— Сейчас, дайте подумать, — сказала миссис Апуорд. — Ах да, конечно. У меня разболелась голова, и я легла спать, а окна спальни выходят в сад.
— А на следующий день, — продолжала вспоминать Шила, — когда я услышала, что миссис Макгинти убили, еще подумала: «Какой ужас! Ведь я в темноте могла наткнуться на убийцу», — поначалу-то мы все решили, что в ее дом вломился какой-нибудь бродяга.
— А я все равно не помню, чем я занималась, — заявила Морин. — Зато следующее утро помню отчетливо. Нам про нее рассказал булочник. «Угробили, — говорит, — нашу миссис Макгинти». А я уже голову ломала: куда это миссис Макгинти запропастилась? — Она поежилась. — Даже вспомнить — и то жуть берет.
Миссис Апуорд не сводила глаз с Пуаро.
«Очень умная женщина, — подумал он, — и безжалостная. И еще эгоистка, каких поискать. Такая, если что сделает, не будет терзаться сомнениями, совесть ее мучить не будет…»
Раздался чей-то слабый голос — встревоженный, даже какой-то жалобный:
— Акакие-нибудь факты у вас есть, мосье Пуаро?
Это был голос Шилы Рендел.
Вытянутое мрачное лицо Джонни Саммерхэйя вдруг ожило.
— Вот именно, факты! — воскликнул он. — Этим меня и привлекают детективные истории. Факты — для детектива будто карта местности, а ты плутаешь среди них, как в лесу, и вдруг бац — дошло! Дайте нам хотя бы один факт, мосье Пуаро!
Смеющиеся просительные лица повернулись к нему. Для них это не более чем игра (или не для всех?). Но убийство — это не игра, убийство — вещь опасная. И кто знает…
Резким движением Пуаро вытащил из кармана фотографии.
— Вам требуются факты? — спросил он. — Voila![186]
И театральным жестом он бросил их на стол.
Все сгрудились вокруг стола, наклонили головы, стараясь получше разглядеть снимки; послышались возгласы:
— Смотрите-ка!
— Какая жуткая безвкусица!
— Только посмотрите на эти розы! «Ах, эти розы, ах, эти розы!»
— Господи, ну и шляпа!
— Какая жуткая девчонка!
— Но кто они такие?
— Ну и мода была в те времена!
— Эта женщина явно была хороша собой.
— Но почему это факты?
— Кто они такие?
Медленным взглядом Пуаро обвел лица всех, кто стоял вокруг стола.
Он увидел на них лишь то, что ожидал увидеть.
— Вы никого здесь не узнаете?
— Узнаем?
— Может, кто-то из вас уже видел эти фотографии? Может… да, миссис Апуорд? Вам что-то показалось знакомым, не так ли?
Миссис Апуорд колебалась:
— Да… мне кажется…
— Которая из них?
Ее указательный палец поднялся и застыл на фотографии девочки в очках — Лили Гэмбл.
— Вы видели эту фотографию… когда же?
— Совсем недавно… Вот только где… Не могу вспомнить. Но я ее видела, за это могу поручиться.
Она сидела, нахмурившись, сведя брови к переносице.
Из состояния сосредоточенной отрешенности ее вывела Шила Рендел. Она подошла и сказала:
— До свидания, миссис Апуорд. Надеюсь, вы как-нибудь заглянете ко мне на чашечку чаю, если будете хорошо себя чувствовать.
— Спасибо, милая. Робину придется закатить меня на горку.
— Разумеется, мадре. Благодаря твоей коляске я такие мышцы накачал — о-го-го! Помнишь, когда мы отправились к Уэтерби и стояла страшная грязища…
— Ага! — вдруг воскликнула миссис Апуорд.
— Что такое, мадре?
— Ничего. Продолжай.
— Ну и намаялись мы с этим штурмом холма! Сначала буксовала коляска, потом забуксовал я. Думал, нипочем домой не доберемся.
Посмеиваясь, гости распрощались и дружными рядами разошлись.
Да, думал Пуаро, алкоголь развязывает языки, что верно, то верно…
Свалял он дурака, показав фотографии, или, наоборот, поступил мудро?
Может, и он пал жертвой алкогольных паров?
Трудно сказать.
Буркнув что-то в знак извинения, он повернул назад.
Толкнул ворота и подошел к дому, из которого только что вышел. Из открытого окна слева доносилось журчание двух голосов — Робина и миссис Оливер. Ее вклад был минимален, львиная доля звуков в этом бессвязном потоке принадлежала Робину.
Толкнув входную дверь, Пуаро прошел в комнату направо, которую покинул минуту назад. У камина сидела миссис Апуорд. Судя по лицу, ее одолевали мрачные мысли. Она настолько ушла в себя, что появление Пуаро заставило ее вздрогнуть.
Он тактично кашлянул, и она резко вскинула голову.
— О-о… — сказала она. — Это вы. Вы меня напугали.
— Pardon[187], мадам. Вы думали, это кто-то другой? Кто же?
Не ответив на его вопрос, она спросила:
— Вы что-нибудь оставили?
— Боюсь, я оставил здесь опасность.
— Опасность?
— Опасность. Возможно, она угрожает вам. Потому что вы узнали одну из фотографий.
— Я этого не говорила. Все старые фотографии похожи одна на другую.
