[268]. Более того, столь высокая доходность сочеталась с риском, который был ниже общерыночного.
Реинвестированные гонорары Баффетта к концу 1960 года принесли ему 243 494 доллара. Его собственная доля в партнерствах теперь составляла более 13 %. Партнеры начали относиться к нему с благоволением.
Когда Баффетт не был в поездке, то бродил по дому, уткнувшись носом в годовой отчет. Семья вращалась вокруг его молчаливой отрешенной фигуры в домашнем халате.
Делопроизводство в его многосложной империи, которая состояла из почти четырех миллионов долларов, одиннадцати партнерств и более сотни инвесторов, стало непомерным: бухгалтерский учет, банковские операции, хранение сертификатов акций, почта. Уоррен по-прежнему сам выполнял все денежные операции и всю канцелярскую работу.
1 января 1962 года Баффетт преобразовал все свои партнерства в единую компанию Buffett Partnership Ltd (BPL). Годом ранее партнерства принесли огромную доходность в 46 %. Для сравнения, доходность по Доу-Джонс составляла всего 22 %. После 1 января, когда партнеры внесли дополнительные вклады, новое партнерство начало год с чистыми активами в размере 7,2 миллиона долларов. Всего за шесть лет его партнерство превзошло масштабами Graham-Newman.
Если учесть сторонние инвестиции, которые к этому времени составляли более полумиллиона долларов, Уоррен стал миллионером в тридцать лет[269]. Он арендовал офисное помещение в Kiewit Plaza, расположенном прямо по Фарнам-стрит в двадцати кварталах от его дома и менее чем в двух милях от центра города. Теперь они с отцом работали в одном помещении, что было давней мечтой Уоррена.
К тому времени Говард уже был явно болен. Он бодро маршировал в офис негнущейся походкой, совершая над собой серьезные усилия. Когда Уоррен узнавал очередную зловещую новость о здоровье отца, его лицо омрачалось. Но в подробности он старался не вникать.
Незадолго до переезда в Kiewit Plaza он нанял Билла Скотта, сотрудника трастовой службы Национального банка США. Скотт записался на курс Баффетта по инвестированию, а затем «решил подлизываться к нему, пока не получу работу»[270]. Скотт стал помогать Баффетту, переправляя деньги в партнерство.
Впервые Баффетт принял в партнерство свою мать, а также Скотта, Дона Дэнли, Мардж Лоринг и даже Фреда Стэнбека, у которого был семейный бизнес и который до сих пор работал с Уорреном только над отдельными проектами[271]. Впервые Уоррен вложил в партнерство почти все свои деньги – около 450 тысяч долларов[272]. После шести лет работы их со Сьюзи доля в партнерстве превысила миллион долларов. Совместно они владели 14 % акций BPL.
Момент был невероятно удачным. В середине марта 1962 года рынок окончательно обвалился и продолжал снижаться до конца июня. Цены акций достигли многолетних минимумов. Баффетт теперь сидел в одном-единственном партнерстве с кучей свободных денег, которые можно было инвестировать. Его портфель почти не пострадал во время падения. «По сравнению с традиционными (их часто называют «консервативными») методами инвестирования в обыкновенные акции, наш метод, похоже, связан со значительно меньшим риском», – писал он партнерам[273]. Уоррен торопливо просматривал списки акций и часто перефразировал Грэма: «Бойтесь, когда остальные жадничают, и жадничайте, когда остальные боятся». Теперь наступало время жадничать[274].
25. Война с ветряными мельницами
В конце 1950-х и начале 1960-х годов, Баффетт приступил к проекту, который находился за пределами от Омахи. Для его группы поддержки это был второй крупный проект, а для него самого – первый, в котором он фактически установил контроль над компанией. Для этого ему потребовалось гораздо больше времени и энергии, чем это было с Sanborn Map.
Dempster Mill Manufacturing была семейной компанией в худшем смысле этого слова. Она производила ветряные установки и системы орошения в Беатрис, городке посреди прерий, в котором была единственным крупным работодателем. Акции компании торговались по 18 долларов за штуку, а балансовая стоимость неуклонно росла и составляла 72 доллара на акцию. Активами Dempster были ветряные установки, ирригационное оборудование и завод.
Поскольку Dempster была просто очередным сигарным окурком, Уоррен применил свой прием, который заключался в том, чтобы покупать акции до тех пор, пока они торгуются ниже балансовой стоимости. Если цена росла по какой-либо причине, он продавал акции с прибылью. Если этого не происходило, он покупал, пока не становился владельцем контрольного пакета, и мог ликвидировать компанию, распродать ее активы и получить прибыль[275].
