[471]. В 1942 году Мейер начал подумывать об отставке. Газета легла на плечи Кей и ее мужа, Филипа Грэма. Кей была по уши влюблена в Фила и настолько убеждена в собственной ничтожности, что приняла как должное решение отца продать Филу почти две трети акций Post, что дало ему абсолютный контроль над изданием. Мейер сделал это потому, что, по его словам, ни один мужчина не должен работать на свою жену. Кей получила оставшуюся часть[472].
Когда Фил Грэм принял руководство, дела шли плохо. Редакция и отдел распространения занимались игрой на скачках и выпивкой.
Фил Грэм привел газету в порядок, снабдил ее индивидуальностью, активно освещая политические события, а колонка редактора зазвучала отчетливо либеральным голосом. Грэм купил журнал Newsweek и несколько телевизионных станций, проявив себя как блестящий медиа-руководитель. Но со временем в нем стали брать верх пьянство, вспыльчивость, эмоциональная неуравновешенность и саркастическая насмешливость, которые особенно разрушительно сказывались на Кэтрин.
«Я была очень застенчивой, – вспоминает она. – Я боялась оставаться с кем-то наедине, потому что думала, что людям со мной скучно. В гостях я молчала, предоставляя право говорить Филу. Он действительно был остроумным и смешным»[473].
Кэтрин никогда не противостояла Филу, даже когда он завел ряд романов с другими женщинами. «Я думала, что Фил буквально создал меня, – говорила она. – Мои интересы были защищены, я чувствовала себя с ним обеспеченной»[474]. Он считал, что ей повезло с ним, и она с этим соглашалась. Когда он, наконец, ушел от нее к стажерке Newsweek Робин Вебб, ее поразила реакция одной из подруг, которая сказала: «Прекрасно!» Кэтрин и в голову не приходило, что без Фила ей будет лучше. Но потом он начал пытаться отобрать у нее газету, поскольку контролировал две трети акций. Кей была в ужасе от того, что может потерять семейное дело.
В 1963 году Фил Грэм перенес на публике впечатляющий психический срыв и лег в психиатрическую клинику с диагностированной маниакальной депрессией. Шесть недель спустя, отпросившись из больницы на выходные, он приехал домой в обширное сельское поместье Грэмов и после обеда с Кей застрелился в ванной на первом этаже, пока жена дремала наверху. Ему было 48 лет.
После его самоубийства газета перешла к Кей. Потеря семейного дела ей больше не угрожала. Она боялась ответственности, но твердо намеревалась сохранить издание, хотя ей предлагали его продать. Свою руководящую роль она видела в том, чтобы передать газету следующему поколению, когда оно будет готово принять бразды правления. «Я ничего не знала об управлении и о сложных редакционных вопросах, – вспоминает она. – Я не умела пользоваться услугами секретаря и отделять важное от мелочей»[475].
Несмотря на то, что иногда Кэтрин Грэм демонстрировала уверенность, она постоянно переосмысливала и подвергала сомнению собственные решения и поэтому начала полагаться на мнение других людей. «Я пыталась узнать суть проблем от тех, кто там работал, – писала она. – И, конечно, все эти люди были мужчинами». Кей никогда не доверяла ни им, ни кому-либо еще, ведь никто из близких никогда не относился к ней так, чтобы заслужить ее доверие. То восторгаясь своими менеджерами, то разочаровываясь в них, она приобрела в офисе устрашающую репутацию. Но все это время она не переставала с ними советоваться.
«Когда в течение дня нужно было принимать решения, в которых она не была уверена, – вспоминает ее сын Дон, – она каждый раз заново изобретала велосипед. Ей приходилось быть топ-менеджером в компании, но она никогда не была менеджером низшего звена».
Вскоре Грэм начала опираться на Фрица Биби, юриста и председателя совета директоров Washington Post[476]. К тому времени Post была самой маленькой из трех оставшихся вашингтонских газет. В год она приносила 85 миллионов долларов дохода и 4 миллиона долларов прибыли.
Постепенно Кэтрин вжилась в роль руководителя. Вместе с выпускающим редактором газеты Беном Брэдли они выработали общее видение национальной газеты, которая была бы в состоянии бросить вызов New York Times. Брэдли, выпускник Гарварда, был веселым, ярким и мог неожиданно отпустить пикантную шутку, которая мало согласовывалась с его положением. В Грэм он пробуждал лучшее и поощрял репортеров профессионально расти, так что вскоре Post стала известна серьезными статьями. Через три года после того, как Грэм возглавила газету, она назначила Брэдли ее главным редактором.
В 1970 году Кэтрин освободилась от тирании своей матери Агнес, которая умерла. Тогда Кей поняла, что работа в Post стала для нее делом жизни.
