станет известно.
Персидский диван он тоже составил; в персидских стихах он употребил тахаллус Фани. Некоторые стихи там недурны, но в большинстве они слабы и стоят низко. В музыке он сочинял хорошие вещи, у него есть прекрасные накши[406] и пишравы[407].
Неизвестно, существовал ли когда-нибудь другой такой пособник и покровитель людей науки и искусства, как Алишер бек. Устад Кул Мухаммед, Шейх Найи и Хусейн Уди, великие мастера в игре на инструментах, снискали столь большую славу и успех благодаря помощи и поддержке Бека. Устад Бехзад[408] и Шах Музаффар тоже стали столь славны и известны вследствие забот и стараний Бека. Мало кому удавалось построить столь полезных зданий, сколько построил он.
Без сына, без дочери, без жены и без семьи прошел он прекрасно [свой путь] в мире, одиноко и налегке. Сначала он был хранителем печати, в середине жизни стал беком и некоторое время правил в Астрабаде, а в конце своих дней оставил военное дело. От мирзы он ничего не брал, и наоборот, каждый год подносил Мирзе в подарок большие деньги. /171б/ Когда Султан Хусейн мирза возвращался из похода на Астрабад, Алишер бек выехал ему навстречу. Поздоровавшись с Мирзой, он хотел подняться [с колен], но с ним что-то случилось и он не мог встать; его подняли и унесли. Врачи никак не могли распознать [его болезнь]. На следующее утро он представился к милости Аллаха.
Один его стих соответствует такому положению:
Я умираю от недуга, но так как болезнь не явна.
Чем могут помочь лекари в этой беде?
Еще был Ахмед Таваккул Барлас. Раньше он довольно долго правил в Кандахаре.
Еще был Вали бек, один из потомков Ходжи Сайф ад-дин бека. Он был у Мирзы великим беком. После того, как Султан Хусейн мирза занял престол, Вали бек недолго пользовался жизнью и вскоре умер. Это был хороший мусульманин, исправно совершавший молитвы, простой и правдивый человек.
Еще был Хасан Шейх Тимур; Бабур мирза, оказывая ему почет, возвысил его до степени бека.
Еще был Нойон бек. Отец его — один из термезских сейидов. По матери он приходится родичем Султан Абу Са'ид мирзе и Султан Хусейн мирзе. Султан Абу Са'ид мирза оказал ему почет, при Султан Ахмед мирзе он также был уважаемым беком. К Султан Хусейн мирзе он тоже пошел и встретил большую благосклонность. Гуляка, весельчак, пьяница и кутила был. Хасан Якуба, так как он был у него в услужении, называли также Хасан-и Нойон.
Еще был Джехангир Барлас. Он некоторое время правил в Кабуле, вместе с Мухаммед Бурундуком, /172а/ потом ушел к Султан Хусейн мирзе. Тот оказал ему большой почет. Его повадки и обращение были утонченны и мягки, приятный был человек. Так как он хорошо знал свойства и привычки охотничьих птиц, то Султан Хусейн мирза большей частью поручал такие дела именно ему. Он был постоянным собеседником Бади'аз-Заман мирзы. Мирза, вспоминая общение с ним, хвалил его.
Еще был Мирза Ахмед Али Фариси Барлас. Хотя он и не сочинял стихов, но был человек даровитый, знаток поэзии, остроумный, и вместе с тем простой.
Еще был Абд ал-Халик бек. Фируз шах бек, один из уважаемых беков Шахрух мирзы — его дед, и поэтому Абд ал-Халика называли Абд ал-Халик-и Фируз шах. Некоторое время он правил в Хорезме.
Еще был Ибрахим Дулдай. Он хорошо знал боевое дело и способы управления государством, это был второй Мухаммед Бурундук.
Еще был Зу-н-Нун Аргун. Смелый был человек. Находясь при Султан Абу Са'ид мирзе в числе прочих вельмож, он хорошо сражался мечом; поздней его руки тоже всегда доходили до боевого дела. Относительно его смелости спора нет, но это был человек несколько взбалмошный. Он ушел от наших мирз к Султан Хусейн мирзе, и тот ему отдал Гур и [область] Никудари. С отрядом в семьдесят или восемьдесят человек он в их краях хорошо владел клинком и, имея очень мало людей, /172б/ здорово разбил очень много и хазарейцев и никударийцев. Ни один человек не держал хазарейцев и никударейцев в таком подчинении.
Через некоторое время ему отдали также и Заминдавар. Сын Зу-н-Ну-на, Шад Шуджа Аргун, с малолетства всюду ходил с отцом и рубил саблей. Султан Хусейн мирза уважая желание его отца, поручил ему управлять Кандахаром совместно с отцом. Потом эти отец и сын посеяли вражду между тем отцом и сыном и учиняли [всяческие] смуты.
В конце концов, когда я захватил Хусрау шаха, разлучил его с его слугами и нукерами и отнял Кабул у Мукима, младшего сына Зу-н-Нуна, Зу-н-Нун и Хусрау шах, став из-за меня беспомощными, пошли и свиделись с Султан Хусейн мирзой. После смерти Султан Хусейн мирзы Зу-н-Нун Аргун еще больше возвысился; ему отдали предгорные области под Гератом, например, Обе и Чахчаран. Когда Бади' аз-Заман мирза стал государем совместно с Музаффар [Хусейн] мирзой, Зу-н-Нун сделался полновластным вельможей при дворе Бади' аз-Заман мирзы; при дворе Музаффар мирзы полной властью пользовался Мухаммед Бурундук Барлас.
Хотя Зу-н-Нун Аргун и был смел, но это был человек взбалмошный и глупый; не будь он глупым и взбалмошным, разве поддался бы на грубую лесть, опозоривши самого себя? Изъяснение этих слов таково: когда Зу-н-Нун Аргун, находясь в Герате, пользовался столь великим уважением и властью, несколько шейхов и мулл пришли к нему и сказали: «С нами имеет общение Кутб[409]. Ты получил прозвание «Льва Аллаха». Тебе предстоит взять в плен узбека».
[Зу-н-Нун] поверил этой лести, повязал вокруг шеи полотенце и возблагодарил Аллаха. Когда Шейбани хан в окрестностях Бадгиса, /173а/ пошел на мирз и, не дав им соединиться, разбил их. Зу-н-Нун, считая слова шейхов за правду, встал у Кара-Рабата против Шейбани хана с сотней или полутора сотнями людей. [Шейбани хан] с большим войском подошел и тотчас же потеснил их. Зу-н-Нуна захватили и убили.
Зу-н-Нун был человек чистой веры, никогда не пропускал молитв и часто совершал добавочные молитвы. Он очень увлекался шахматами; если люди играют одной рукой, то Зу-н-Нун играл [можно сказать] двумя руками. Он играл сколько душе угодно. В естестве его преобладали скупость и скаредность.
Еще был Дервиш Али бек, родной брат Алишер бека. Некоторое время он управлял Балхом и в Балхе проявил себя хорошим беком. Но это был скудоумный, ни к чему не способный человек. Когда Султан Хусейн мирза в первый раз ходил на Кундуз и Хисар, Дервиш Али из-за его скудоумия взяли и отставили от должности правителя Балха. В девятьсот шестнадцатом году[410], когда я пришел в Кундуз, Дервиш Али явился ко мне, это был шут и глупец, далекий от качеств бека, лишенный достоинств царедворца. Видимо, только благодаря влиянию Алишер бека он пользовался таким почетом.
Еще был Могол бек. Некоторое время он управлял Гератом, потом ему отдали Астрабад. Из Астрабада он убежал в Ирак, к Якуб беку. Это был человек простого