Из этого опыта они вынесли настороженность по отношению к розничной торговле, которая со временем будет только расти.
Им нужны были компании, которые осыпали бы их деньгами, имели устойчивые конкурентные преимущества и способность выстоять против естественного цикла созидания и разрушения капитала. Вскоре после встречи во Флориде Мангер и Баффетт продали Hochschild-Kohn компании Supermarkets General примерно за ту же сумму, за которую купили[417]. Баффетт действовал быстро, желая избавиться от фирмы до закрытия партнерства.
Для покупки Hochschild-Kohn компания Diversified Retailing выпустила долговые обязательства. Баффетт с особым вниманием отнесся к первому публичному привлечению средств.
«Это был мой первый выпуск облигаций. Я включил в него несколько условий, которые совершенно не заинтересовали андеррайтеров. Но на протяжении многих лет я размышлял о выпусках облигаций. Я думал о том, как обирают их держателей».
Держатели облигаций исторически зарабатывали меньше, чем акционеры, потому что отказывались от потенциально неограниченного роста в пользу меньшего риска. Но Баффетт знал, что может быть по-другому.
«Одно из условий заключалось в том, что, если мы по какой-либо причине не выплачиваем проценты по облигациям, их держатели получают право голоса в компании, так что их не облапошат в результате банкротства», – говорит Баффетт. Бен Грэм писал об этом в «Анализе ценных бумаг», с присущим ему пылом излагая, насколько редко суд позволяет держателям облигаций обращать взыскание на обеспечивающие их активы, за исключением случаев, когда активы почти ничего не стоят. Кризисные администрации компаний превращали выплаты держателям необеспеченных облигаций почти в ничто посредством изнурительного процесса, в результате которого выплаты задерживались до тех пор, пока не теряли всякий смысл. Долговые обязательства DRC предусматривали, что компания не может выплачивать дивиденды, если по облигациям имеется задолженность.
Второе необычное условие заключалось в том, что в зависимости от прибыли компании по облигациям можно было получить дополнительный процентный доход сверх фиксированной ставки купона в 8 %.
Наконец, Баффетт добавил к этому третье условие: облигации подлежали погашению, если, продав достаточное количество акций DRC, он перестанет быть ее крупнейшим акционером[418].
Теперь, когда процентные ставки выросли, а банки неохотно выдавали кредиты, долговые обязательства неожиданно стали неплохим источником дешевого финансирования и мощным утешительным призом. Но поскольку Баффетт смотрел на сегодняшний доллар как на 50 или 100 долларов в будущем, он чувствовал, как будто потерял на Hochschild-Kohn много миллионов, упустив возможность использовать деньги более эффективно. Он сделал вывод: «Время – друг превосходного бизнеса и враг посредственного».
Осенью 1969 года, когда Баффетт и Мангер работали над продажей Hochschild-Kohn, издание Forbes опубликовало статью о Баффетте под названием «Как Омаха обыгрывает Уолл-стрит». Статья начиналась настолько захватывающе, что другие авторы, пишущие о Баффетте, повторяли это вступление в течение последующих десятилетий[419].
«10 тысяч долларов, вложенные в Buffett Partnership в 1957 году, – писал Forbes, – сейчас стоят 260 тысяч долларов. Партнерство, активы которого теперь составляли 100 миллионов долларов, росло со среднегодовой скоростью в 31 % без единого убыточного года». После этого анонимный обозреватель Forbes приводил точное наблюдение: «Баффетт – непростой человек. Но вкусы у него довольно простые».
В тексте даже намеками не упоминался размер состояния Баффетта. Журналист попросту не знал, что с тех пор, как Уоррен в 1966 году перестал принимать в партнерство новых участников, его состояние благодаря реинвестированию гонораров возросло за три года в четыре раза. Теперь оно составляло 26,5 миллионов долларов. Причем без притока денег от новых партнеров доля Баффетта в активах партнерства увеличилась с 19 до 26 %. Вместо этого речь в статье шла о его «старом бесформенном омахском доме», отсутствии компьютеров и минимальном штате сотрудников в скромном офисе. Человек с простыми вкусами по-прежнему заглатывал по пять бутылок Pepsi в день, просил ее вместо вина на званых ужинах и ел только булочки, если подавали что-то сложнее стейка или гамбургера. Он все еще появлялся на людях, выглядя иногда чуть лучше бродяги. Ему бы вполне хватило съемной двухкомнатной квартиры.
Впрочем, Баффетты жили жизнью обеспеченной пары, хоть и не так роскошно, как могли себе позволить. О хорошей жизни заботилась Сьюзи, полагая, что в деньгах нет смысла, если их не использовать для своих целей. Людей удивлял контраст между непритязательностью Уоррена и его постоянно растущим состоянием. Им было легко в присутствии добродушного, самоироничного и спокойного Баффетта. От прежней бесцеремонности и высокомерия он во многом избавился, как и от наиболее явных признаков неуверенности в себе. Правда, терпимости к критике он так и не научился. Свою нетерпеливость он пытался скрывать. Он был верен давним друзьям. Особенно поражала людей его принципиальная честность.
