– Мама не верит в духов, – ответила я.
– Никто не признается, что верит, – пожала плечами тетя Майя.
Бабушка называла меня Манечкой, муж – Марусей, мама – Маргаритой, Марго, иногда проскальзывало Маня. Но никакое из имен я не могу выбрать ни вторым, ни третьим. Мария – так всегда звали мою бабушку. Я хочу, чтобы ко мне обращались так же – пусть, согласно древним обычаям, этого пока не заслуживаю.
Когда кто-то из соседок жаловался на здоровье или жизнь, тетя Майя всегда возмущалась:
– Сколько ей лет? Семьдесят? Зачем жалуется? Еще девочка!
Тете Майе тогда было за восемьдесят, но никто в это не верил. Она даже во двор выходила с прической, свежим маникюром, в украшениях.
– Дорогая, запомни, если позволишь себе вынести мусор, не сделав прическу, потом не захочешь делать маникюр. Если женщина не хочет делать маникюр, она перестает быть женщиной. Или ты хочешь испортить репутацию? Пусть лучше люди судачат о твоих драгоценностях, любовниках и новом платье, чем забудут о тебе вовсе. Женщина всегда должна быть интересна репутацией. Никому не мешало ее немного испортить. Тем более новым платьем. Но лучше любовником, поверь мне. Когда за мной стал ухаживать Серго, он был на десять лет младше, хотя тоже вдовец, о, я стала самой популярной вдовой! Мужчины в очередь выстроились, чтобы составить мне счастье! Им было обидно, что я выбрала Серго!
– Вы вышли за него замуж? – спросила я.
– Господи, зачем? Мне достаточно было слухов! – удивилась тетя Майя. – Я сходила на несколько прекрасных свиданий, а именно этого мне так не хватало. Когда хочешь что-то сделать, сформулируй мысль – что конкретно ты желаешь? Если замуж, то зачем тебе Серго? Если романтику, то без Серго никак не обойтись.
– То есть те мужчины, которые за вами ухаживали из ревности к Серго, не собирались на вас жениться?
– Нет, конечно! Мужчине нужно себе доказать, что он обошел соперника. Многие мужчины – не воины, так, танцоры. Еще поют хорошо, – рассмеялась тетя Майя.
– В смысле – поют? – не поняла я.
– Голосом. Так красиво говорят, так приятно! Только это всего лишь песня, понимаешь? – Тетя Майя улыбалась, но грустно.
– Вам не было обидно?
– Почему? Я тоже не хотела замуж. Но послушать комплименты – какой женщине не будет приятно? Ты еще очень молодая. Когда тебе будет столько лет, сколько мне, поймешь – маникюр с педикюром ты делаешь для себя, а не для свидания. Хочешь ощущать себя женщиной, никакой Серго тебе для этого не понадобится.
Да, этот урок я запомнила. Замуж не собираюсь, но маникюр и педикюр делаю регулярно, чтобы патологоанатом не подумал обо мне плохо.
Однажды к тете Майе приехала погостить родственница – троюродная племянница или что-то вроде того. Девушка поначалу держалась, улыбалась, но вдруг залилась горючими слезами.
– Дорогая, ты так рада меня видеть, что слезы льешь? – Тетя Майя поставила перед девушкой чашку с кофе.
– Нет, я очень рада, спасибо, что приняли, – ответила родственница. – Не могу там больше.
– Дорогая, я тоже здесь больше не могу, но что делать? Думаю, забор перекрасить, как считаешь? Или мебель новую купить. – Тетя Майя спокойно пила кофе. – Хочу стулья новые, чтобы спинки были не прямые, а круглые. Но кто здесь понимает про стулья, скажи мне? Никто. Я нашла одного мастера, показала ему рисунок стула, какой хочу, так тот сам чуть со стула не упал. Я говорю, сделайте, мне все завидовать будут, к вам придут за такими спинками. Зачем мне в моем возрасте сидеть ровно, я хочу сидеть развалившись. Так хорошо моей спине. Так что, у тебя жених есть? Давно?
– Да, – кивнула родственница, видимо, не ожидая перехода от стульев к личной жизни.
– И что? Он глупый, да? – уточнила тетя Майя.
– Очень умный. Институт с красным дипломом окончил, – ответила девушка.
– О, при чем тут его красный диплом? Очень глупый мужчина твой жених, – решительно заявила тетя Майя.
– Почему? – не поняла девушка.
– А разве умный, что еще не женился на тебе вчера? Зачем тебе такой мужчина, который своего счастья под носом не видит? – пожала плечами тетя Майя. – Мы тебе сейчас умного найдем, который хорошо видит и косоглазием не страдает. На других смотреть не станет, как твой.
– Откуда вы знаете? – ахнула родственница.
– О, а то ты мне новость сообщила! – возмутилась тетя Майя. – Все глупые мужчины страдают косоглазием – на других засматриваются.
Она быстро сосватала родственницу за достойного жениха. Свадьбу играли долго, на два села. А я с тех пор так и запомнила. Если мужчина не хочет жениться, значит, очень глупый и косоглазый в придачу.
Тетю Майю я вспоминала чаще, чем других соседок. Оказавшись в Тбилиси, на знаменитом Сухом мосту, блошином рынке, долго стояла над килимом – старым ковром, испещренным дырами и потертостями. Решила купить.
– Зачем тебе такой старый ковер? Купи новый, – удивился продавец. – Сто долларов, если очень хочешь.
