– Вокруг… вниз… насквозь…
– Хочешь стишок? – спросила Доркас. – Он немного детский для мальчика твоего возраста, но тем не менее может пригодиться. Вот он:
Сквозь нору в земле,
Большого дерева вокруг,
Кролик бежит себе,
Ему наружу пора, на луг.
– Я знаю этот стишок, – сказал Уилл. – Мы с бабулей его напевали. Был ещё другой:
Пролезь под забором,
Овцу найди,
Из-под забора вылези
И вскачь беги.
– А, так это стишок для изнаночной петли! – сказала Доркас. – Лицевая и изнаночная петли – их учат в первую очередь.
– Есть ещё два стиха, – сказал Уилл.
Собери у изгороди
Золотую на заре,
Промой в ручье,
Расстели на траве.
Гребнем расчеши,
Смотри не зевай,
Веретеном спряди
И бабушке отдай.
Все бабушки отложили вязание. В тишине пробил колокол аббатства.
– Обклейте меня перьями и назовите «додо»! – воскликнула Доркас.
– Звучит так, словно это… – начала Жунь-Ю.
– …описание базовой Петли Слушания, – закончила Гортензия.
– Твоя бабушка учила тебя ещё до того, как ты узнал о волшебном вязании! – восхитилась Доркас.
– Вот видите! – сказал Уилл. – Она хотела, чтобы я связал Джемпер Слушания!
– Никто с этим и не спорит, дитя, – сказала Доркас. – Всему своё время, вот и всё. С Джемпером Слушания спешить не стоит.
– Поспешишь – людей насмешишь, – сказала Жунь-Ю.
– Рим не сразу строился, – сказала Матильда.
– Почувствуй ритм природы, – сказала Айви. – Её секрет в терпении.
– Два самых сильных воина – терпение и время, – сказала Доркас.
Холли хмыкнула и взяла поднос под мышку. Спицы в её волосах затряслись, когда она потопала вниз по лестнице.
– Когда-нибудь – нет такого дня недели! – бросила она через плечо.
11
Следующие две недели погода стояла дождливая, Бен снова куда-то укатил, так что Уилл наведывался в Вязальную чуть ли не каждый день. За это время он связал плащ для своего Железного Человека, шарф к маминому дню рождения и мягкую зелёную шапку для себя (правда, на шапку она походила весьма отдалённо).
Уилл был так поглощён вязанием, что не замечал, какие странные вещи творятся в городе. Он совсем не обратил внимания на рассказ мамы о том, что только два человека пришли на занятия по колокольному звону, которые она посещала. Слова Софи о том, что мисс Виолетта уже три дня не насыпает корм в кормушки, пролетели у него мимо ушей. Даже когда они с папой увидели Боба-Велосипеда, выходящего из автобуса с двумя пластиковыми пакетами, это показалось им всего лишь забавным.
– Боб! Что ты забыл в автобусе? – рассмеялся папа. – По-моему, это первый раз, когда я вижу тебя в транспорте с двигателем внутреннего сгорания.
У Боба был растерянный вид. Он высоко поднял пакеты:
– Мой джемпер разваливается. – По лбу у него катился пот. – Мне пришлось искать новый. Я должен найти ещё один такой же, точно такой же. – После чего он развернулся и ушёл, ни сказав ни слова о глобальном потеплении.
– Тихо сегодня, – заметила мама, когда они с Уиллом пошли на участок собрать стручковой фасоли. – Все разъехались?
– Мистер Вуд остался здесь, – ответил Уилл, глядя на пустую скамейку на соседнем участке. – С тех пор как он вышел на пенсию, он каждый день возится в саду: у него теперь всё равно что круглогодичный отпуск.
Мама рассмеялась:
– Разве он так говорит?
– Да, но не так часто – всего лишь каждый раз, когда мы приходим к ним в гости, – хмыкнул Уилл.
Даже в папином музее дела шли плохо, потому что никто из волонтёров не появлялся, а до Дня открытых дверей нужно было сделать ещё уйму всего.
– Думаю, это единственный плюс того, что мы никуда не поехали на каникулы, – заключил папа. – Без меня нам было бы не успеть.
Но тревожные странности только начинались в тот день, когда Уилл остановился у дома Бена, чтобы поздравить его с возвращением.
– А торта не будет? – спросил Уилл. Приближался городской конкурс на лучшего пекаря, а отец Бена обожал стряпать. Обычно он с ума сходил по тортам и пирогам.
– Не-а, – ответил Бен. На кухонном столе лежала розовая пачка с вафлями. Бен взял одну и медленно повертел её в руках, как будто впервые видел такое лакомство.
– Помнишь, как было в прошлом году? – спросил Уилл.
Бен рассмеялся:
– Это было эпично!
В тот раз было три кондитерских конкурса подряд.
– Что он приготовит в этом году?
– Он не участвует, – сказал Бен, всё ещё не сводя глаз с розовой пачки. – Сказал, что его это не волнует.
– А, – отозвался Уилл. Он поймал себя на том, что тоже смотрит на пачку вафель. Он уже пожалел, что спросил.
Уилл пошёл домой не задворками, а по улице, и, открывая входную дверь, услышал шуршание бумаги. Кто-то запихнул в почтовую щель пачку флаеров. Уилл нагнулся и собрал с пола все бумажки. (Волшебный джемпер делал его очень аккуратным и внимательным.) Стоя здесь, он мог сразу же отправить все бумажки в соответствующий мусорный контейнер. Он уже поднял крышку бака, когда мельком взглянул на флаеры в руке.
