[320]. Они перешли с хлопка на вискозу, шелк для бедных, а во время войны производили вискозную парашютную ткань, переживая временный бум.
В 1954 году на штаб-квартиру компании Hathaway на Коув-стрит обрушилась 14-футовая волна урагана «Кэрол». Очевидным решением было бы двинуться на Юг, а не восстанавливать фабрику на Севере. Но вместо этого Сибери Стэнтон объединил Hathaway с другой фабрикой, Berkshire Fine Spinning, фактически пытаясь построить дамбу против приливной волны[321].
Хозяин Berkshire, Малкольм Чейс, упорно отказывался вложить хоть один цент в модернизацию. Естественно, он выступал против этих планов, но новая Berkshire Hathaway уже следовала по пути, начертанному Стэнтоном. Он упростил ассортимент продукции, сосредоточившись на вискозе, из которой производилось более половины объема подкладок для мужских костюмов в США[322]. Он продолжал свою «непреклонную» модернизацию, вливая в фабрики миллионы долларов.
К этому времени его брат Отис начал сомневаться в целесообразности пребывания в Нью-Бедфорде. Но Сибери считал, что время переезда текстильной фабрики на юг упущено[323], и уже оставил свою мечту возродить фабрики[324]. Когда в 1962 году Дэн Ковин заговорил с Баффеттом о Berkshire, Баффетт уже знал о ней, как и о любом американском предприятии большого размера.
По бухгалтерским данным, бизнес Berkshire стоил 22 миллиона долларов, или 19,46 доллара на акцию[325]. Но после девяти лет убытков, любой мог приобрести акции всего за 7,5 баксов. И Баффетт начал их скупать[326].
Сибери также покупал акции Berkshire, объявляя тендерные предложения каждые пару лет. Теория Баффетта заключалась в том, что Сибери продолжит покупать, а он сможет покупать акции, когда они дешевеют, и продавать их компании обратно, когда цены растут.
Вместе с Ковином они занялись покупкой. Если бы кто-то узнал, что Баффетт покупает, цены могли бы подняться, поэтому он покупал через Говарда Брауна из Tweedy, Browne. Это была любимая брокерская фирма Баффетта, потому что там все умели помалкивать. Это имело для него огромное значение. Счету партнерства Баффетта Tweedy, Browne присвоила шифр BWX[327].
Явившись в Tweedy, Browne, которая занимала крошечный офис на Уолл-стрит, 52, то самое здание в стиле ар-деко, где когда-то работал Бен Грэм, Баффетт почувствовал себя как в старомодной парикмахерской с полом, вымощенным черно-белой плиткой. Центр торгового зала занимал двадцатифутовый деревянный стол, которому фирма не дала отправиться на свалку.
По одну сторону изрезанного детьми стола заседал благосклонный, но властный Говард Браун. Напротив него сидел, как на иголках, трейдер фирмы, беспокойно ожидая телефонного звонка, чтобы начать торги. Пустое место за столом рядом с ним выполняло роль «стола для посетителей». Вдоль стен стояли дешевые деревянные шкафы для документов.
Рядом с торговым залом, в небольшом арендованном отсеке, половину которого занимали кулер и вешалка, сидел за обшарпанным столом Уолтер Шлосс, управляя оттуда своим партнерством.
Нигде в Нью-Йорке Баффетт не чувствовал себя так уютно, как за «столом для посетителей» Tweedy, Browne. Фирма занималась арбитражными операциями, реструктуризацией компаний, на которых можно было заработать немного денег, и ликвидацией окурков, то есть всем тем, что нравилось Уоррену. Они торговали 15-летними варрантами Jamaica (Queens) Water, то есть правами на покупку акций водопроводной компании, которые росли всякий раз, когда возникали предположения, что Нью-Йорк когда-нибудь возьмет на себя управление водопроводом. Когда эти слухи стихали, акции дешевели. Tweedy, Browne покупала их каждый раз, когда цены падали, и продавала, когда росли, снова и снова.
Все это отдавало старыми временами в Graham-Newman и мало походило на гигантскую сделку с American Express, но Баффетту нравилась атмосфера, которая царила вокруг. Том Кнапп обосновался в огромном чулане, заполнив его 4-центовыми марками «Голубой орел», которые они с Баффетом по ошибке купили, а также топографическими картами побережья штата Мэн. Стопка карт постоянно росла, поскольку Кнапп направлял деньги, заработанные на акциях, на покупку земли на побережье[328]. Стопка «Голубых орлов» медленно уменьшалась по мере того, как Tweedy, Browne наклеивали по 40 марок на каждую пачку «Розовых страниц», которые они отправляли Баффетту еженедельно.
Котировки, которые приводились на «Розовых страницах» для акций, не котирующихся на Нью-Йоркской фондовой бирже, быстро устаревали. Баффетт использовал их лишь как отправную точку для телефонных торгов, при которых надо было позвонить множеству брокеров для совершения единственной сделки. В работе по этой системе через своих брокеров он был мастером. Публично объявленной цены не было, и это снижало конкуренцию. Тот, кто был готов звонить каждому маркетмейкеру и безжалостно давить на них, имел значительное преимущество перед менее энергичными или более слабонервными.
