— Это не ее мебель, надо полагать?
— Нет, что вы. Весь ее скарб увезла племянница из Каллавона.
От миссис Макгинти здесь не осталось и следа. На ее территории победно обосновалось семейство Киддлов. Жизнь вытеснила смерть.
Снизу донесся пронзительный детский вопль.
— Малышка проснулась, — пояснила миссис Киддл, хотя это и так было ясно.
Она кинулась вниз по лестнице, и Пуаро последовал за ней.
Здесь ему делать было нечего.
Он решил зайти к соседям.
— Да, сэр, ее нашла я.
Миссис Эллиот словно вещала с подмостков. Дом ее поражал чистотой, строгостью и порядком и совсем не походил на театр. Мысль о подмостках навевала лишь сама миссис Эллиот, сухопарая темноволосая особа, ибо рассказывала она о событии, прославившем ее на всю округу.
— Ларкин, булочник, пришел и постучал в мою дверь. «Миссис Макгинти, — говорит он, — не подает никаких признаков жизни. Уж не заболела ли?» Я и сама подумала: а что, вполне возможно. Возраст есть возраст, молодой ее не назовешь. У нее бывало сильное сердцебиение, сама мне говорила. Вдруг, думаю, удар человека хватил? Ну, я сразу к ней — их там двое мужчин, ясно, что в спальню к женщине им заходить неудобно.
Пуаро понимающе хмыкнул — приличия есть приличия.
— Ну, я сразу поспешила наверх. Тут же, на площадке, и он стоит — бледный что твоя смерть. В тот момент я и думать ничего не думала — я же не знала, что там приключилось. Громко стучу в дверь, ответа нет, тогда я поворачиваю ручку и вхожу. Все в комнате вверх дном — и половица торчит. «Э-э, — говорю я, — тут не иначе как ограбление. Только где же сама старушка?» И мы решили — заглянем в гостиную. Там ее и нашли… Лежит, несчастная, на полу с пробитой головой. Убийство! Я с первого взгляда поняла — убийство! Что же еще? Ограбление и убийство! Здесь, у нас, в Бродхинни! Ну, я как заголосила! Задала им всем работы. Бухнулась в обморок. Они бегом в «Три утки», притащили мне бренди. Меня потом еще полдня трясло. «Не надо так переживать, матушка, — сказал мне сержант, когда приехал. — Не надо так переживать. Идите домой, приготовьте себе чашку хорошего чая и успокойтесь». Я так и сделала. А Эллиот, едва порог переступил, сразу спрашивает: «Что такое, что случилось?» — и смотрит на меня. А я все дрожь унять не могу. С детства была чувствительной.
Пуаро искусно прервал этот волнующий поток красноречия:
— Да-да, это сразу заметно. А когда вы в последний раз видели несчастную миссис Макгинти?
— Кажется, за день до этого, она вышла в огород с заднего крылечка нарвать мяты. А я как раз цыплят кормила.
— Она вам что-нибудь сказала?
— Так, добрый день да спросила, как несутся наседки.
— И больше не видели? А в тот день, когда она умерла?
— Нет. Зато я видела его. — Миссис Эллиот понизила голос. — Часов в одиннадцать утра. Шел по дороге. Как всегда, шаркал ногами, будто старик какой.
Пуаро подождал, но, видимо, добавить ей было нечего. Тогда он спросил:
— Вы удивились, когда его арестовала полиция?
— И да и нет. Я всегда подозревала, что у него с мозгами непорядок. А от таких только и жди, что выкинут какой-нибудь фортель. У моего дяди был слабоумный сын, тот такие фортеля выкидывал — чем старше, тем больше. Свою силу не мог соразмерить. У этого Бентли с мозгами точно был непорядок, и я бы не удивилась, если бы суд решил не повесить его, а отправить в лечебницу для психов. Ведь вы посмотрите, куда он спрятал деньги. Разве нормальный человек их так бы спрятал? Только если бы хотел, чтобы их нашли. Безмозглый простофиля, больше и сказать про него нечего.
— Только если бы хотел, чтобы их нашли, — пробормотал Пуаро. — У вас случайно никакой тесак не пропал… или топор?
— Нет, сэр, такого не было. Полиция меня про это спрашивала. И не меня одну, всех из наших коттеджей. Чем он ее убил — это по сей день загадка.
Эркюль Пуаро шагал в сторону почты.
Убийца хотел, чтобы деньги нашли, а орудие убийства — нет. Потому что деньги укажут на Джеймса Бентли, а орудие убийства указало бы… на кого?
Он покачал головой. Он успел нанести еще два визита. Хозяева оказались менее жизнерадостными, чем миссис Киддл, менее театральными, чем миссис Эллиот. Сказали они, по сути, следующее, миссис Макгинти была человеком очень достойным, жила очень замкнуто, имела племянницу в Каллавоне, кроме этой самой племянницы, никто к ней не приезжал, никто, сколько им известно, не относился к ней плохо, не держал на нее зла. И спрашивали, правда ли, что в защиту Бентли написана петиция и их попросят ее подписать?
«Чего я добился? — вопрошал себя Пуаро. — Ровным счетом ничего. Полный мрак, никакого просвета. Теперь ясно, в каком отчаянии пребывал инспектор Спенс. Но одно дело он, а другое — я. Инспектор Спенс — очень хороший и добросовестный работник полиции, а я? Я — Эркюль Пуаро! Уж мне должно что-то открыться!»
