— Он и в самом деле прелесть! — сказала мама.
Мохнатка доверчиво посмотрел на маму. Его влажный нос принюхивался, вдыхая приятный запах жареной картошки.
— Можно его чем-нибудь накормить? — спросил Фреди.
— Ну конечно, — ответила мама. — Ведь он наш гость.
Ему поставили на пол две мисочки — одну с молоком, другую с картошкой, — и Мохнатка с жадностью принялся есть. Он чавкал, причмокивал и радостно махал хвостиком.
— Еда ему, видно, пришлась по вкусу, — сказал папа, и его голос уже не был таким строгим, как прежде.
Фреди решил воспользоваться благоприятным моментом и сказал:
— Сейчас, ночью, его нельзя нести назад, в парк, — и с надеждой поглядел на маму, ожидая поддержки.
Мама подмигнула папе:
— Я думаю, на ночь его надо здесь оставить. А завтра утром мы…
Ей не удалось договорить, потому что поднялся невообразимый шум: дети запрыгали от восторга и с воплями кинулись к маме, это она помогла им уговорить строгого папу и добилась, что он сказал: «Ну уж ладно». Мохнатка тут же включился в происходящее, и на кухне никто уже не слышал собственного голоса.
— Давайте соорудим для нашего гостя постель, — сказала мама, когда все немножко успокоились.
Она вынула из небольшой корзинки носки, которые собиралась штопать, и положила туда старенькую диванную подушку, так что постель получилась мягкая.
Мохнатка с недоверием наблюдал за этими приготовлениями. Он наскоро обнюхал корзинку, но тут его внимание привлекли скатанные попарно пёстрые носки, которые валялись теперь на полу. Яркие, с весёлым рисунком, они ему понравились куда больше, чем скучная корзина. К тому же, если толкнуть их лапой или мордочкой, они катятся по полу, как мячики. Он даже попробовал их пожевать, но это оказалось невкусно. Зато схватить этот пестрый мягкий мячик передними лапами и рвать его зубами было очень увлекательно, и при этом раздавался такой приятный для его собачьего слуха звук.
— Мохнатка! — в ужасе закричала Геди. — Что ты делаешь?
Мохнатка приветливо замахал хвостиком, тут же перестал грызть носки, с гордым видом принёс их девочке и положил у её ног. По его полным радостного предвкушения глазам было ясно, что он ожидал награды за то, что так удачно их рвал.
— Мохнатка, этого нельзя делать! — воскликнул Фреди и с тревогой взглянул на отца, к счастью углубившегося в чтение вечерней газеты.
Тогда Фреди взял корзинку с подушкой, а Геди схватила Мохнатку на руки, и они поднялись наверх, в детскую. Корзинка будет стоять — так они договорились — между их кроватями. Но когда Геди посадила туда Мохнатку, он забился, как рыба в сетях, и тут же выскочил. Фреди его снова поймал и посадил назад в корзинку, но Мохнатка опять выскочил… Это повторялось не меньше шести раз. Наконец дети сели на корточки возле Мохнатки и, перебивая друг друга, принялись ему объяснять, какая у него мягкая и прекрасная корзинка для спанья и что пора ему вести себя как надо. Мохнатка внимательно слушал, подняв уши. Но, когда после этого его снова посадили в корзинку — уже в седьмой раз, — он опять выпрыгнул.
— Надо положить в корзинку что-нибудь, что ему нравится, — сказал Фреди.
— Ага, и я знаю что, — подхватила Геди и убежала из комнаты.
Она вернулась с прогрызенными носками и кинула этот пёстрый мячик в корзинку. Увидев его, Мохнатка сам тут же залез в свою постель.
— Ну вот мы и справились, — сказал Фреди; он облегчённо вздохнул и отбросил со лба влажные волосы. Их гость оказался не из лёгких.
— Он ведёт себя как младенец, — заявила Геди и сразу почувствовала себя очень взрослой.
— Он и есть младенец, — сказала мама, которая поднялась к детям, чтобы их на ночь поцеловать.
Она подождала, пока они разделись и умылись, а потом села к Фреди на кровать.
— Так вот, дети, — начала она, — папа, конечно, прав. Собака эта чужая, и завтра вы должны сделать всё, чтобы найти её хозяина.
— Всё-таки ужасно, что хозяин за ней совсем не смотрел. Уж если бы у нас была такая чудная собачка, она от нас не убежала бы.
Фреди молча кивнул в поддержку сестры. Мама взяла его за руки.
— Дети, — сказала она, — я поражена, что вы недолго думая присваиваете себе чужое да ещё отдавать не хотите. Разве это честно?
Она вопросительно поглядела на Фреди, и он покраснел.
— Мама, — проговорил он, — я его не сразу взял, а долго думал, как поступить. Мне было как-то не по себе.
— Это в тебе говорила совесть, — сказала мама.
— А у меня тоже есть совесть? — спросила Геди со своей кровати.
— Конечно! — ответила мама.
— Но моя совесть уже побольше, правда? — Фреди сел на постели. — Чем старше становишься, тем больше у тебя совесть.
Мама щёлкнула его по носу.
— Правильно! Какой ты у меня уже умный! Настолько разумный, что я не ожидала от тебя такой глупости. — Она встала. — Завтра днём, когда ты вернёшься из школы, вы с Геди, взяв щенка, обойдёте посёлок и в каждом доме спросите, не пропала ли собака. Если хозяин Мохнатки не найдётся, вы пойдёте дальше и будете спрашивать в больших домах у парка. А мы проглядим объявления в газете, не ищет ли кто щенка скотчтерьера. И ещё придётся позвонить в общество собаководства — может, туда заявили о пропаже.
