54. Операция
Первое электронное письмо в новом тысячелетии Баффетт получил от генерального директора General Re Рона Фергюсона.
Уоррен готовился худшему. До сих пор General Re приносила ему только плачевные известия. Год тому назад, когда всего через несколько недель после ее покупки Berkshire сообщила, что была обманута, Фергюсон сделал еще одно признание. Оказалось, что General Re понесла миллионные убытки из-за того, что выступила гарантом продаж билетов на голливудские фильмы, не зная ничего об их сценариях и актерских составах. Баффетт ушам своим не поверил. Он не сомневался, что его любимый менеджер, блестящий Аджит Джайн, никогда бы не заключил глупую сделку по гарантированию кассовых сборов.
Затем Фергюсон вступил с Уорреном в перепалку по поводу того, как следует страховать интернет-лотерею под названием Grab.com, перестрахованием которой занимался Аджит. Баффетт понял, что философия Фергюсона фундаментально отличалась от его собственной. Уоррен любил повторять, что он лучше будет перешагивать через однофутовые барьеры, чем разыскивать семифутовые, через которые придется перепрыгивать. Страхование лотереи Grab.com означало легкую прибыль, это был однофутовый барьер, через который легко перешагнуть[1066]. Фергюсон же не хотел этого делать, потому что это было слишком примитивно. General Re, по его словам, заключала сделки только там, где у нее было преимущество в андеррайтинге.
Баффетт довел спор до конца, а затем решил, что руководство нужно менять. Но спешить он не хотел. Бизнес нуждался в изменениях, а не в зачистке. Увольнение Фергюсона вскоре после покупки Gen Re вызывало бы шумиху в прессе. К тому же знаменитый миллиардер ненавидел увольнять людей.
Через два месяца после сделки с Grab.com, на излете тысячелетия, Фергюсон признался, что General Re потеряла еще 273 миллиона долларов из-за неправильного ценообразования в страховании. В первые же двенадцать месяцев в составе Berkshire компания, которая когда-то была образцом порядка, скатилась в кювет и потеряла почти 1,5 миллиарда долларов. Ни одна фирма, которой когда-либо владел Баффетт, не теряла такого количества денег.
Новость попала в прессу. И у инвесторов сразу возник логичный вопрос: а что, если решение Баффетта отдать 22 миллиарда долларов за General Re было ошибочным? Так репутация Уоррена получила еще один удар.
Тем временем в Coca-Cola дела тоже шли не слишком хорошо[1067]. Новый генеральный директор Дуг Дафт в январе уволил шесть тысяч человек. Инвесторы были шокированы. Акции компании упали, а вместе с ними рухнула и стоимость бумаг BRK, которые на 1 января 2000 года торговались всего по 56,1 тысячи долларов за штуку.
Две недели спустя, рано утром 9 февраля Баффетт сидел в своем кабинете, вполглаза посматривал за идущими на канале CNBC новостями и разбирал то, что ему предстояло прочесть. Внезапно на приставном столике рядом с ним зазвонил телефон горячей линии, по которому Баффетт всегда отвечал лично. Он мгновенно поднял трубку. Джим Магуайр, торговавший акциями BRK на Нью-Йоркской фондовой бирже, сообщил, что заявки на продажу BRK валят валом. Оказалось, пока Баффетт накануне вечером играл в бридж онлайн, в новостном разделе Yahoo! кто-то опубликовал сообщение «Уоррен в больнице в критическом состоянии». Слухи распространились мгновенно – через авторов с никами вроде hyperpumperfulofcrap, которые повторяли одно и то же: «БАФФЕТТ СТАРЫЙ И СЛАБЫЙ, ПРОДАВАЙТЕ! НЕМЕДЛЕННО ПРОДАВАЙТЕ». Когда неподтвержденная информация дошла до Уолл-стрит, люди поверили, что Баффетт находится в больнице в критическом состоянии. И на нервах начали активные торги по акциям BRK, что и обрушило курс[1068].
Когда в то утро звонил личный телефон Баффетта, он радостным голосом отвечал: «О, привет!» Когда собеседники на другом конце провода с тревогой спрашивали его: «Как поживаешь?», Уоррен отвечал: «Ну… Лучше не бывает!»
Баффетт ответил бы «лучше не бывает», даже если бы прямо на Kiewit Plaza несся торнадо, и только после этого упомянул бы о смерче. Близкие друзья умели распознавать все его интонации. Сегодня голос Баффетта звучал напряженно. Звонившие хотели знать, как он себя чувствует на самом деле. Телефон не замолкал все утро.
«У меня правда все хорошо», – уверял звонивших Уоррен. Но судя по тому, как торговалась BRK, люди больше прислушивались к неизвестному интернет-юзеру hyperpumperfulofcrap.
Канал CNBC рассказал в эфире про слухи о возможной кончине Баффетта, снабдив историю его заверениями в обратном. Однако скептицизм инвесторов продолжал расти. Если Уоррен говорит, что с ним все в порядке, значит, наверняка что-то не так! Одновременно с этим появилась еще одна сплетня: якобы Баффетт сам воспользовался ситуацией, чтобы выкупить акции Berkshire по дешевке. Это подозрение ударило по самому уязвимому месту Уоррена: репутации честного человека, которая противоречила образу алчного приобретателя.
