Баффетт удержался от того, чтобы предложить Фергюсону уйти на пенсию – хорошее отношение к пожилым менеджерам было его слабым местом. Он сочувствовал Фергюсону, который в конце 1999 года перенес субарахноидальное кровоизлияние. Фергюсон, который какое-то время после этого казался потерянным, и сам хотел уйти в отставку. Но Баффетт ему отказал. Он не любил отправлять людей на покой. Некоторые из его лучших менеджеров были людьми почтенного возраста. Взять хотя бы миссис Би, которая проработала до 103 лет и умерла через год после выхода на пенсию. Уоррену не хватало ее язвительности, он постоянно хвастливо шутил по поводу гериатрической команды Berkshire. Его совет директоров начинал напоминать Верховный суд США, состоящий из престарелых судей. Сам Баффетт поставил перед собой цель пережить миссис Би.
Прошло несколько недель после собрания акционеров. Вечером, после ужина в доме Билла и Мелинды Гейтсов Баффетт играл в бридж. Казалось, его что-то беспокоит, но наверняка утверждать было нельзя. Он отвечал на вопросы хриплым голосом, повторяя, что у него все хорошо. Однако Шэрон Осберг, умевшая распознавать за его бравадой признаки серьезных проблем, поделилась своим наблюдением с Гейтсами. Они немедленно вызвали врача, несмотря на протесты Баффетта[1083]. Врач был удивлен, что мужчина никогда не делал колоноскопию. Он дал Уоррену обезболивающее, чтобы тот мог спокойно доехать до дома. «Но, – сказал врач, – вам действительно следует пройти полное обследование, когда вы вернетесь в Омаху».
Говард Баффетт умер от последствий рака толстого кишечника. О чем думал Уоррен, в свои шестьдесят девять лет ни разу не сделавший колоноскопию? К своему телу он точно не относился, как к автомобилю из любимой им притчи, на котором должен был проездить всю жизнь.
Месяц спустя акции BRK подорожали почти на 5 тысяч долларов – до 60 тысяч долларов за штуку. Журнал Fortune писал: хоть прикосновение Баффетта в 1999 году и «потеряло свои волшебные свойства», недавнее восстановление Berkshire на 47 % с мартовского минимума говорит о том, что процесс «регенерации» дается ему хорошо[1084]. Впрочем, очень скоро эта способность понадобилась Уоррену для решения совсем другой задачи.
Баффетт наконец-то записался на колоноскопию[1085], которая в медицинских кругах считалась рутинным обследованием. В ожидании он отвлекал себя разговорами по телефону, игрой в бридж и симулятором вертолета на компьютере. Когда его спрашивали о предстоящей процедуре, он отвечал: «Я ни капельки не волнуюсь».
Когда Уоррен очнулся после колоноскопии, его ждал неприятный сюрприз: в кишечнике нашли крупный доброкачественный полип. Он занимал такую обширную площадь, что удаление потребовало бы серьезной деконструкции кишечника. Кроме того, у большего полипа вокруг было несколько маленьких «друзей». Эту операцию Баффетт решил сделать в конце июля, после поездки в Сан-Валли. «О, я совсем не волнуюсь, – продолжал говорить он, отшучиваясь. – Я никогда не беспокоюсь о своем здоровье. Если бы вы не спросили, я бы об этом и не вспомнил».
Тем не менее Баффетту все-таки пришлось выпустить пресс-релиз о состоянии своего здоровья. В нем говорилось о подробностях операции, которую Уоррен характеризовал как рутинную[1086]. Процедура заняла несколько часов, в результате Баффетт лишился 15 дюймов внутренностей, получив вместо этого семидюймовый шрам. Неделю он провел дома, восстанавливаясь, и впервые в жизни отрастил за это время бороду.
В разлуке с Berkshire он слабым голосом подолгу говорил по телефону.
«О, нет, я совсем не устал, со мной все хорошо, – уверял он. – Я сбросил несколько фунтов, что давно пора было сделать. Астрид хорошо обо мне заботится. Доктор сказал, что мне можно есть все, что я захочу. Кстати, я говорил вам, что после больницы меня осталось немного меньше, чем было до?» На вопрос, беспокоится ли он о возможном рецидиве, Уоррен ответил: «Совсем нет. Я, знаете ли, никогда ни о чем не беспокоюсь. Кстати, я случайно не говорил вам, что анестезиолог когда-то подносил мне мячи в гольф-клубе? Перед тем, как он меня усыпил, я сказал ему: “Надеюсь, я не обижал вас с чаевыми”».
В пресс-релизе Berkshire Hathaway в это время отмечалось, что полип был доброкачественным, так что дальнейшего лечения не потребовалось. Несмотря на это, по интернету и Уолл-стрит снова поползли слухи. Некоторые утверждали, что у Баффетта рак, ведь полипы не требуют хирургического вмешательства. Но Уоррен не был болен и по-прежнему не ощущал себя стариком. Как и раньше, он чувствовал себя «Молнией».