Он ступил лакированной туфлей в лужу и поморщился.
Да, он великий и несравненный Эркюль Пуаро, но при этом он далеко не молод и у него жмут туфли.
Он вошел в здание почты.
По правую руку находилась почтовая служба Ее Величества. По левую — в богатом ассортименте были представлены всякие товары: сладости, бакалея, игрушки, скобяные изделия, канцтовары, поздравительные открытки, шерсть для вязанья и детское белье.
Пуаро принялся неспешно разглядывать марки, собираясь купить несколько штук.
Энергичная женщина средних лет с живыми и проницательными глазами поспешила обслужить его.
Это явно мозговой центр деревни Бродхинни — так с одного взгляда определил Эркюль Пуаро.
И фамилия у нее была не сказать чтобы не к месту — миссис Толк.
— Еще двенадцать пенсов, — прибавила миссис Толк, ловко извлекая марки из большой амбарной книги. — Всего четыре шиллинга и десять пенсов. Еще что-нибудь, сэр?
Она вперилась в него ясным, полным готовности взглядом. В проеме задней двери показалась голова девушки, она жадно вслушивалась в их разговор. Она была не причесана и шмыгала носом.
— Я в ваших краях человек новый, — торжественно провозгласил Пуаро.
— Да, сэр, я вижу, — подтвердила миссис Толк. — Вы ведь из Лондона?
— Я полагаю, цель моего приезда известна вам не хуже меня самого, — сказал Пуаро, чуть улыбаясь.
— Вовсе нет, сэр, я и понятия об этом не имею, — ответила миссис Толк совершенно равнодушно.
— Миссис Макгинти, — подсказал Пуаро.
Миссис Толк покачала головой:
— Прискорбная история. Мы все были потрясены.
— Полагаю, вы неплохо ее знали?
— Знала, конечно. Как, впрочем, и всех в Бродхинни. Бывало, зайдет ко мне за чем-нибудь и обязательно задержится — немножко поболтать. Да, кошмарная история. И как я слышала от людей, вопрос об убийце еще не закрыт?
— Кое-кто сомневается в виновности Джеймса Бентли.
— Что ж, — сказала миссис Толк, — с полицией такое бывает — схватят не того и упекут за решетку. Но боюсь, в этом случае они не ошиблись. Вообще-то на него и не подумаешь. Застенчивый такой, неловкий, и в голову не придет, что его нужно опасаться. А там кто их разберет, верно ведь?
Пуаро, собравшись с духом, попросил писчей бумаги.
— Разумеется, сэр. Подойдите, пожалуйста, на ту сторону.
Миссис Толк живо переместилась за левый прилавок.
— Вся штука в том, что, кроме мистера Бентли, ее и убивать некому, — заметила она, протягивая руку к верхней полке за бумагой и конвертами. — Случается, забредают к нам всякие бродяги, кто-то из них мог наткнуться на незакрытое окно и залезть в дом. Но тогда он бы унес с собой деньги, правильно? Коли ради них убил человека? Бояться нечего — обычные фунтовые банкноты, не какие-нибудь меченые или со специальными знаками. Вот, сэр, прекрасная голубая бумага и конверты в тон.
Пуаро заплатил за покупку.
— Миссис Макгинти никогда не говорила, что нервничает из-за кого-то, чего-то опасается? — спросил он.
— Мне не говорила. Вообще она была не из нервных. Случалось, оставалась допоздна у мистера Карпентера — это в Холмли, на пригорке. Они часто устраивают приемы, кто-то у них останавливается, и миссис Макгинти иногда ходила к ним по вечерам — помочь с посудой, — а спускаться приходилось в темноте, лично мне такие прогулки не по душе. Уж очень темно. Одной спускаться с горы — страшно.
— А ее племянницу — миссис Берч — вы знаете?
— Так, «здравствуйте — до свидания». Она с мужем иногда к нам заезжает.
— После смерти миссис Макгинти они унаследовали небольшую сумму.
Проницательные темные глаза строго посмотрели на него.
— Но это вполне естественно, сэр? С собой в могилу всего не заберешь, оно и правильно, что нажитое тобой достается твоей плоти и крови.
— О да, о да, я с вами полностью согласен. А миссис Макгинти любила племянницу?
— Я бы сказала, даже очень. На свой манер, без особых эмоций.
— А мужа племянницы?
На ее лице появилась некоторая неопределенность:
— Насколько мне известно, тоже.
— Когда вы видели миссис Макгинти в последний раз?
Миссис Толк задумалась, уходя мыслями в прошлое.
— Сейчас соображу. Когда это было, Эдна? — Эдна в дверном проеме беспомощно шмыгнула носом. — В тот день, когда она умерла? Нет, за день до этого — или за два? Да, это был понедельник. Точно. Убили ее в среду. Значит, в понедельник. Она пришла сюда, чтобы купить бутылочку чернил.
— Ей понадобилась бутылочка чернил?
— Наверное, решила написать письмо, — бойко предположила миссис Толк.
— Вполне вероятно. И она была такая, как всегда? Ничего необычного вы не заметили?
— Н-нет, вроде не заметила.
Шмыгающая Эдна прошаркала в комнату и неожиданно включилась в разговор.
— А я заметила, — сообщила она. — Она была чем-то довольна… не то что довольная… а как бы возбужденная.
— Пожалуй, ты права, — согласилась миссис Толк. — Тогда я на это внимания не обратила. А сейчас, когда ты сказала… Будто кто здорово ее взбодрил.