о-навсего сын портного из Ист-Энда[194], и в ту же секунду его бросает… Нельзя же быть таким снобом, верно, дорогая? Вообще-то Алекс был даже рад, что отделался от нее. Говорил, иногда она на него прямо ужас наводила, думал, у нее не все дома. А эти вспышки гнева! Робин, дорогой, мы как раз вашу замечательную мать вспоминаем. Жаль, что она не смогла приехать. Зато вы привезли миссис Оливер — это королевский подарок. Ее убийства просто прелесть.
Пожилой мужчина с низким гулким голосом схватил миссис Оливер за руку; ладонь его оказалась горячей и липкой.
— Как мне вас благодарить? — воскликнул он проникновенным, полным меланхолии голосом. — Вы спасли мне жизнь — и не однажды.
Потом все вышли на свежий воздух и перебрались в «Конскую голову», где легкие возлияния и театральные пересуды успешно были продолжены.
Наконец пришло время ехать домой. Миссис Оливер изрядно устала. В машине она откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. У Робина же, наоборот, открылось второе дыхание — он трещал как сорока.
— …вам тоже кажется, что это отличная мысль, верно? — закончил он.
— Что?
Миссис Оливер вскинулась, распахнула глаза.
Оказывается, она забылась в ностальгическом сне о доме. На стенах — чучела экзотических птиц, украшения из листьев, рабочий стол, пишущая машинка, черный кофе, повсюду яблоки… Какое блаженство — ты предоставлен сам себе, никому ничего не должен… Какое блаженство! Писателю незачем вылезать на свет Божий из своей тайной цитадели. Писатели — народ робкий, не очень общительный, не умея приноровиться к жизни в обществе, они изобретают себе спутников и говорят их устами.
— Вы, кажется, устали, — заметил Робин.
— Не сказала бы. Просто я не очень схожусь с людьми, вот и все.
— Я людей обожаю, а вы? — счастливо проворковал Робин.
— Нет, — твердо ответила миссис Оливер.
— Не может быть. В ваших книгах столько людей!
— Это другое. Я предпочитаю деревья, от них веет таким покоем.
— А я без людей не могу, — преподнес Робин как очевидный факт. — Они меня вдохновляют.
Они подъехали к воротам Лэбернемса.
— Идите в дом, — распорядился он. — А я сначала поставлю машину.
Миссис Оливер, как обычно, с трудом выбралась и зашагала по дорожке.
— Дверь не заперта, — напомнил Робин.
Так оно и оказалось. Миссис Оливер толкнула дверь и вошла в дом. Свет не горел — не очень-то любезно со стороны хозяйки. Или это она из соображений экономии? Богатые — они нередко такие экономные. В холле улавливался запах духов, каких-то экзотических и дорогих. На секунду миссис Оливер даже засомневалась — не в чужой ли дом она зашла? Потом нащупала выключатель и повернула рычажок.
Квадратный холл, обшитый дубовыми досками, озарился светом. Дверь в гостиную была приоткрыта, и в проеме она увидела ногу. Значит, миссис Апуорд спать так и не ушла. Она заснула в кресле, и, судя по тому, что свет был выключен, заснула давно.
Миссис Оливер подошла к двери и включила свет в гостиной.
— Мы вернулись, — начала она и тотчас осеклась.
Рука ее метнулась к горлу. Там словно застрял тугой ком, и в нем увяз крик, бессильно рвущийся наружу. Она лишь сдавленно пробормотала:
— Робин… Робин…
Вскоре она услышала его шаги — насвистывая, он шел по дорожке, — быстро обернулась и побежала к входной двери встретить его.
— Не входите туда… не входите. Ваша мама… она… она умерла… по-моему… ее убили…
Глава 18
— Чисто сработано, ничего не скажешь, — пробормотал инспектор Спенс.
Его и без того красное, крестьянское лицо побагровело от гнева. Он перевел взгляд на Эркюля Пуаро, тот сидел напротив и строго внимал ему.
— Чисто, но до чего мерзко! — продолжал он. — Ее задушили шелковым шарфом. Ее собственным, он был на ней — кто-то оплел его вокруг ее шеи, перекрестил концы и потянул. Чисто, быстро, по-деловому. Таким способом убивали своих жертв разбойники в Индии. Никакой борьбы, никакого крика, зажимается сонная артерия — и все.
— Такой способ убийства известен далеко не каждому.
— Как сказать… но из этого ничего не следует. Об этом вполне можно где-нибудь прочитать. А практической трудности никакой. Тем более если жертва ни о чем не подозревает — как оно и было в нашем случае.
Пуаро кивнул.
— Да, с убийцей она была знакома.
— Безусловно. Они вместе пили кофе — одна чашка перед ней, другая перед ее… гостем. С чашки гостя отпечатки пальцев стерли самым тщательным образом, а вот с помадой оказалось сложнее — едва заметные следы все-таки остались.
— Выходит, это женщина?
— Разве вы ждали другого?
— Не ждал. Конечно, я полагал, что это женщина.
Спенс продолжал:
— Миссис Апуорд узнала кое-кого на этих фотографиях — это было фото Лили Гэмбл. Получается, тут есть связь g убийством миссис Макгинти.
— Да, — согласился Пуаро. — Связь с убийством миссис Макгинти тут есть.
