— Понятно, понятно, — сказал Пуаро.
— Я не хотела об этом рассказывать и уверена, что миссис Ланскене тоже предпочла бы, чтобы я промолчала! Но после этого случая с миссис Лео… О, мосье, даже вы, кажется, думаете, что это просто совпадение. Но это не так!
— Да, это не совпадение, — с улыбкой ответил детектив. — Благодарю вас, мисс Джилкрист, за то, что пришли. Вы очень помогли мне.
Пуаро, надеясь, что ему посчастливится выслушать и другие доверительные признания, поспешил отделаться от мисс Джилкрист, что удалось ему не без некоторого труда.
Чутье не обмануло его. Не успела мисс Джилкрист удалиться, как, пронесшись прямо по газону, в беседку буквально ворвался Грегори Бэнкс. Его лицо было бледным, на лбу выступили капли пота, а глаза странно блестели.
— Наконец-то! — воскликнул он. — Я уже думал, что эта идиотка никогда не уйдет. Я пришел сказать, что вы не правы во всем, что говорили сегодня утром. Ричард Эбернети был убит. Я убил его!
Эркюль Пуаро не выразил ни малейшего удивления и оглядел молодого человека с ног до головы.
— Значит, вы убили его? Как?
Грегори Бэнкс улыбнулся.
— Это было нетрудно Ведь я мог запросто раздобыть хоть пару дюжин препаратов, способных отправить его на тот свет. Труднее было придумать, как заставить его принять яд, но я и с этим справился. При этом мне даже не было необходимости находиться здесь в тот момент.
— Умно.
— Да, — Грегори с горделивой скромностью потупил взор, — льщу себя надеждой, что все проделано просто блестяще.
— А почему вы убили его? Из-за денег, которые должны были перейти к вашей жене? — поинтересовался Пуаро.
Грегори был явно возмущен:
— Я не гонюсь за деньгами. Я женился на Сьюзен вовсе не из-за ее денег!
— Вы в этом уверены, мистер Бэнкс?
— Это он так думал, — сказал Грегори с внезапной злобой. — Ричард Эбернети! Он гордился и восхищался Сьюзен как настоящей Эбернети, но думал, что я ее не стою Я бы сказал, он просто презирал меня! Я, видите ли, не так одевался, не так говорил. Он сноб, мерзкий сноб!
— Этого я бы не сказал, — мягко возразил Пуаро. — Судя по тому, что я о нем слышал, Ричард Эбернети вовсе не был снобом.
— Нет, был, был! — Молодой человек, казалось, находился на грани истерики. — Он меня в грош не ставил! Насмехался надо мной, не в лицо, конечно: внешне он всегда был очень любезен. Но я знаю, что не нравился ему.
— Весьма возможно. Ну и что?
— Если кто-то осмеливается так обращаться со мной, это не может сойти ему с рук! Была одна женщина, заказывала у нас лекарства… Она нагрубила мне. Знаете, что я сделал?
— Да.
Грегори удивился:
— Значит, вам известно о том случае? Она чуть было не умерла. — В голосе Бэнкса звучало глубокое удовлетворение. — Теперь вы видите, что я не тот человек, с которым можно шутить! Ричард Эбернети задирал передо мною нос, и что произошло с ним? Он мертв!
— Весьма квалифицированное убийство, — серьезно оценил его Пуаро. — Но почему вы рассказываете об этом мне?
— Потому, что вы сказали, что он не был убит. Я должен был показать вам, что вы не так уж умны, как воображаете, и, кроме того…
— Кроме того?
Грег внезапно рухнул на скамью. Лицо его изменилось. Казалось, он был охвачен каким-то экстазом.
— Я поступил дурно, грешно… Меня нужно покарать. Я должен вернуться туда, где меня накажут. Я жажду искупления, раскаяния, понимаете?!
Несколько мгновений Пуаро внимательно смотрел на Бэнкса и вдруг спросил:
— Вам очень хочется сбежать от вашей жены? Куда угодно, но сбежать, правда?
Лицо Грегори изменилось:
— Сбежать от Сьюзен? Сьюзен великолепна, изумительна!
— Да, Сьюзен изумительна. И это ко многому обязывает ее мужа. Сьюзен страстно любит вас. Это тоже налагает какую-то ответственность.
Грегори смотрел ничего не видящим взглядом. Затем сказал, как мог бы сказать надувшийся на взрослых мальчишка:
— Почему она не может оставить меня в покое? — Он вскочил. — Она идет сюда. Вы расскажете ей, хорошо? Скажите ей, что я пошел в полицию сознаваться.
…Сьюзен вошла, запыхавшись от быстрой ходьбы.
— Где Грег? Он был здесь, я видела его!
— Да, ваш муж был здесь. Он приходил сказать мне, что отравление Ричарда Эбернети — дело его рук.
— Какой немыслимый бред! Надеюсь, вы не поверили ему?
— А почему я должен был не поверить ему?
— Да его и поблизости не было, когда умер дядя Ричард!
— Возможно. Но где он был в день смерти Коры Ланскене?
— В Лондоне. Мы оба были в Лондоне.
Пуаро покачал головой.
— Нет, нет, так не пойдет. Вы, например, в тот день взяли свою машину и отсутствовали всю вторую половину дня. Полагаю, я знаю, куда вы ездили: в Литчетт Сент-Мэри.
— Ничего подобного!