Но безответственное отношение к здоровью привело к тому, что оно теперь вовсю напоминало Уоррену о своих – далеко не бесконечных – пределах. В обозримом будущем его борьба с вечностью закончится и перед ним встанут вопросы, которых он так долго избегал. Ответы на многие из них зависели от Большой Сьюзи, которая, как Уоррен был уверен, его переживет. Он заверял окружающих, что она сможет обо всем позаботиться.
55. Последняя вечеринка Кей
К тому времени, когда Баффетт лишился части толстой кишки, интернет-пузырь начал сдуваться. Теперь дня не проходило без смерти хотя бы одного доткома[1087]. NASDAQ рухнул до половины пиковой отметки, а акции старой экономики лежали в обмороке. На фоне этих событий репутация Баффетта начала «оживать».
Черпая средства из несметных залежей Berkshire, он покупал частные обанкротившиеся малоизвестные компании: начиная с ювелирной Ben Bridge, заканчивая лакокрасочной Benjamin Moore. И все равно к концу 2000 года закрома Berkshire были до отказа забиты миллиардами неиспользованного капитала, который продолжала извергать безостановочная машина по производству денег[1088].
Зловещее предсказание Баффетта о рынке, которое он сделал на выступлении в Сан-Валли в 1999 году, сбылось. На этот раз Уоррен разразился проповедью в открытом письме, которое стало медиа-событием глобального масштаба. Публикации этого текста в интернете ждали тысячи людей. В назначенное субботнее утро веб-сайт Berkshire едва не рухнул от наплыва пользователей. Уоррен писал, что благодаря интернету у циничных финансистов появился шанс «монетизировать надежды» легковерных инвесторов. Но от последующего «массового перераспределения богатств» выиграть смогут только единицы.
«За последние годы учредители компаний перевели миллиарды долларов из карманов простых людей в собственные кошельки, а также в кошельки своих друзей и компаньонов, – объяснял Уоррен. – Спекуляции наиболее опасны, когда выглядят очень простыми»[1089].
Аудитория прислушалась к Баффетту: на собрании акционеров в 2001 году зал опять был заполнен до отказа.
Поездка в Сан-Валли в 2001 году стала для Баффетта отличной возможностью повидаться со старыми друзьями. В пятницу днем после игры в бридж Кэтрин Грэм вернулась в свой кондоминиум на маленьком гольф-каре, за рулем которого перемещалась по всему городу. Ей было уже восемьдесят четыре года. Высокая и по-прежнему стройная, к этому времени она заменила оба тазобедренных сустава, и работали они отменно. Люди замечали, что Кэтрин выглядит изможденной и «увядающей», но, по ее собственным словам, год выдался отличным. Компания, которую она создала совместно с сыном Доном, во многом полагаясь на советы Баффетта, стала почти культовой: она пользовалась финансовым и журналистским успехом даже в то время, когда прибыль газет сильно сокращалась. Грэм получала очевидное удовольствие от того, что на конференции Аллена собралось так много приятных ей людей. Ее повсюду должна была сопровождать помощница, но Кей отбилась от ее услуг и большую часть конференции проводила в компании своего сына и Барри Диллера, председателя USA Networks и близкого друга Грэм.
Но в тот момент, когда Кей ехала в своем гольф-каре по Сан-Валли, она была одна. Ее заметили Сьюзи Баффетт с дочерью и заехали на неприметную парковку, чтобы проследить, как Грэм преодолеет четыре ступеньки, ведущие в ее кондоминиум. Они знали, что женщина принимает антикоагулянт, который в случае падения значительно повышал риск сильного кровотечения. Кей держалась за перила, ее походка была нетвердой, но внутрь она все-таки зашла[1090].
Грэм часто сидела после обеда на террасе кондоминиума «Дикий цветок», читая Washington Post и временами переключаясь на открывающиеся виды. В этом году модельер Диана фон Фюрстенберг устроила для Кей ежегодную женскую коктейльную вечеринку, ставшую традицией Сан-Валли[1091].
В субботу утром аудитория ждала выступления Энди Гроува, главы Intel, который подготовил доклад под названием «Прерванный Интернет». Затем была запланирована дискуссия на тему «Пульс Америки: как вы его находите?», которую модерировала Диана Сойер. После этого должен был выступить Уоррен Баффетт.
Достигнув пика в марте 2000 года, рынок с тех пор потерял 4 триллиона долларов в оценке стоимости акций[1092]. Выжившие интернет-компании вступали в переходный возраст, и аудитория надеялась, что Баффетт пересмотрит свою прежнюю «медвежью» позицию.
Однако Уоррен на графике показал им, что рыночная капитализация все еще на треть превышает стоимость всей экономики. Это было намного выше того уровня, при котором Баффетт, по его словам, был готов покупать акции. Рынок поднялся выше, чем когда-либо за всю историю, – даже выше пика Великого пузыря 1929 года. По графику было понятно, что Уоррен заинтересуется технологическими компаниями не раньше, чем удвоится экономика, либо вдвое упадет рынок