— А ты, Джордж, что хочешь получить в действительности?
Джордж широко ухмыльнулся, и напряжение явно спало.
— Я просто хотел подразнить старика Тимоти, — сказал он. — Совершенно невозможная личность! И, заметьте, своими патологическими штучками он всегда умеет поставить на своем.
— Будьте снисходительны к больному человеку, — воззвала мисс Джилкрист.
— Он просто хам и старая брюзга, — возразил Джордж.
— Разумеется, — согласилась Сьюзен. — Лично я считаю, что он здоров, как ломовая лошадь. А ты как думаешь Розамунд?
— Что?
— Я говорю, что у дяди Тимоти со здоровьем все в полном порядке.
— Думаю, что да. — Тон у Розамунд был рассеянным. — Прошу прощения, я размышляла о том, какое освещение лучше подойдет к этому столу.
— Видите? — спросит Джордж. — Человек одной идеи! Твоя жена, Майкл, опасная женщина. Надеюсь, ты понимаешь это?
— Я понимаю, — хмуро отозвался Майкл.
Джордж, которого все это забавляло, продолжил:
— Итак, Великая Битва За Стол! Она разыграется завтра. Противники будут сражаться корректно, но с мрачной решимостью. Нам всем нужно выбрать себе фаворита. Лично я выбираю Розамунд, которая кажется — но только кажется — такой милой и уступчивой. Мужья, надо полагать, поддержат своих жен. А вы, мисс Джилкрист, очевидно, будете на стороне Сьюзен?
— О, мистер Кроссфилд, я бы никогда не осмелилась…
— Тетя Элен? — вопросил Джордж, не обращая внимания на слова мисс Джилкрист. — А вы за кого? О, я совсем забыл мосье Понталье!
— Pardon? — Пуаро, казалось, ничего не понимал.
Джордж начал было объяснять, но передумал. «Бедный старикан ровно ничего не понял из того, что здесь говорилось», — решил он и ограничился краткой репликой.
— Просто семейная шутка.
— Да-да, я понял, — сказал Пуаро.
— Итак, тетя Элен, ваше решающее слово. На чьей вы стороне?
— Быть может, Джордж, я хочу заполучить этот стол сама, — с улыбкой ответила Элен.
Она умышленно изменила тему разговора, обратившись к иностранцу:
— Вам, наверное, все это кажется очень скучным, мосье Понталье?
— Нет, нет, мадам, напротив, я чувствую себя польщенным тем, что мне было дозволено, если можно так выразиться, прикоснуться к жизни английской семьи. — Он поклонился. — К несчастью, я не могу точно выразить смысл моих слов, но я хотел бы высказать сожаление по поводу того, что этот дом должен будет перейти из ваших рук к посторонним людям. Это, несомненно, весьма прискорбно.
— Да нет же, мы вовсе не жалеем об этом, — заверила его Сьюзен.
— Вы очень любезны, мадам. Позвольте сказать, что моим исстрадавшимся подопечным здесь будет просто великолепно. Такой покой, такая тишина! Прошу вас вспомнить об этом, если недобрые чувства когда-нибудь войдут в вашу душу. А это может случиться. Впрочем, я слышал, что на дом были и другие претенденты. Какая-то школа… Ну не совсем школа, а заведение, которым руководят монахини. Быть может, семья предпочла бы продать дом им?
— Вовсе нет, — равнодушно отозвался Джордж.
— Орден Святого сердца Девы Марии, — продолжал Пуаро. — К счастью, благодаря доброте неизвестного благодетеля мы смогли предложить более высокую цену. — Теперь он прямо обратился к мисс Джилкрист: — Вы, кажется, не любите монахинь?
Мисс Джилкрист вспыхнула и, по-видимому, была смущена.
— О, право же, мосье Понталье, вы не должны… То есть я хочу сказать, что лично ничего против них не имею. Но мне всегда казалось, что ни к чему вот так удаляться от мира. Есть в этом что-то эгоистичное. Конечно, я не имею в виду тех, кто учит детей и помогает бедным. Хотя, я уверена, эти женщины бескорыстны и делают много добра.
— Я просто и представить себе не могу, чтобы меня угораздило стать монахиней, — сказала Сьюзен.
А Розамунд добавила:
— Монахини могут быть очень декоративными. Помните, когда в прошлом году возобновили постановку «Чуда» с Сони Уэлс, она была просто шикарна в костюме монахини.
— Меня удивляет, — вставил Джордж, — это их стремление одеваться в какие-то средневековые балахоны. Неужели они считают, что Богу приятнее смотреть на них, если они таскают на себе эти неуклюжие антисанитарные и непрактичные одеяния?
— К тому же в них все они так похожи друг на друга, — подхватила мисс Джилкрист. — Глупо, конечно, но я прямо обомлела, когда к двери миссис Эбернети в Йоркшире подошла монахиня, собиравшая пожертвования. Хотите — верьте, хотите — нет, но мне показалось, будто это та же самая, что приходила в наш коттедж в день дознания по поводу смерти бедной миссис Ланскене. У меня, знаете ли, возникло тогда ощущение, словно она меня преследует.
— Я думал, что монахини всегда ходят за пожертвованиями парами, — сказал Джордж. — Есть даже один детективный роман, где на этом построен весь сюжет.
— На этот раз она была одна, — продолжила мисс Джилкрист. — Наверное, им тоже приходится экономить.
Но это никак не могла быть одна и та же монахиня, потому что первая собирала на орган для церкви Святого Варнавы, а вторая на что-то связанное с детьми.
