К 1985 году объединенная страховая машина, которую спроектировал Баффетт, заработала на полную мощность, генерируя денежные потоки, ставшие топливом для развития его компаний. А Голдберг нашел главный рычаг для этой конструкции, приведя в компанию Аджита Джайна.
Аджит родился в 1951 году, получил диплом инженера в престижном Индийском технологическом институте Харагпуа, а затем степень по бизнесу в Гарварде. Он был таким же скептичным и упрямым, как Баффетт и Мангер, и переспорить его было невозможно. Баффетт видел в Аджите самого себя, но тот так быстро рос в его мнении, что вскоре сравнялся с недосягаемой миссис Би.
Баффетт уверяет, что «никак не участвовал» в решениях Аджита, но он вовсе не был пассивным наблюдателем. Действуя через Джайна, Уоррен приблизился к старому доброму способу торговли «из-под прилавка», насколько это было возможно в то время. И Баффетту это нравилось.
Когдя Уоррен прикипел к Аджиту, который упорядочил хаос, Голдберг переключился на другие направления бизнеса Berkshire по выдаче кредитов и торговле недвижимостью.
Аджит появился в компании в самое подходящее время, когда страховые тарифы достигли пика. В журнале Business Insurance он дал рекламу: «Мы хотим больше страховых случаев с премией выше миллиона», в которой сочетались эффектность и остроумие, отличавшие Баффетта. «У нас не было репутации и системы распространения, – говорит Уоррен, – но после этой рекламы бизнес хлынул к нашим дверям, так что Аджит теперь заключал сделки пачками»[768].
46. Рубикон
1980-е годы стали эпохой сделок, которые финансировались за счет долга. Индекс Доу в течение семнадцати лет почти не менялся[769]. Прибыли корпораций съедала инфляция, компании теряли деньги из-за небрежной операционной деятельности и бездумной бюрократии[770]. К началу 1980-х годов акции распродавались, как дешевые костюмы из полиэстера. При председателе Федеральной резервной системы Поле Волкере правительство взяло инфляцию под контроль, и процентные ставки, достигнув астрономических 15 %, начали снижаться. Долговые обязательства стали дешеветь, так что при покупке компании можно было использовать ее собственные активы в качестве залога, как при получении ипотеки. Теперь купить огромную компанию обходилось не дороже, чем открыть ларек с лимонадом[771]. Начался бум слияний.
В 1984 году, когда «мусорные» облигации превратились в респектабельные вложения, раскаленная плита, на которой сидели руководители компаний, нагрелась еще сильнее. Облигации, которые мягко называли «падшими ангелами», выпускали компании вроде Penn Central Railroad, которые пытались выбраться из банкротства, стоя на краю пропасти[772]. Изредка компания выпускала «мусорные облигации» намеренно, выплачивая высокую процентную ставку, поскольку кредитный риск также был высок. «Мусорные» облигации представлялись сомнительными и отчаянными.
Все изменилось, когда Майкл Милкен из молодого инвестиционного банка Drexel Burnham Lambert стал самым влиятельным человеком на Уолл-стрит благодаря простому предположению: пусть отдельные «падшие ангелы» и были рискованными, но, по закону средних величин, покупка целой пачки рискованной не была. Вскоре финансовые управляющие перестали смущаться, добавляя в свои портфели высокодоходные «мусорные» облигации. На их выпуск стали смотреть иначе: теперь они стали вполне респектабельным вложением. Еще одно сальто, и поглощение сильных компаний с хорошим финансированием стало возможно за счет средств от выпуска таких облигаций. Корпоративные рейдеры, нацеленные на «враждебное поглощение» с последующим распотрошением компаний, внезапно стали преследовать предприятия, которые благодушно ковыляли по жизни. Их жертвы бросались в объятия любого покупателя, который выглядел наиболее дружелюбным. В конце концов компания-мишень обычно продавалась и финансово свежевалась. Оргия слияний, которые часто происходили без согласия одной из сторон, приковала внимание общественности – страницы газет рассказывали о столкновениях титанических эго. Ежегодная конференция Майкла Милкена по «мусорным» облигациям, которая получила название «Бал хищников»[773], дала имя целой эпохе.
Баффетт презирал сделки, в результате которых богатство уходило от акционеров к управляющим и корпоративным рейдерам, при пособничестве длинной вереницы банкиров-мздоимцев, брокеров и юристов[774]. Но прежде всего сделки 1980-х годов отталкивали его тем, что они были обременены долгами. С его точки зрения, к долгу можно было прибегать с крайней осмотрительностью, держа в голове наихудший сценарий. Однако в 1980-е годы долг стал одним из финансовых рычагов и способом увеличения прибыли при помощи заемных средств.
