— Вам придется здесь много перестраивать? Делать эти безобразные перегородки?
— В спальнях — безусловно. Но большинство комнат внизу мы не тронем. А вас, мадам, не огорчит, если этот старый семейный особняк перейдет в чужие руки?
Вопрос этот, казалось, лишь позабавил Сьюзен.
— Конечно нет! Разве тут можно жить? К тому же это не мой отчий кров, если вы это имеете в виду. Мои родители жили в Лондоне, а сюда мы лишь приезжали изредка на Рождество. По правде говоря, мне эта махина всегда казалась прямо-таки непристойным храмом в честь богатства.
— Да, я знаю, сейчас другие алтари — с встроенной мебелью, скрытым освещением… дорогая простота… У богатства еще множество храмов… Надеюсь, я не покажусь слишком навязчивым, если спрошу вас: вы ведь и сами задумали сооружение подобного храма?
Сьюзен рассмеялась.
— Ну какой же это храм? Просто деловое предприятие…
— Название дела не меняет. Ведь это будет стоить больших денег, верно?
— Все сейчас просто безумно дорого, но, по-моему, стоит пойти на эти затраты.
— Расскажите мне что-нибудь о ваших планах, если это, конечно, не секрет. Вы необычайно практичны для столь молодой и очаровательной женщины. В дни моей молодости — увы, это было так давно — красавицы думали только о своих удовольствиях, о косметике, о туалетах.
— Ну, о косметике-то они думают и сейчас. На нее я и делаю ставку.
— Так расскажите же мне.
Она рассказала. С массой подробностей, которые, хотя сама она этого и не сознавала, во многом раскрывали ее характер. Собеседник оценил деловую хватку и смелость замыслов молодой леди. Наблюдая за ней, он сказал:
— Вам, мадам, успех наверняка обеспечен. Как удачно, что, в отличие от многих, вам не приходится думать о деньгах. Без капитала в наши дни далеко не уедешь. Вынашивать такие блестящие планы и не иметь возможности осуществить их из-за нехватки средств — это было бы нестерпимо!
— Я бы этого просто не пережила! Нет, так или иначе я нашла бы деньги, уговорила бы кого-нибудь поддержать меня.
— Ну конечно, ваш богатый дядюшка, безусловно, пришел бы вам на помощь!
— Только не дядя Ричард! Он держался каких-то допотопных взглядов, когда дело касалось женщин. Вот если бы я была мужчиной… По правде говоря, он меня здорово разозлил. — Ее лицо вспыхнуло гневным румянцем при одном воспоминании. — Старики не должны стоять на пути у молодых… о, прошу прощения…
Эркюль Пуаро благодушно рассмеялся и подкрутил усы.
— Я стар, да. Но я не стою на дороге у молодых. Ни у кого нет причин с нетерпением дожидаться моей смерти.
— Что за мысль!
— Но вы же реалистка, мадам. Давайте взглянем фактам в лицо: мир полон молодых — или даже не очень молодых — людей, которые терпеливо или с нетерпением ждут кончины кого-то, чья смерть принесет им если не богатство, то шанс.
— Шанс! — повторила Сьюзен с глубоким вздохом. — Вот что нужно человеку!
Пуаро, взглянув через ее плечо, весело сказал:
— Ваш супруг собирается присоединиться к нашей беседе… Мы говорили о шансах, мистер Бэнкс. Шанс, золотой шанс, который надо хватать обеими руками, пока он не ускользнул, хватать, не думая ни о чем. А каково ваше мнение на этот счет?
Однако ему не суждено было узнать мнение Грегори Бэнкса по поводу золотого шанса или чего бы то ни было еще. Была в этом молодом человеке какая-то странная уклончивость. То ли по собственному желанию, то ли по желанию своей жены, но он не проявлял ни малейшей охоты к беседам с глазу на глаз, да и к общим беседам тоже. Разговора с ним никак не получалось.
Зато Пуаро всласть побеседовал с Мод Эбернети. В частности, о том, как хорошо, что Тимоти смог поехать в Эндерби, и о том, как любезно было со стороны Элен пригласить и мисс Джилкрист, которая и здесь оказалась совершенно незаменимой. Ведь Тимоти часто хандрит, а от чужой прислуги нельзя требовать слишком многого. К счастью, здесь рядом с кладовой есть комнатка с газовой горелкой, где мисс Джилкрист может в любой момент подогреть овалтин[258] и прочие при надобности лекарства, никого при этом не беспокоя. Кроме того, ее всегда можно послать за какой-нибудь вещью, и она не считает за труд по десять раз на дню подняться и спуститься по лестнице. Поистине им просто неслыханно повезло, что мисс Джилкрист так перепугалась и не захотела оставаться одна в их доме, хотя, честно говоря, поначалу это ужасно раздосадовало ее, Мод.
— Перепугалась? — оживился Пуаро.
Мод подробно рассказала ему о необъяснимом приступе паники у мисс Джилкрист.
— Итак, вы говорите, что она испугалась, и сама не знает почему. Это интересно, очень интересно.
— Я решила, что это у нее затянувшийся шок.
— Ну что же, возможно, так оно и было.
— Однажды в войну бомба упала примерно в миле от нашего дома, и я помню, Тимоти тогда…
Но до Тимоти Пуаро уже не было дела.
— А скажите, в тот день в доме не произошло ничего необычного?
— В какой день? — непонимающе взглянула на него Мод.
— В день, когда у мисс Джилкрист случился этот приступ паники.
— Ах, тогда… Нет. Похоже, это начало находить на нее с тех пор, как она уехала из Литчетт Сент-Мэри. До этого, по ее словам, она абсолютно ничего не боялась.