— Может быть, они были похожи внешне? — поинтересовался Пуаро.
Мисс Джилкрист, польщенная вниманием, оказанным ее рассказу, повернулась к гостю:
— Пожалуй, вы правы. Верхняя губа… словно там у нее были усики. Наверное, это меня и растревожило, да я вообще нервничала тогда. Знаете эти рассказы из военного времени? О монашках, которые на самом деле были вражескими шпионами, мужчинами и их сбрасывали на парашютах. Похоже, мне это и припомнилось… Потом-то я поняла, что это глупость.
— Монашеское платье — неплохая маскировка, — задумчиво проговорила Сьюзен. — Оно скрывает ноги.
— По правде говоря, — присоединился к беседе Джордж, — люди редко смотрят друг на друга внимательно. Поэтому в суде так часто разные свидетели по-разному описывают одного и того же человека: высокий — низкий, толстый — худой, блондин — брюнет, одетый в светлое — одетый в черное, ну и так далее. Дай Бог, если окажется хотя бы один надежный свидетель, но найти такого ой как трудно.
— А то еще бывает, — увлеченно продолжала Сьюзен, — вдруг взглянешь на себя в зеркало и не сразу сообразишь, кто это. Вроде бы кто-то знакомый, но пока до тебя дойдет: «Господи, да ведь это я сама!»
Джордж вмешался:
— Было бы еще труднее, если бы люди могли видеть действительно себя, а не зеркальное отражение.
— Как это? — озадаченно спросила Розамунд.
— Понимаешь, человек всегда видит себя иначе, чем его видят другие. Он знает только свое отражение в зеркале.
— А какая разница?
— Разница есть, — быстро вставила Сьюзен. — Ведь лица у людей несимметричны. Линии бровей разные, и носы не совсем прямые. Вот я тебе сейчас покажу. Есть у кого-нибудь карандаш?
Появился карандаш, и все весело начали экспериментировать с ним, прикладывая его к носу с разных сторон и со смехом замечая забавные отклонения ют прямой линии. Грозовая атмосфера разрядилась. Все пребывали в наилучшем расположении духа. Теперь это были уже не наследники Ричарда Эбернети, собравшиеся для дележа имущества, а компания вполне нормальных жизнерадостных людей, собравшихся за городом, чтобы приятно провести выходные.
Одна Элен оставалась задумчивой и погруженной в свои мысли.
Эркюль Пуаро со вздохом поднялся и вежливо пожелал хозяйке спокойной ночи.
— Пожалуй, мадам, мне следует сейчас заодно и распрощаться. Мой поезд отходит завтра в девять часов утра. Это очень рано. Так что позвольте поблагодарить вас за доброту и гостеприимство. Дату передачи дома мы согласуем с милейшим мистером Энтуислом.
— Это можно будет сделать в любой момент, мосье Понталье. Я… я закончила свои дела здесь.
— Вы возвращаетесь на свою виллу, на Кипр?
— Да. — По губам Элен скользнула легкая улыбка.
— Я вижу, вы рады этому. И вам не жалко?
— Жалко покидать Англию или этот дом? Что вы имеете в виду?
— Я имел в виду дом.
— О нет. С прошлым надо расставаться без оглядки.
— Да, если это возможно. — Пуаро с несколько виноватым видом обвел взглядом все эти вежливые лица вокруг. — Но иногда прошлое не позволяет забыть о себе. Оно стоит рядом, у локтя, и шепчет: «Со мною еще не покончено».
Сьюзен нерешительно хихикнула.
— Я говорю серьезно, — сказал Пуаро.
— Вы хотите сказать, — спросил Майкл, — что ваши беженцы, перебравшись сюда, не смогут полностью отрешиться от своих прежних страданий?
— Я не имею в виду моих беженцев.
— Он имеет в виду нас, милый, — сказала Розамунд. — Он имеет в виду дядю Ричарда, тетю Кору, топор и все остальное. — Она обернулась к Пуаро: — Ведь правда?
Пуаро посмотрел на нее бесстрастным взглядом, потом спросил:
— Почему вы так думаете, мадам?
— Да вы же детектив, потому сюда и приехали АНАРКО, или как ее там, — это просто чушь и бред собачий.
Глава 20
Возникла атмосфера чрезвычайной напряженности. Пуаро почувствовал ее, хотя, не дрогнув, продолжал смотреть на прелестное безмятежное личико Розамунд.
Он слегка поклонился ей:
— Вы очень проницательны, мадам.
— Вовсе нет. Просто мне вас однажды показали в ресторане, и я запомнила ваше лицо.
— Но до сих пор молчали?
— Да. Мне казалось, так будет забавнее.
Майкл произнес не совсем твердым голосом:
— Но… дорогая моя девочка…
Пуаро перевел на него взгляд. Майкл явно был охвачен гневом и еще каким-то чувством… Может быть, чувством страха? Пуаро быстро оглядел всех остальных. Рассерженная и настороженная Сьюзен. Как всегда замкнутый Грег. Мисс Джилкрист с открытым от изумления ртом, что придает ей глуповатый вид. Джордж, весь начеку. Выведенная на этот раз из равновесия Элен. Выражение всех этих лиц было нормальным при данных обстоятельствах. Жаль, что он не видел их долей секунды раньше, когда с губ Розамунд сорвалось слово «детектив». Сейчас момент упущен.
Расправив плечи, Пуаро поклонился снова, теперь уже всем присутствующим.