Однако те, кто подолгу находился в его присутствии, начинали чувствовать себя измотанными в вихре его энергии. Когда внимание Уоррена ослабевало, люди испытывали облегчение, сопровождаемое некоторым чувством вины. Он заваливал друзей газетными вырезками и материалами для чтения, которые, по его мнению, должны были их заинтересовать. Даже самые обычные разговоры были не такими уж обычными. У них всегда была цель, пусть и не вполне ясная.
В том же 1969 году была решена судьба другого семейного бизнеса Баффеттов: достигнув столетнего юбилея, Фред Баффетт сдался и решил избавиться от своего магазина. Несмотря на то что выручка составляла полмиллиона долларов в год, покупателей не было. Жернова капитализма делали свое дело.
Баффетты не вели светской жизни и никогда не давали больших приемов. Но в конце сентября, когда закрылись магазин и партнерство, они устроили настоящую гулянку. В дом заявились почти 200 человек всех возрастов и рас. Бизнесмены, светские дамы, друзья и бедные «клиенты» Сьюзи, подростки, партнеры, разнообразные священнослужители, раввины и проповедники, местные политики. Сьюзи выбрала нью-йоркскую тематику – еда и декор в стиле ресторана Stage Door Deli – и попросила людей прийти в «повседневной одежде». Наряды гостей оказались в итоге самыми разнообразными: от кюлотов до коктейльных платьев. Стол был устроен в стиле деликатесной лавки, с которой свисали колбасы и целый ощипанный цыпленок. Гостям предлагались сэндвичи с пастрами и сыры. На веранде, рядом с пивным бочонком, играл пианист, призывая гостей подпевать. Площадка для игры в ракетбол в подвале превратилась в импровизированный кинотеатр, у потолка которого сгрудились гигантские гелиевые шары. Весь вечер на экране крутились фильмы с Уильямом Филдсом, Мэй Уэст, Стэном Лорелом и Оливером Харди. В солярии гости пытались покрыть краской двух моделей в бикини, а престарелый Фред Баффетт пытался их защищать.
«Было так хорошо. Мне было больно думать о том, что все закончилось», – скажет потом Сьюзи[420].
Часть четвертаяСьюзи поет
34. Конфетный Гарри
В январе 1970 года, через три месяца после вечеринки в стиле Stage Door Deli, подруга Уоррена, Кэрол Лумис, опубликовала в Fortune статью, в которой обратила особое внимание на впечатляющую результативность и мрачные взгляды на перспективы акций Баффетта[421]. Незадолго до выхода статьи он адресовал партнерам письмо, в котором разъяснил, чем они владеют.
Партнеры, обнаружив, что являются собственниками компании по выпуску торговых купонов, банка и финансово незначимой газеты, были сражены наповал[422]. Теперь им предстояло решить, оставить себе акции или получить свою долю деньгами.
«Он разрезал пирог, и можно было самому выбрать кусок», – говорит Джон Хардинг. Баффетт, конечно, хотел, чтобы они выбрали деньги, оставив акции Berkshire Hathaway и Diversified Retailing ему. Тем не менее, он был честен с ними. В письме от 9 октября 1969 года он изложил прогноз рынка, от чего ранее воздерживался. «Рынок достиг небывалых высот, – писал он, – и я считаю, что теперь для среднего инвестора почти равнозначен выбор между профессиональным управлением акциями и пассивными инвестициями в облигации»[423]. При этом Уоррен допускал, что лучшие из лучших финансовых управляющих смогут наскрести доходность, на несколько процентных пунктов превышающую доходность облигаций.
Два месяца спустя Уоррен предсказывал, что результаты Berkshire и Diversified будут не только выше доходности облигаций, но и превзойдут результаты лучших финансовых управляющих. Это было важно.
Помимо письма, Уоррен написал для партнеров трактат о том, как инвестировать в облигации, снова приложив намного больше усилий, чем это сделал бы обычный финансовый управляющий. Даже несмотря на это, Баффетт вспоминает: «Когда я закрыл партнерство, четырех женщин охватила паника. Они доверяли мне, но перед этим прошли через развод. У них сложились плохие отношения с бывшими мужьями, и они боялись, что не справятся, если потеряют свои деньги. Они звонили мне посреди ночи и говорили: “Ты должен и дальше зарабатывать для меня деньги!”»[424].
Он продолжил работу над роспуском партнерства на Рождество в Лагуна-Бич. Рождественские подарки он закупил с присущей ему эффективностью. Как и в других делах, у него была система: он отправился в Topps, лучший магазин одежды в Омахе, и дал продавцам список нужных размеров.