— Послушайте, мадам. Мне кажется, миссис Макгинти тоже узнала одну из этих фотографий. И миссис Макгинти рассталась с жизнью.
В глазах миссис Апуорд неожиданно блеснул озорной огонек, и она продекламировала:
— Миссис Макгинти с жизнью рассталась,
На небо улетела, да там и осталась.
С жизнью своею рассталась. А как?
Высунулась сильно, как я, вот так!
Вы это имеете в виду?
— Да. И если вам что-то известно, хоть что-нибудь, — скажите мне об этом сейчас. Так будет безопаснее.
— Дорогой вы мой, не все так просто. Я совсем не уверена, что что-то знаю, — уж, во всяком случае, ничего такого, что можно назвать уликой. Смутные воспоминания — дело довольно хитрое. Пока не представишь себе, как, где и когда, делать выводы рано; надеюсь, вы со мной согласны.
— Мне кажется, все это вы уже представили.
— Все, да не все. Надо принять во внимание разные обстоятельства. Прошу вас, мосье Пуаро, не торопите меня. Я не из тех, кто принимает решения сгоряча. У меня своя голова на плечах, я привыкла ею пользоваться. А когда решение принято, я начинаю действовать. Но не раньше, чем я к этому готова.
— Во многих отношениях вы, мадам, человек скрытный.
— Возможно — до некоторой степени. Знание — сила. А силу надо использовать только во благо. Извините, но вы, видимо, не очень представляете себе устои жизни в английской провинции.
— Иначе говоря, «вы всего лишь чертов иностранец».
Миссис Апуорд чуть улыбнулась:
— Ну, это для меня слишком грубо.
— Если не хотите говорить со мной, есть инспектор полиции Спенс.
— Мой дорогой мосье Пуаро, только не полиция! Не на этом этапе.
Он пожал плечами.
— Я вас предупредил.
Ибо у него не было ни малейших сомнений — миссис Апуорд уже вспомнила совершенно отчетливо, где и когда она видела эту фотографию.
Глава 14
Нет сомнения, сказал себе Эркюль Пуаро на следующее утро, что в этих краях наступила весна.
Его вчерашние опасения сегодня представлялись ему совершенно беспочвенными.
Миссис Апуорд — очень разумная женщина и прекрасно сумеет о себе позаботиться.
Все же ей удалось заинтриговать Пуаро. Да, любопытно. Ее поведение осталось для него тайной за семью печатями. Собственно, к этому она и стремилась. Она узнала фотографию Лили Гэмбл и решилась на свою собственную игру.
Пуаро обдумывал все это, прогуливаясь по дорожке в саду, как вдруг за его спиной раздался голос. Пуаро вздрогнул от неожиданности.
— Мосье Пуаро!
Миссис Рендел подошла так тихо, что он не слышал ее приближения. Со вчерашнего вечера на душе у него было неспокойно.
— Pardon, мадам. Вы застали меня врасплох.
Миссис Рендел непроизвольно улыбнулась. «Если у меня на душе неспокойно, — подумал он, — что же сказать про миссис Рендел?» Одно веко у нее подергивалось, руки не находили себе места.
— Я… надеюсь, я вам не мешаю? Может быть, вы заняты?
— Нет, вовсе не занят. День — просто чудо. Ощущение весны — это прекрасно. Приятно находиться на улице. В доме миссис Саммерхэй всегда, ну совершенно всегда, ощущаешь поток воздуха.
— Поток…
— В Англии вы это называете сквозняком.
— Да. Да, наверное, вы правы.
— Окна у них в доме не закрываются, а двери так и летают взад-вперед.
— Этот дом уже дышит на ладан. К тому же у Саммерхэйев денег не густо, и серьезный ремонт им просто не осилить. На их месте я бы его продала, и дело с концом. Да, в нем не одну сотню лет жили их предки, но в наши дни нельзя цепляться за вещи только из чистой сентиментальности.
— Да, сентиментальность осталась в прошлом.
Наступила тишина. Уголком глаза он следил за ее белыми руками — она явно нервничала. Пусть берет инициативу на себя, если ей есть что сказать. Наконец она заговорила — неровно, отрывисто.
— Наверное, — сказала она, — когда вы, ну, как бы проводите расследование, всегда нужно иметь подходящий предлог, да?
Пуаро обдумал вопрос. Он не смотрел на нее, но мог побожиться — она, чуть повернув голову, смотрит на него во все глаза.
— Что ж, мадам, — уклончиво ответил он, — это довольно удобно.
— Как-то объяснить, почему вы здесь, почему задаете вопросы?
— Да, это может сослужить хорошую службу.
— Зачем… зачем вы на самом деле приехали в Бродхинни, мосье Пуаро?
С легким удивлением он повернулся к ней:
— Но, моя дорогая леди, это ведь всем известно — чтобы расследовать обстоятельства смерти миссис Макгинти.
— Вы только так говорите, — резко выпалила миссис Рендел. — Но это — курам на смех.
Пуаро поднял брови:
— В самом деле?
— Конечно. Никто в это не верит.
— И все же уверяю вас — я приехал сюда именно с этой целью.
Ее тусклые голубые глаза блеснули, и она отвела взгляд:
— Вы мне не скажете, я знаю.
— Чего не скажу, мадам?
Она снова внезапно, как показалось Пуаро, сменила тему:
— Я хотела спросить вас… про анонимные письма.