Пуаро улыбнулся:
— Когда я встретил вас здесь, мадам, я сказал вам, что вижу вас не впервые. После дознания по поводу смерти миссис Ланскене вы были в гараже около Кингс Арме. Вы разговаривали с механиком, а рядом в автомашине сидел пожилой иностранец. Вы не заметили его, но он заметил вас.
— Понятия не имею, куда вы клоните. Это было в день дознания.
— Но вспомните, что сказал вам механик! Он спросил, не родственница ли вы убитой? А вы ответили, что вы ее племянница.
— Это было просто нездоровое любопытство, которое люди проявляют всегда, когда речь идет об убийстве.
— Его следующие слова были: «А я все думаю, где это я видел вас прежде?» Должно быть, он видел вас в Литчетт Сент-Мэри, потому что в его сознании встреча с вами была связана с убийством миссис Ланскене. Это заслуживает внимания, не так ли? И в результате проведенного расследования выяснилось, что в день смерти Коры Ланскене вы были в Литчетт Сент-Мэри. Вы оставили свою машину в том самом карьере, где оставляли ее в день дознания. Машину видели, номер ее запомнили, и сейчас инспектор Мортон уже знает, кому она принадлежит.
Сьюзен смотрела на него широко раскрытыми глазами, дыхание ее участилось, но она не выказала никаких признаков страха или смущения.
— Вы говорите чепуху, мосье Пуаро, и заставили меня забыть о том, почему я хотела поговорить с вами наедине…
— Быть может, для того, чтобы признаться мне, что не ваш муж, а вы совершили убийство?
— Конечно нет. Или я, по-вашему, полная идиотка? И, кроме того, я уже сказала вам, что Грег в тот день не уезжал из Лондона.
— Этого вы знать не можете, вас самой не было в Лондоне. Зачем вы ездили в Литчетт Сент-Мэри, миссис Бэнкс?
Сьюзен глубоко вздохнула:
— Ну ладно, ваша взяла! Слушайте. Эта фраза Коры на похоронах меня встревожила. Я все время думала о ней и наконец решила порасспросить ее и отправилась к ней в ее захолустье. Грег думал, что все это глупости, и поэтому ему я ничего не сказала. Я приехала туда часа в три дня, стучала и звонила, но мне никто не отвечал, и я решила, что в доме никого нет. Вот и все. Если бы я обошла коттедж кругом, то, вероятно, заметила бы разбитое окно, но я этого не сделала. Я просто вернулась в Лондон, и мне даже в голову не пришло, что что-то тут неладно.
Лицо Пуаро было бесстрастно. Он спросил:
— Почему ваш муж обвиняет себя в преступлении?
— Потому что он… — Слова трепетали на кончике языка Сьюзен, но она удержала их. Пуаро, однако, закончил за нее:
— Вы хотите сказать, что он не в своем уме, сказать в шутку. Но в данном случае шутка слишком походит на правду, не так ли?
— С Грегом все в порядке, слышите, все в порядке!
— Видите ли, я кое-что о нем знаю. Например, что незадолго до вашей с ним встречи он провел несколько месяцев в клинике для душевнобольных Форсдайк-хаус.
— Он лечился там добровольно, на него даже не завели историю болезни!
— Это правда. Я знаю, что врачи не признали его душевнобольным, но он явно человек неуравновешенный. У него очевидный комплекс преступления и наказания. Полагаю, это с детства.
Сьюзен заговорила быстро и горячо:
— Вы не понимаете, мосье Пуаро! У Грега никогда не было шанса показать себя. Вот почему мне были так нужны дядины деньги. Дядя Ричард был очень деловым и очень сухим человеком. Он не мог понять, но я поняла. Я знала, что Грегу надо было самоутвердиться. Он должен был почувствовать, что он самостоятельная личность, а не просто ничтожный помощник аптекаря, которым помыкают все, кому не лень. Теперь все будет иначе. У него будет собственная лаборатория. Он сможет разрабатывать свои собственные формулы…
— Да, да, вы дадите ему все, потому что любите его. Но вы любите его так сильно, что это не принесет ему ни покоя, ни счастья. Даже вы не в состоянии дать человеку то, чего он не может, не умеет принять. В конце концов, он останется чем-то, чем ему быть не хочется, иными словами, мужем Сьюзен, и не более того.
— Как вы жестоки! И какой вздор несете!
— Когда речь идет о Грегори Бэнксе, все остальное для вас не существует. Дядины деньги требовались вам не для себя, а для вашего мужа. Они действительно были вам настолько необходимы?
Все себя от гнева Сьюзен резко повернулась и выбежала из беседки.
— Я подумал, — непринужденно вымолвил Майкл Шейн, — что мне следует зайти к вам попрощаться.
Он улыбался, и Пуаро, невольно почувствовав, насколько обаятельным может быть этот человек, несколько мгновений молча изучал его. Он подумал, что, пожалуй, знает о Майкле Шейне меньше, чем об остальных членах семейства, потому что Майкл всегда демонстрировал окружающим только ту сторону своей натуры, которую хотел показать.
— Ваша жена, — сказал Пуаро общительным тоном, — весьма необычная женщина.
Майкл чуть приподнял брови:
— Вы так думаете? Она прелестна, я согласен, но по части интеллекта не блещет. Зато точно знает, чего именно ей хочется, и никогда и не будет пытаться умничать.
Пуаро вздохнул:
— Очень немногие могут похвалиться этим.
Майкл вновь расплылся в улыбке:
— Вы думаете о малахитовом столе?
— Возможно. — Пуаро помолчал и добавил: — И о том, что стояло на нем.