Этот рычаг появился в то же время, когда правительство США, проводя политику «рейганомики», стало сводить бюджет с большим дефицитом. Ее идея состояла в том, чтобы снижение налогов в конечном итоге привело к увеличению налоговых поступлений благодаря стимулированию экономики. Среди экономистов велись ожесточенные споры о том, сможет ли снижение налогов окупить себя, и если да, то до какой степени. Экономика разгонялась за счет потребительских расходов, подпитываемых кредитами. Простые американцы постепенно привыкали за все расплачиваться кредитками, накапливая долг, который они никогда не погасят, пока смерть не разлучит их с пластиковой картой. Культура накоплений и сбережений эпохи Великой депрессии превратилась в свою полную противоположность. Девизом нового времени стало: «Покупай сейчас – плати потом».
Баффетт по-прежнему платил «живыми» деньгами и при поглощении предпочитал играть роль белого рыцаря. Однажды рано утром, в феврале 1985 года, когда Уоррен находился в Вашингтоне, его разбудил звонок от Тома Мерфи, который сообщил, что он только что купил телевизионную сеть ABC. Оказалось, что ABC, попавшая под прицел корпоративных рейдеров, выбросила приманку, чтобы посмотреть спасет ли ее Мерфи при помощи дружественного поглощения. И Мерфи клюнул[775].
Уоррен рекомендовал Мерфи подыскать для Cap Cities/ABC мощного инвестора, который сможет оградить компанию от внимания рейдеров. Никто не удивился, когда Том предположил, что таким инвестором мог бы стать сам Баффетт.
Уоррен легко согласился потратить 517 миллионов долларов из денег Berkshire на приобретение 15 % акций Cap Cities[776].
Так Баффетт стал участником крупнейшей в истории медиасделки. Заплатив в общей сложности 3,5 миллиарда долларов, вместе с Мерфи они отдали за ABC баснословную цену[777]. «Телебизнес – это вам не хухры-мухры», – скажет позже Баффетт[778]. Тем не менее, за потрясающим успехом телевидения он наблюдал с момента его становления и хорошо знал о его способности формировать общественное мнение и бизнес-потенциале. Баффетт настолько сильно хотел приобрести Cap Cities/ABC, что был готов выйти из совета директоров Washington Post, чтобы соблюсти правила Федеральной комиссии по связи, которые ограничивали влияние компаний в сфере телесвязи посредством связанных предприятий[779].
Так или иначе, 1985 год обещал стать потрясающим. В ту же неделю, когда Berkshire заработала 332 миллиона долларов на одной только General Foods после ее поглощения Philip Morris, журнал Forbes обратил внимание на размеры состояния Баффетта и включил его в список 400 богатейших людей Америки. В то время, чтобы попасть в этот список, требовалось 150 миллионов долларов. Но Уоррен в свои пятьдесят пять уже был одним из четырнадцати миллиардеров, включенных в список Forbes.
Berkshire Hathaway, первые акции которой Баффетт купил по цене в 7,5 долларов за штуку, теперь торговалась по цене свыше 2 тысяч долларов за одну акцию. В это время Уоррен отказывался «дробить»[780] акции на более мелкие части, ссылаясь на то, что вместе с их количеством будут неоправданно расти комиссии брокеров. Такая политика делала Berkshire больше похожей на партнерство или клуб, а высокая цена акций привлекала внимание к Berkshire как ничто другое.
Вместе с увеличением стоимости акций Berkshire росла и слава Уоррена. Теперь, когда он входил в комнату, в которой сидели инвесторы, воздух наполнялся энергией, а всеобщее внимание концентрировалось вокруг него.
Покупка ABC компанией Cap Cities действительно начала менять жизнь Баффетта. Познакомившись с импресарио мыльных опер, Агнес Никсон, он получил приглашение сняться в сериале Loving. Большинство руководителей компаний притворились бы смертельно больными, лишь бы не участвовать в подобном проекте, но Баффетту так понравилось сниматься в роли самого себя, что он даже хвастался чеком, который получил за свой дебют в шоу-бизнесе. Все это было в духе Баффетта, который вскоре начнет появляться на вечеринках друзей в костюме Элвиса.
Уоррену часто и настойчиво названивали незнакомцы, желающие поговорить с ним. Глэдис ледяным тоном просила их изложить суть своего вопроса в письменном виде[781]. Многие из этих писем начинались словами: «Я влез в долги из-за кредитных карт и азартных игр…»[782]
Баффетт, как заядлый коллекционер, хранил все письма, заполняя ими архив. Во многих из них он находил подтверждение мнения о себе как об учителе и образце для подражания. Иногда он писал должнику или игроку ответное письмо, в котором твердо, но добродушно настаивал, чтобы он взял на себя ответственность за свои проблемы. Как детям, он объяснял им, что нужно выиграть время, объяснив кредиторам, что они разорены, и договориться о смягчении сроков погашения. Он всегда добавлял небольшой монолог об опасностях слишком больших долгов, особенно по кредитным картам, которые в мире личных финансов были подобны «мусорным» облигациям.