Он вспомнил озорной огонек, блеснувший в глазах миссис Апуорд, когда она декламировала.
Миссис Макгинти с жизнью рассталась,
На небо улетела, да там и осталась
С жизнью своею рассталась. А как?
Высунулась сильно, как я, вот так!
Спенс продолжал:
— Она воспользовалась благоприятной, как ей показалось, возможностью — ее сын и миссис Оливер отправлялись в театр. Она позвонила этой особе и пригласила ее зайти. Вы ведь так себе это представляете? Решила поиграть в детектива.
— Похоже. Ею двигало любопытство. Что-то она знала, держала это при себе и решила выведать побольше. Ей и в голову не приходило, что все может кончиться печально. — Пуаро вздохнул. — Для многих убийство — просто игра. Увы, это далеко не игра. И я сказал ей об этом. Но она не захотела меня слушать.
— Не захотела, теперь нам это известно. Что ж, все сходится. Когда молодой Робин перед самым отъездом забежал в дом, его мать как раз заканчивала телефонный разговор. И не захотела сказать Робину — с кем. Напустила таинственности Робин и миссис Оливер решили, что она звонила вам.
— Если бы это был я, — сокрушенно произнес Эркюль Пуаро. — Но кому она все-таки звонила? Узнать это никак нельзя?
— Как узнаешь? Вся связь у нас автоматическая.
— А служанка не может помочь?
— Нет. Она вернулась примерно в половине одиннадцатого — у нее свой ключ от задней двери. Прошла прямо в комнату — возле кухни — и легла спать. Света в доме не было, она решила, что миссис Апуорд уже спит, а остальные еще не приехали. — Спенс добавил: — Она глухая и с причудами. Что творится вокруг, ее не сильно волнует, да и работой она, как я понимаю, особенно себя не утруждает, зато поворчать — тут она первая.
— Верной и преданной дому ее не назовешь?
— Совсем нет. У Апуордов она всего пару лет.
В дверь просунулась голова полицейского.
— Сэр, вас хочет видеть молодая дама, — объявил он. — Говорит, ей нужно вам что-то рассказать. Насчет вчерашнего вечера.
— Насчет вчерашнего вечера? Пусть войдет.
Вошла Дейдри Хендерсон. Бледное лицо напряжено, как обычно, неуклюжая и неловкая.
— Я решила, лучше прийти к вам, — сказала она. — Если только не отрываю вас от важных дел, — добавила она извиняющимся голосом.
— Нисколько не отрываете, мисс Хендерсон.
Спенс поднялся и пододвинул ей стул. Она уселась и распрямила спину — эдакая школьница, гадкий утенок.
— Вы хотели что-то рассказать насчет вчерашнего вечера, — подбодрил ее Спенс. — Насчет миссис Апуорд?
— Да. Неужели правда, что ее убили? Мне и на почте сказали, и булочник. А мама говорит, быть такого не может… — Она смолкла.
— Боюсь, ваша мама, к сожалению, ошибается. Миссис Апуорд действительно убили. Итак, вы хотели сделать… хотели нам что-то рассказать.
Дейдри кивнула.
— Да, — сказала она. — Видите ли, я там была.
Весь облик Спенса как-то неуловимо изменился. С одной стороны, манеры его стали совсем мягкими и вкрадчивыми, с другой — он весь как-то подобрался, принял официальный вид.
— Вы были там, — повторил он. — В Лэбернемсе. В котором часу?
— Точно не скажу, — смутилась Дейдри. — Примерно между половиной девятого и девятью. Может, около девяти. Во всяком случае, после ужина. Понимаете, она мне позвонила.
— Миссис Апуорд вам позвонила?
— Да. Она сказала, что Робин и миссис Оливер уехали в театр в Калленки, что весь вечер она будет дома одна и приглашает меня составить ей компанию и посидеть за чашечкой кофе.
— И вы согласились?
— Да.
— И вы… пили с ней кофе?
Дейдри покачала головой:
— Нет, я подошла к дому… постучала в дверь. Но никто не ответил. Тогда я сама открыла и вошла в холл. Там было совсем темно, и в гостиной света не было, это я еще с улицы увидела. Ну, я удивилась. Позвала ее два или три раза, но она не откликнулась. Ну, я решила, тут какая-то ошибка.
— Какая же именно?
— Я подумала, может, она вместе с остальными уехала в театр.
— И не предупредила вас?
— Мне тоже это показалось странным.
— А ничего другого вам в голову не пришло?
— Ну, я еще подумала, может, это Фрида что-нибудь не так передала. С ней такое бывает. Как-никак иностранка. А тут она как раз вещи паковала — собиралась уезжать, — вот, может, в спешке что-нибудь и напутала.
— И как вы поступили, мисс Хендерсон?
— Ушла, и все.
— Вернулись домой?
— Да… не сразу. Сначала я немножко прогулялась. Была чудесная погода.
Некоторое время Спенс просто молчал, глядя на нее. Даже не на нее, заметил Пуаро, а на ее рот.
Затем, словно освободившись от чар, деловито сказал:
— Что ж, спасибо, мисс Хендерсон. Вы правильно сделали, что рассказали нам об этом. Мы чрезвычайно вам признательны.
Он поднялся и пожал ей руку.
— Я и сама думала, что надо рассказать, — призналась Дейдри. — А мама была против.