Браун звонил Баффетту и сообщал, что у них есть акции XYZ по 5 долларов. «Хм, даю 4,75 долларов», – без колебаний отвечал Баффетт. Этот маневр с закидыванием удочки позволял понять, насколько голоден продавец.
Позвонив клиенту, чтобы узнать, согласен ли он на более низкую цену, Браун звонил Баффетту и отвечал: «Извините. Не могу взять меньше 5». «Это немыслимо», – отвечал Баффетт. Через несколько дней Браун снова звонил Баффетту: «Мы согласны на 4,75 доллара». «Извините, – мгновенно отвечал Баффетт, – я даю 4,5». Браун опять звонил продавцу, который говорил: «Какого черта? Было же 4,75 бакса?» «Мы просто передаем информацию. Сегодня покупатель предлагает 4,5 доллара».
Потом было еще несколько входящих и исходящих звонков, и через неделю Браун опять говорил Баффетту: «Хорошо. Мы согласны на 4,5 доллара». «Извините», – отвечал Баффетт, опуская цену предложения еще на одну восьмую. «Даю 4,375 доллара», – говорил он.
Он вынуждал брокера снижать цену еще и еще. Крайне редко или почти никогда акция не нужна была ему настолько сильно, что он соглашался на более высокую цену[329].
Свой первый заказ на Berkshire Hathaway Уоррен сделал через Tweedy 12 декабря 1962 года, купив 2000 акций по 7,5 долларов за штуку и заплатив брокеру комиссионные в размере 20 долларов[330]. Баффетт велел Tweedy продолжать закупку.
Ковин узнал о Berkshire от члена правления Стэнли Рубина, начальника отдела продаж компании, который был другом Отиса Стэнтона, тоже входившего в правление. Братья Стэнтон все больше расходились во взглядах[331]. Отис считал, что его брат Сибери не должен был уступать требованиям бастующих повысить им зарплаты – ему следовало просто остановить производство[332]. Он также не одобрял выбор преемника, которым должен был стать сын Сибери, Джек. У Отиса была своя кандидатура – Кен Чейс, вице-президент компании по производству.
Сибери Стэнтон отреагировал на закупки Баффетта так, как будто угроза поглощения была неминуемой, и сделал несколько тендерных предложений. Именно этого и добивался Уоррен: его покупки были основаны на теории, что в конечном итоге Сибери выкупит у него акции. Они нужны были ему не для того, чтобы держать их, а чтобы продать. Тем не менее, в каждой сделке есть покупатель и продавец.
В конце концов Уоррен поехал в Нью-Бедфорд, чтобы увидеть компанию своими глазами. В этот раз нанести визит оказалось непросто. Кому из посетителей позволить войти в стеклянные двери и подняться по узкой лестнице в пентхаус Стэнтона, решала секретарша, мисс Табор, которая была яростно предана Сибери.
Вдвоем они уселись за стеклянный стол для переговоров в углу, и Баффетт спросил, каково будет следующее тендерное предложение Стэнтона. Стэнтон посмотрел на него сквозь очки в проволочной оправе, висящие на кончике носа. «Он был достаточно радушен. Но потом сказал что-то вроде: “Мы, вероятно, в ближайшие дни проведем тендер. По какой цене вы бы продали, мистер Баффетт?” В то время акции торговались по 9 или 10 долларов за штуку. Я сказал, что продам по 11,5 долларов по тендерному предложению, если оно будет. А он ответил: “Вы обещаете, что, если мы сделаем тендерное предложение, вы будете участвовать?” Я сказал: “Да, если это произойдет в обозримом будущем, а не через 20 лет”. Но я согласился», – вспоминает Уоррен.
«Теперь я был связан. Я чувствовал, что не могу больше покупать акции, потому что слишком много знал о том, что Сибери может сделать. Я поехал домой. Вскоре мне пришло письмо от трастовой компании Old Colony, которая входила в Первый национальный банк Бостона, с тендерным предложением купить акции Berkshire по 11,375 доллара». Это было на 12,5 центов меньше, чем мы договорились», – говорит Баффетт.
Он был в ярости: «Меня это очень разозлило. Этот парень, пожав мне руку и дав слово, теперь пытался выгрызть восьмую часть доллара, нарушая нашу договоренность».
Уоррен привык вести сделки на своих условиях, а теперь Стэнтон пытался его надуть. Он послал Дэна Ковина в Нью-Бедфорд, чтобы тот попытался убедить Стэнтона не отказываться от сделки. Они поспорили. Стэнтон отрицал, что заключил сделку с Баффеттом. Он сказал Ковину, что это его компания, и он поступит так, как сочтет нужным. Это была ошибка. Сибери Стэнтон должен был очень сильно пожалеть о попытке надуть Баффетта: Уоррен решил, что теперь он будет не продавать, а покупать.