— А если мы всё равно не найдём хозяина, — спросил Фреди, — что тогда?
— Тогда, — начала мама и с улыбкой поглядела на Фреди, который не сводил с неё напряжённого взгляда, — тогда… — Но она не окончила фразы. — Прошу вас, не надейтесь, дети. Такую красивую собаку, как Мохнатка, обязательно будут искать, — добавила она, помолчав, и поцеловала Фреди в лоб. И Геди тоже. — Спокойной ночи, дети!
Мама погасила свет и вышла.
— Послушай, Фреди, неужели нельзя ничего придумать, чтобы он остался у нас? — спросила Геди из темноты.
— Нет, нельзя.
— Потому что папа не хочет?
— Да, поэтому. И ещё потому, что мама тоже не хочет…
Фреди хотел было добавить: «И ещё потому, что моя совесть против», но предпочёл промолчать, потому что такое вообще не говорят, а уж тем более младшей сестре, которая этого и понять не в состоянии.
На следующий день шёл дождь. За обедом Геди и Фреди завели долгий и громкий разговор о дожде. Они уверяли, что это не обычный дождь, от него легко можно простудиться, особенно если придётся часами ходить от дома к дому. Фреди даже вынул носовой платок, зажмурился и сказал:
— У меня, кажется, начинается насморк. В носу как-то щекотно. А если я ещё побегаю под дождём, то завтра наверняка буду болен и не смогу пойти в школу.
Он хитро поглядел на маму, ожидая, что она ему скажет: «Нет, нет, в таком случае я тебя не выпущу из дому».
Но мама сказала спокойно:
— Ничего страшного. У вас есть плащи, а для Мохнатки я дам свой капюшон.
Одним словом, ничего не вышло: несмотря на дождь и на возможный насморк, им пришлось идти. Мохнатку засунули в капюшон, Фреди взял его, как пакет, под мышку, и они стали обходить посёлок и звонить у каждой двери.
— Добрый день! Вы не потеряли собаку?
— Собаку? Нет!
В одних домах их встречали очень приветливо, восхищались, какие они милые, честные, хорошие дети, и спрашивали, не промокли ли они под таким дождём. В других были нелюбезны и чуть ли не гнали их прочь. Мол, ходят тут всякие, зря беспокоят, да ещё, как назло, в час послеобеденного отдыха!
Какой-то толстяк в шлёпанцах даже так разозлился, что заорал:
— Собака?! Этого ещё не хватало! В погребе у меня мыши, в саду живёт жаба, и я от них никак не могу избавиться! А вы мне ещё собаку навязываете!
И прежде чем они успели сказать, что они вовсе не хотят отдать ему собаку, толстяк в гневе захлопнул у них перед носом дверь.
Потом они попали к какой-то старухе.
— Добрый день! Вы не потеряли собаку?
— Собаку? Нет. Кошку. Белую, красивую кошку. Вам она не попадалась?
— Нет, у нас только вот эта собака.
Старуха погладила Мохнатку между ушей.
— Моя киска мурлычет, когда её гладят.
— Наша собака, к сожалению, не мурлычет, — вежливо сказал Фреди и, так как ему было жаль старушку, спросил: — А когда она убежала?
— О, с полгода назад, не меньше, — ответила женщина. — Весной это было.
Геди не выдержала:
— А собачку мы нашли вчера.
Старуха прошлёпала в дом и принесла для гостей и Мохнатки кусок пирога. Фреди несколько раз её поблагодарил. Ему очень хотелось сказать ей что-нибудь приятное. Наконец он придумал:
— Может, ваша киска вернётся к зиме, когда станет холодно.
Женщина улыбнулась и покачала седой головой.
— Это было бы очень хорошо, — сказала она.
Потом дети позвонили в следующий дом.
— Добрый день! Вы не потеряли собаку?
Молодой человек, открывший им дверь, хотел было покачать головой — Фреди ясно это заметил, — но, кинув взгляд на Мохнатку, передумал и быстро сказал:
— Да, конечно, это моя собака! Где вы её нашли?
— В парке.
— Понятно, понятно, это же рядом…
Молодой человек усмехнулся и протянул руку за капюшоном. Но Мохнатка зарычал и оскалился, обнажив белые зубы.
— Подожди, Неро, — пригрозил ему молодой человек, — я тебя отучу рычать и скалиться!
Фреди сразу почувствовал, что молодой человек говорит неправду. Он, видно, их за дураков считает: «Понятно», «Неро»… Но Фреди так легко не проведёшь.
— Давай собаку сюда! — скомандовал молодой человек. — Вы хотите получить вознаграждение?
— Подождите минуточку, — сказал Фреди. — У вашей собаки есть белое пятно на задней лапе?
Молодой человек помедлил и, прищурившись, посмотрел на Фреди.
— Пятно? Да, конечно, на правой лапе… а может, на левой, точно не помню.
Он снова протянул руку, чтобы схватить щенка, и уже раздражённо воскликнул:
— Какая, в конце концов, разница! Отдавайте собаку, мне некогда!
Фреди отступил на шаг и крепко прижал к себе Мохнатку.
— У этой собаки вообще нет белого пятна. Ни на одной лапе! — проговорил он быстро. — Это чёрная собака. Вся чёрная. Вы, наверно, потеряли другую.