«Фитчет и Хорьки, – значилось наверху. – Где 1 % шерсти решает всё. Приходите к нам на Грандиозное Открытие!»
Уилл снова опустил крышку бака. Посмотрел на второй флаер.
«Ищете особый джемпер? – значилось на нём. – Тот, в котором ощутите вкус жизни? Приходите на открытие “Фитчет и Хорьки”. Мы исполним все ваши мечты».
На третьем просто значилось «“Фитчет и Хорьки”. Вам всегда будет мало».
Внезапно, несмотря на волшебный джемпер, Уилла пробрала дрожь.12
В тот вечер Холли пришла к ним в качестве няньки.
– Отлично! – сказала она, когда за папой и мамой захлопнулась входная дверь. Бухнув свой лиловый рюкзак на кухонный стол, Холли вытащила оттуда бинокль. – Мы можем подняться к вам на крышу? – спросила она.
Уилл моргнул.
– С этим будет трудно, – сказал он. – Но наши с Софи комнаты под самой крышей, оттуда далеко видно.
– Я хочу видеть фабрику.
Комната Софи выходила на крошечный садик перед домами, где стояли велосипеды, мусорные контейнеры и вился плющ, и все дома отсюда выглядели одинаково. Но комната Уилла выходила на двор, и отсюда были видны батуты, беседки и сараи, огород, улей и курятник, палатка, каноэ и яблочный пресс. Можно было разглядеть полосатые цветы на участке Артура и Рози, миниатюрную деревню мистера Уэйда, по окраинам которой бегал поезд, и больницу для ёжиков, построенную Оливией и Энни. В данный момент Пинглы стреляли из лука, Райдеры фотографировали свою коллекцию ископаемых, а дальше по улице репетировали танцоры.
– Ага, – сказала Холли, настраивая бинокль. – Отсюда лучше видно. Я живу у бабушки на даче, на самой окраине города, и оттуда мне видна только колокольня аббатства. А тут между деревьями можно разглядеть фабрику.
– Из Вязальной тоже хороший вид, – заметил Уилл. – Гортензия даже в некоторые фабричные окна заглядывает.
– Знаю, – ответила Холли. – Но она не так уж часто смотрит.
– Может, мы поиграем? – предложила Софи.
Холли опустила бинокль:
– Ты покажешь мне игру или я тебе?
– Недуг говорит, что нам стоит поиграть в Пух-в-Пуховнице.
Уилл заглянул в комнату Софи, которая располагалась прямо напротив. Кот в позе сфинкса лежал на кровати Софи, его жёлтые глаза были закрыты. У Недуга не было хвоста – это была особенность его породы, – но он почти всегда лежал, и это не бросалось в глаза.
– По-моему, Недуг спит, – сказал Уилл. – Да он почти всегда спит.
– Я уверена, Недуг знает, о чём говорит, – сказала Холли. – Знаешь, мы с моей бабушкой тоже играли в Пух-в-Пуховнице.
– Правда? – удивился Уилл. Он был уверен, что эту игру придумала их бабуля.
Пуховницами они называли мешки, доверху набитые пушистой овечьей шерстью, с которой бабуля позволяла им играть, потому что такая шерсть не очень годилась для прядения. Холли разложила шерсть на дворе на траве – так же, как раньше бабуля, – после чего Софи и Уилл бросились наперегонки заполнять мешки, и поскольку на Уилле был волшебный джемпер, он позволил Софи выиграть.
– Теперь, – сказала Холли, – хотите попрыгать через мою скакалку? – и она вытащила из рюкзака длинную тонкую верёвку.
Сначала Уилл поморщился, а потом присмотрелся:
– Ты связала скакалку?
– Да, только крючком, – кивнула Холли. – И это, кстати, Холли-Ориджинал. Моё собственное изобретение.
– Ты такое умеешь?! – спросил Уилл. – В смысле придумывать свои схемы для вязания?
– Ты спрашиваешь, умею ли я или разрешают ли мне? Да не особо, хотя на самом деле я и не спрашивала разрешения.
– Давайте прыгать! – позвала Софи.
Они пошли на дорогу перед домом, и Холли протянула им концы скакалки.
– Ты серьёзно? – спросил Уилл. Он не хотел, чтобы вся улица увидела, как он прыгает скакалку.
– Обещаю тебе: меньше чем через десять минут ты станешь самым крутым парнем в радиусе полумили, – ответила Холли.
Она показала им, как крутить скакалку, а потом прыгнула в центр. Шурх-шурх – кружилась верёвка. Прыг-скок, прыг-скок – прыгала Холли, на каждом прыжке проворачиваясь и оглядывая всю округу. – Сохраняйте ритм. – Шурх-шурх. – Ещё немного. – Прыг-скок.
– Эй! Можно с вами? – Это были Изабелла и Робин.
– Конечно! – ответила Холли. – Запрыгивайте!
– Можно мы тоже? – А это Оливия и Энни.
– Вперёд!
Холли отпрыгнула в сторону, и её место заняли Рафи с братьями. Софи пищала от восторга.
Внезапно скакалка стала лучшей игрой в мире. Всё новые и новые дети выбегали на улицу:
– Можно нам с вами?
Холли поставила всех в очередь и, сияя от самодовольства, кивком руководила толпой, при этом не забывая вращать верёвку. Игра точно магнит притягивала к себе веселье и смех, и чем дольше она продолжалась, тем веселее им было. Рафи с братьями во время прыжков стали показывать движения из брейкданса – и все тут же начали повторять за ними. Руби прошёлся колесом между верёвками – и вскоре даже Уилл исполнил тот же трюк.