– Почему сто? Написано тридцать? – в свою очередь удивилась я.
– Ну, если ты хочешь купить дырки, значит, они сейчас столько стоят, – пожал плечами продавец.
– О, если я хочу заплатить за дырки тридцать долларов, это я сошла с ума, а не все покупатели! – возмутилась я, копируя акцент тети Майи, что давалось мне легко.
– Дизайнер? – уточнил продавец. – Бери свои дырки.
– За двадцать возьму, – продолжала торговаться я.
– Откуда ты такая взялась? – возмутился продавец.
– Бабушка грузинка, гурийка, – соврала я, вспоминая тетю Майю. С гурийскими женщинами никто в здравом уме не торговался, да и не связывался. Это стихия, а не женщины. Катастрофа, если начнешь им возражать. Землетрясение, если поспоришь. Вулкан, если откажешь.
– Бери за пятнадцать и уже уйди! – замахал на меня руками продавец.
Еще помню, как тетя Майя, глядя, как я, маленькая, достаю из-за пазухи гусеницу, а из кармана платья жука, говорила:
– Это не ребенок, а юннат какой-то.
После этого я была обречена на мытье головы и прочие гигиенические процедуры, которые терпеть не могла, и считала тетю Майю предательницей, раз меня сдала. Подумаешь, ветки в волосах и ноги черные от грязи? Не повод устраивать мне внеплановую помывку!
В моем детстве мытье считалось наказанием. Потому что для этого нужно было натаскать несколько ведер воды из уличной колонки, подогреть на печке, для чего притащить бревна из сарая. Потом позволить намазать голову вонючим дустовым мылом, которое считалось средством от вшей и для роста волос. Потом долго лежать в тазу с раствором ромашки так, что шея затекает. А после этого растирать тело жесткой мочалкой до скрипа и красноты – иначе никак.
– Так ты помнишь, что я решила умереть? – закричала мама в трубку.
Я позвонила спросить, все ли хорошо.
– Конечно, помню, ты мне об этом каждый раз напоминаешь.
– Я решила – хочу красивую урну в виде вазы, – объявила мама.
– Хорошо. Ты хочешь транспортироваться поездом или самолетом? Понимаешь, у перевозчиков могут быть разные требования к перевозке праха, – заметила я.
– Ну почему ты всегда все усложняешь? – воскликнула мама.
– Это не я. Перевозить прах – это все равно, что домашних животных. У каждой компании разные требования. Тебя провозить ручной кладью или сдать в багаж? Если что – в ручной клади я тебя провезти не смогу, это если на самолете. Так что придется сдавать в багаж. Там одна проблема – нужно указать имя получателя. У тебя есть кто-то, кто готов был бы тебя принять в виде праха? С поездом еще сложнее. Нужно официально уведомить работников РЖД, поместить твой прах сначала в каменную или металлическую урну, потом в деревянный контейнер, который требуется обшить тканью. Вдруг ты решишь выветриться по дороге? Поэтому такая тройная защита. Надеюсь, ты не попросишь внучку сшить чехол на контейнер. – Я уже не просто нервничала, а была в истерике.
– Не хочу тебя даже слушать. Ты такая злая сегодня! – объявила мама и отключилась.
Через неделю мама решила пока не умирать. Да, она по-прежнему настаивала на кремации, но уже не требовала развеивать ее прах над Тереком. Была согласна стоять на моей прикроватной тумбочке или в коридоре в виде вазы. Она собиралась к нам в гости, мы готовили подарки – книги, новый спортивный костюм, рисунки внучки, чтобы повесить на стену. Мама сказала, что нашла новый салон, где ей сделают маникюр. Иногда, чтобы не умирать, достаточно найти салон или ждать подарка в виде спортивного костюма или рисунков любимой внучки. Или узнать, какие проблемы возникнут у родственников в случае транспортировки праха.
Работа души
Тамара – наша соседка по подъезду. Она, конечно, удивительная женщина. Во-первых, бодипозитивная, но периодически садится на диету. Это тяжелое время не только для ее семьи – мужа и единственного обожаемого сына Альберта, которого Тамара ласково называет Берти, – но и для всего подъезда. Тамара худеет «к случаю». И все помнят, чем закончился последний «случай».
Наша всеми любимая соседка худела к юбилею – серебряной свадьбе, – чтобы надеть платье, в котором выходила замуж. Муж заклинал, что не надо. Берти умолял, что не надо. И так красиво, а платье – купи любое, какое захочешь, за любые деньги. Но нет, если Тамара видела перед собой цель, препятствия должны были быстренько сдвинуться в сторону, чтобы она их даже не заметила. Тамара решила гулять быстрым шагом по парку, чтобы заодно приобрести девичий румянец. Но не могла же она просто так ходить – гуляла с орехами для белочек. И за неделю так раскормила всех белок, что те стали воротить носы от семечек. Кажется, они даже узнавали Тамару, кормившую их исключительно фундуком и грецкими орехами. Белки сбегались к ней дружной толпой, а к остальным дамочкам, пытавшимся их накормить, даже не подходили.
– Тетя, тетя, сделай цирк! – просили Тамару дети, и тетя «делала цирк»: стучала одним нечищеным орешком о другой, и на этот звук, кажется, со всего леса прискакивали со всех лап, ломая ветки, белки. Так что уже через несколько минут Тамара стояла, облепленная грызунами.