В течение нескольких лет Баффетт, Уолтер Шлосс и Том Кнапп заполучили 11 % акций, уступая по их количеству лишь семье Демпстеров. Уоррен вошел в совет директоров компании. В начале 1960 года, несмотря на возражения Баффетта, другие члены наняли Ли Даймона, бывшего менеджера по закупкам компании Minneapolis Molding Co, на должность генерального директора Dempster[276]. Баффетт при номинальном руководстве председателя совета директоров Клайда Демпстера продолжал скупать акции[277]. Ему нужна была каждая, до которой он мог дотянуться.
Наращивая свой пакет акций, Баффетт также скупил их у семьи Демпстеров. Так он добился контроля над компанией, а затем сместил Клайда Демпстера и сделал предложение о выкупе акций всем остальным акционерам[278].
Баффетт ступал на зыбкую почву. Как председатель совета директоров он считал, что не вправе призывать других продавать, когда покупает сам. Тем не менее можно было рассчитывать на то, что деньги и человеческая природа сделают свое дело. Люди убеждали себя в том, что лучше иметь в руках деньги, чем вяло торгующиеся акции сомнительной ценности. Так что вскоре доля акций Dempster в активах партнерства Баффетта достигла 21 %.
В июле 1961 года Уоррен написал партнерам, что партнерство вложило средства в никому не известную компанию, которая может «сдержать результативность в краткосрочной перспективе, но обещает превосходную доходность через несколько лет»[279]. В январском письме 1962 года он раскрыл название компании, которую теперь контролировало партнерство, и написал о ней небольшую «проповедь»[280]. В итоге его прогноз о «сдерживании результативности в краткосрочной перспективе» оказался даже более точным, чем он ожидал.
В течение 1962 года Баффетт наставлял Ли Даймона и пытался объяснить ему, как управлять запасами компании. Деньги у Dempster закончились, а склад пополнялся деталями для производства ветряных установок[281]. К началу 1962 года каптила компании истощился настолько, что речь зашла о закрытии Dempster.
У Баффетта оставалось всего несколько месяцев до того момента, когда ему придется сообщить партнерам о разорении бизнеса, в который он вложил их общие деньги в размере миллиона долларов. Он редко спрашивал совета, но все же обсудил ситуацию с Чарли Мангером. Мангер направил его к Гарри Боттлу, специалисту по оздоровлению бизнеса.
Воодушевленный бонусом в 50 тысяч долларов, Гарри Боттл прибыл в Беатрис. Это означало, что Баффетт должен был кого-то уволить с единственного крупного предприятия в городе.
Конфронтации Баффетт по-прежнему боялся и стремился во чтобы то ни стало избежать конфликта. Но после увольнении Ли Даймона, его жена написала Уоррену письмо, в котором обвинила того в «грубости и неэтичности», а также в том, что своей холодностью он разрушил доверие ее мужа. В свои почти тридцать два года Баффетт еще не научился увольнять так, чтобы люди видели его сожаление.
Через несколько дней он отправил Билла Скотта в Беатрис, чтобы тот помог Гарри Боттлу[282]. Они налетели на компанию, как саранча: сократили запасы, распродали оборудование, подняли цены на запчасти, закрыли нерентабельные продуктовые линейки и пять филиалов, а также уволили сто человек. Видя, что после увольнений новое руководство перешло к масштабному сокращению бизнеса, жители Беатрис решили, что Баффетт – безжалостный ликвидатор.
К концу 1962 года Боттл погасил все долги Dempster. В письме партнерам Баффетт назвал Dempster достижением года, а Гарри Боттла – человеком года[283]. Банк был счастлив. Баффетт попытался продать Dempster частным образом, но не нашел покупателей, согласных на его цену. В августе он уведомил акционеров о том, что компания выставлена на продажу, и разместил объявление в Wall Street Journal. Он давал покупателям месяц на то, чтобы могли выдвинуть свои предложения до публичного аукциона. С большинством наиболее вероятных кандидатов он уже побеседовал.
При мысли об очередном новом владельце, который опять примется увольнять людей или закрывать производство на крупнейшей и практически единственной в городе компании-работодателе, Беатрис пришел в ярость. В период послевоенного бума заводы не закрывались, а открывались. Менее чем через четверть века после окончания Великой депрессии перспектива массовой безработицы напоминала о серолицых мужчинах в очередях за супом и об участии в унизительных государственных программах по обеспечению занятости.