В марте 1971 года New York Times удалось добраться до «Документов Пентагона», в которых содержалась засекреченная информация об истории решений, которые привели страну к войне[477]. Из этих бумаг было понятно, что правительство крупно обмануло американское общество. 13 июня 1971 года New York Times опубликовала статью с разбором этих политических махинаций.
Через два дня после этого и примерно через две недели после того, как Баффетт и Мангер отправились в Вашингтон на встречу с Грэм, федеральный окружной суд запретил Times публиковать большую часть «Документов Пентагона».
Post, уязвленная тем, что ее опередили, была полна решимости заполучить эти документы. Редактор газеты полетел в Бостон с пустым чемоданом, и привез оттуда «Документы Пентагона».
«Мы как раз были в процессе публичного размещения акций на рынке, но еще не продали их, – вспоминает Кэтрин. – Это был чрезвычайно ответственный момент для компании, и судебный процесс очень сильно повредил бы нам. Знакомые с ситуацией бизнесмены советовали: “Не делайте этого сейчас, отложите на день”, юристы увещевали: “Не делайте этого вообще”. А редакторы твердили, что это нужно сделать немедленно».
«Я бы уволился, если бы мы это не опубликовали, – говорит Бен Брэдли. И не только я, но и многие другие сотрудники».
«Все знали, что у нас есть эти документы, – писала позже Грэм. – Было ужасно важно сохранить динамику после того, как суд остановил Times, а на кону стоял вопрос о конституционных правах. И редакторы, и новостной отдел были бы деморализованы, откажись мы от публикации».
В тот прекрасный июньский полдень, когда Грэм сидела на веранде своего особняка, ей позвонил председатель совета директоров газеты, Фриц Биби. Он сказал: «Боюсь, вам придется принять решение». Грэм спросила его, что бы он сделал на ее месте, и Биби ответил, что не стал бы публиковать документы.
«Почему мы не можем подождать один день? – спрашивала Грэм. – Times обсуждала это целых три месяца». Теперь к обсуждению присоединились Брэдли и другие редакторы. По их словам, сарафанное радио уже знало, что у газеты есть эти документы, журналисты пристально следили за ними – и свои, и чужие. Они должны были решить, что делать, причем немедленно.
Грэм вспоминает: «Я сказала: “Действуйте. Мы это публикуем”. И просто повесила трубку». Женщина, которая при каждом решении обращалась за советом к другим, поняла, что это выбор может сделать только она сама. Когда она собралась с силами и спросила себя, что об этом думает, то обнаружила, что действительно знает, что делать.
Еще до конца дня правительство США подало иск против Post. На следующий день, 21 июня, судья Герхард Гезелл вынес решение в пользу газеты. Менее чем через две недели Верховный суд поддержал его.
После публикации «Документов Пентагона» Post переросла свой статус приличного издания, печатающего добротную местную журналистику, и начала преображение в великую газету национального значения.
37. Охотники за сенсациями
Почти два года спустя, когда репортеры Sun в Омахе грелись в лучах славы после разоблачения «Города детей», в июне 1972 года Post углубилась в Уотергейтский скандал. Никсон той осенью был переизбран огромным большинством голосов, яростно отрицая свою осведомленность о прослушке и причастность к ее установке. Белый дом, который уже был в состоянии открытой вражды с Post из-за эпизода с документами Пентагона, отмахнулся от Уотергейтской истории как от «третьесортного покушения на взлом». Друг с Уолл-стрит, имеющий связи в администрации президента, посоветовал Грэм «нигде не находиться одной».
В начале 1973 года один из друзей Никсона, занимавшийся сбором средств для республиканцев, оспорил продление двух телевизионных лицензий Post во Флориде. Этот спор угрожал лишить компанию половины ее прибыли – удар был нанесен в самое сердце[478]. В ответ акции WPO упали с максимума в 38 долларов за штуку до минимума в 16 долларов.
Большая часть времени и внимания Грэм теперь уходила на минимизацию потерь[479]. У председателя совета директоров Post, Фрица Биби, развивался рак, и он стремительно сдавал[480]. Все еще нуждаясь в авторитете, Кей чаще стала обращаться к другому члену совета директоров, Андре Мейеру, старшему партнеру инвестиционного банка Lazard Freres.
В мае 1973 года Биби умер, и неделю спустя его адвокат Джордж Гиллспай, который также был личным адвокатом Грэм, начал улаживать дела с его имуществом. Узнав, что крупный омахский инвестор покупает акции Post, Гиллспай позвонил Баффетту и предложил ему пакет из 50 тысяч акций Биби. Баффетт ухватился за это предложение.
Будь у него возможность, Баффетт купил бы для Berkshire Hathaway практически любую газету по приемлемой цене, попавшую в поле его зрения. Он купил акции Affiliated Publications, родительской компании Boston Globe, Booth Newspapers, Scripps Howard и Harte-Hanks Communications, сети газет из Сан-Антонио.