Эти нападки продолжались два дня, в течение которых акции BRK упали в цене более чем на 5 %. Распространявшиеся слухи лишь подтверждали незаменимость Баффетта. И все же он был в ярости, что кто-то мог подумать, будто он обманывает своих акционеров, выкупая за их счет акции под ложным предлогом. Уоррен ненавидел идти у кого-то на поводу. Его ужасала одна мысль о том, что своей реакцией на манипуляции он поощрит новые слухи и создаст опасный прецедент.
Уоррен полагал, что сплетни утихнут сами по себе – когда всем станет очевидна их ложность. Но новая реальность уже наступила: он все меньше и меньше контролировал общественное мнение. Этим теперь занимался интернет. Наконец, Баффетт капитулировал и выпустил срочный пресс-релиз с официальным опровержением фальшивок.
Однако публикация заявления не помогла: за неделю акции BRK упали на 11 % и больше не восстанавливались.
9 марта газета Newsday опубликовала цитату Гарри Ньютона, издателя журнала Technology Investor Magazine: «“Мне жаль” – вот что должен сказать Уоррен Баффетт в своем послании акционерам!» На следующий день BRK упала до 41,3 тысячи долларов за акцию и торговалась теперь по цене чуть выше балансовой стоимости. Испарилась легендарная «премия Баффетта» – высокая цена бумаг, обусловленная лишь тем, что компанией владеет легендарный Уоррен. Индекс NASDAQ только что достиг отметки в 5000, удвоившись с января 1999 года. Стоимость входящих в него акций выросла более чем на 3 триллиона долларов.
Этот контраст был настолько резким, что его невозможно было игнорировать. Один из финансовых управляющих писал, что подобные Баффетту инвесторы и их способы ведения дел устарели еще в прошлом 1999 году «из-за отщепенцев, которые отвергали законы инвестирования и пускали пыль в глаза огромными цифрами»[1069].
Уоррен переживал из-за дурных слов, но не собирался менять свою инвестиционную стратегию. Владельцам BRK, очевидно, было выгоднее инвестировать все эти пять лет в рыночный индекс.
Это была самая продолжительная «засуха» в истории Berkshire. Баффетт уже хорошо понимал, как и почему работают компьютеры, но все равно не стал бы рассматривать покупку технологических акций при любой – даже самой низкой – цене. «Когда речь идет о Microsoft и Intel, – говорил он, – я не знаю, как будет выглядеть этот мир через десять лет. Я не хочу играть в игру, преимущество в которой принадлежит моему сопернику»[1070].
В феврале 2000 года Комиссия по ценным бумагам и биржам отклонила запрос Berkshire Hathaway о конфиденциальном статусе некоторых акций компании. Комиссия, взвесив интересы инвесторов при стабильном рынке и имеющемся у них праве на доступ к информации, вынесла решение в пользу вкладчиков капитала. До момента, когда Уоррену сядут на хвост, оставалось время только на небольшие корректировки позиций. Комиссия по ценным бумагам и биржам превратила его в Бена Грэма, который писал книги для всеобщего пользования. В то время, когда СМИ именовали Баффетта «в бытность свою величайшим в мире инвестором»[1071], это было особенно неприятно.
Wall Street Journal сравнивала результаты Уоррена с показателями отставного сотрудника AT&T, чей портфель вырос на 35 %, заметив, что этот любитель технологических акций «к счастью, не совсем Баффетт»[1072].
Никогда еще за всю карьеру решимость и ясное мышление Баффетта не проходили такую жесткую проверку, как в последние три года. Все рыночные индикаторы говорили о том, что он ошибается. Правильный путь ему указывала только внутренняя убежденность. Уоррен казался уязвимым человеком, который был настолько чувствителен к критике, что бежал от всего ее вызывающего. Баффетт посвятил свою жизнь построению репутации и, как тигр, бросался на все, что могло ее замарать.
Однако теперь, когда на его репутацию обрушивались ежедневно, Уоррен не стал обороняться. Он не писал статей в свою защиту и не давал телевизионных интервью. Вместе с Мангером он, как и всегда, продолжал диалоги с акционерами Berkshire. Баффетт и Мангер объясняли, что рынок переоценен и невозможно предсказать, как долго это продлится. В своей знаменитой речи в Сан-Валли, Баффетт раз и навсегда прояснил свои взгляды на рынок, предсказав, что в течение двух десятилетий он не оправдает надежд инвесторов. По мотивам этого обращения Уоррен позднее напишет статью для Fortune.
Несколько лет назад Уоррен умолял Ника Брэди помочь ему спасти Salomon – это стало для миллиардера своего рода подвигом. Но совершить его Баффетту довелось лишь однажды. Многолетняя выдержка перед лицом критики и насмешек, а затем и выступление с шокировавшим многих прогнозом потребовали мужества иного рода. Величайшим ли