«Тут, — размышлял про себя Пуаро, — сыграл свою роль отравленный пирог. Неудивительно, что мисс Джилкрист с тех пор начала бояться, и даже когда она оказалась в Стэнсфилд-Грендже, в спокойной сельской обстановке, ее страх не только не рассеялся, но еще и возрос. Почему? Ведь потакать капризам мнительного Тимоти дело настолько изматывающее, что всякие беспочвенные страхи должны были бы уступить место раздражению. Тем не менее было в том доме что-то, что пугало мисс Джилкрист. Что? Знала ли она это сама?»
Оказавшись как-то наедине с мисс Джилкрист незадолго до обеда, Пуаро смело взял быка за рога, продемонстрировав свойственное иностранцам непомерное любопытство.
— Вы, конечно, понимаете, что я не могу говорить с членами семьи о такой вещи, как убийство. Но скажу честно: я заинтригован. Да и кто не был бы заинтригован, окажись он на моем месте? Зверское преступление — художница, человек тонкой душевной организации, подверглась нападению в своем собственном уединенном коттедже. Ужасно для ее семейства, полагаю, ужасно и для вас. Ведь миссис Тимоти Эбернети намекнула мне, что вы как раз в то время были там.
— Да, была. Но, простите, мосье Понталье, мне не хотелось бы говорить на эту тему.
— Я понимаю вас, понимаю.
Сказав это, Пуаро сделал выжидательную паузу, и, как он и предполагал, мисс Джилкрист немедленно заговорила «на эту тему».
Он не услышал от нее ничего нового, но превосходно играл роль внимательного слушателя, издавая по временам легкие возгласы понимания и сочувствия, проявляя жадный интерес, который не мог не льстить собеседнице Только когда мисс Джилкрист со всеми подробностями рассказала ему, что пережила она сама, что сказал врач и как любезен был мистер Энтуисл, Пуаро осторожно перешел к следующему пункту.
— Вы поступили очень умно, не захотев остаться одна в том коттедже.
— Я не могла этого сделать, мосье Понталье, я просто не могла.
— Из слов миссис Тимоти Эбернети я понял, что вы не согласились остаться одна даже в доме мистера Эбернети.
Вид у достойной мисс сделался смущенный и даже несколько виноватый:
— Мне так стыдно за эту сцену. Не могу понять, почему вдруг я впала в такую панику.
— Ну-ну, вы прекрасно знаете почему. Ведь вы только что оправились после гнусной попытки отравить вас, насколько мне известно.
Мисс Джилкрист снова вздохнула и сказала, что она просто не понимает, зачем кому-то нужно было попытаться отравить ее.
— Ну, моя дорогая леди, затем, что этот преступник, этот убийца, думал, будто вы знаете что-то, что со временем может повлечь за собой его разоблачение.
— Но что я могла знать? Какой-нибудь бродяга или полусумасшедший…
— Думаете, бродяга. Мне это кажется мало вероятным.
— О, прошу вас, мосье Понталье! — Мисс Джилкрист, казалось, была готова заплакать. — Не намекайте на это. Я не хочу этому верить.
— Чему именно?
— Не хочу верить, что это не был… то есть я имею в виду, что это был… — Совсем запутавшись, она беспомощно замолчала.
— Ага, — сказал Пуаро, внимательно глядя на нее. — Значит, вы все-таки верите?
— Нет, не верю!
— Верите, верите. Поэтому и боитесь… Вы ведь все еще боитесь, не правда ли?
— Нет, после того, как я приехала сюда. Так много людей. И такая уютная семейная обстановка.
— Мне кажется… простите мне мое любопытство, у меня есть стариковская слабость размышлять над тем, что меня заинтересовало. Так вот, мне кажется, в Стэнефилд-Грендже, в доме мистера Тимоти Эбернети, произошло какое-то конкретное незначительное событие, подстегнувшее, так сказать, ваши подсознательные опасения. Врачи сейчас признают большую роль подсознания. Скажем, какой-то пустяк, какое-то мелкое происшествие, какое-то постороннее обстоятельство могло послужить чем-то вроде катализатора, направившего ваши мысли по определенному пути.
Мисс Джилкрист с радостью ухватилась за эту подсказку.
— Полагаю, вы совершенно правы, — сказала она.
— Не припомните ли, что это могло быть?
На какое-то время мисс Джилкрист задумалась, потом вдруг сказала:
— Знаете, мосье Понталье, я думаю, это была монахиня.
Прежде чем Пуаро успел переварить это неожиданное сообщение, в комнату вошли Сьюзен с мужем и сразу после них Элен.
«Монахиня, — размышлял Пуаро. — Где же это я, черт побери, слышал что-то о монахине в связи с этим делом?»
И он решил как-нибудь незаметно навести вечером разговор на тему о монахинях.
Глава 19
Вся семья была любезна с мосье Понталье, представителем ЮНАРКО. Пуаро не уставал поздравлять себя с удачной мыслью прикрыться этой аббревиатурой. Все признали ЮНАРКО как нечто само собой разумеющееся и даже делали вид, что всё знают об этой организации. Ведь люди терпеть не могут признавать собственное невежество! Исключением была Розамунд, рассеянно вопросившая: «А что это? Я об этом никогда не слышала». К счастью, рядом в тот момент никого не было, и Пуаро пустился в такие объяснения, что всякий, кроме Розамунд, сгорел бы от стыда за то, что не знает о существовании столь всемирно известной организации. Розамунд же лишь равнодушно обронила: «А, опять эти беженцы. Как они мне надоели». Тем самым она выразила общее, но молчаливое мнение многих, которые слишком закоснели в своих привычках, чтобы высказываться так откровенно.