— По-моему, в наше время пригодятся любые деньги. Все так стеснены в средствах, — перебил его Джордж, и глаза его блеснули.
— Да, но не настолько чтобы деньги становились вопросом жизни и смерти, а я имел в виду именно это. Кстати, Джордж, не нужен ли вам аванс, пока дело с наследством не улажено окончательно?
— Собственно, я и сам хотел заговорить об этом. Впрочем, в банке, когда я сослался на вас, охотно согласились потерпеть, хотя по текущему счету у меня там перерасход.
Глаза Джорджа снова блеснули, и искушенный в подобных делах Энтуисл узнал этот странный блеск. Теперь он был уверен, что Джордж, даже если деньги не стали для него вопросом жизни и смерти, весьма и весьма нуждался в них. И еще он подумал, что сам никогда не доверился бы Джорджу в денежных делах. А не пришел ли к такому же выводу и старый Ричард Эбернети, превосходно разбиравшийся в людях? Мистер Энтуисл был уверен, что после смерти Мортимера Ричард подумывал о том, чтобы сделать Джорджа своим единственным наследником. Не будучи формально Эбернети, тот был единственным мужчиной среди молодого поколения. Он был бы естественным преемником Мортимера. Однако Ричард, когда Джордж прогостил у него несколько дней, по-видимому, разочаровался в нем. Не подсказала ли ему интуиция, так же как теперь и самому Энтуислу, что на честность Джорджа положиться нельзя? В свое время семья сочла, что, выйдя замуж за отца Джорджа, Лаура сделала далеко не лучший выбор. Какой-то биржевой маклер, у которого помимо биржи были какие-то другие таинственные делишки. Судя по всему, Джордж больше пошел в своего батюшку, нежели в родственников по материнской линии.
Неправильно истолковав, вероятно, молчание юриста, Кроссфилд, смущенно посмеиваясь, сказал:
— Честно говоря, в последнее время мне не везет в делах. Я рискнул — и многое потерял на этом. Но теперь я снова смогу встать на ноги. Нужен только небольшой капитал. Акции «Ардене консолидейтед» — дело верное, как вы считаете?
Энтуисл промолчал. У него в голове невольно мелькнуло: уж не спекулирует ли Джордж на деньги своих клиентов? Если это так и если ему грозит судебное преследование… Энтуисл решился:
— Я пытался связаться с вами на следующий день после похорон, но вас, кажется, не было в конторе.
— Да? Мне даже ничего не сказали. Вообще-то я счел, что имею право на свободный денек, так сказать, в честь добрых известий.
— Добрых известий?
Джордж покраснел.
— О, я совсем не имел в виду смерть дяди Ричарда. Но когда узнаешь, что на тебя свалилось наследство, это как-то возбуждает. Появляется настроение отметить такое событие. Вот я и отправился на бега в Хёрст-парк, поставил на двух фаворитов. И уж если везет, так везет: оба выиграли. Всего каких-то пятьдесят фунтов, но и они не лишние.
— Безусловно, — поддержал собеседника Энтуисл. — А теперь, после смерти вашей тети Коры, вы получите и еще кое-что.
Лицо Джорджа омрачилось.
— Бедная старушенция. Дьявольски ей не повезло, и как раз в то время, когда она рассчитывала пожить в свое удовольствие.
— Будем надеяться, полиция скоро схватит убийцу, — сказал Энтуисл.
— Они молодцы, наши полицейские. Соберут всех подозрительных типов, что есть в окрестностях, заставят каждого отчитаться, где он был в это время.
— Не так уж это просто, — перебил его Энтуисл. — Я, например, в тот день в половине четвертого был в книжном магазине Хэтчарда. Но весьма сомневаюсь, что смогу припомнить это, если полиция начнет допрашивать меня, допустим, дней через десять. А вы, Джордж, были в Хёрст-парке. Вспомните ли вы, когда именно вы были на бегах, если вас спросят об этом, ну, скажем, через месяц? Хотя вы ведь тогда выиграли, а люди редко забывают имена лошадок, которые привезли им деньги. Кстати, как их звали?
— Минуточку… Геймарк и Фрогг Второй. Да, я не скоро их забуду.
Мистер Энтуисл издал короткий сухой смешок и откланялся.
— Просто замечательно, что вы зашли, — сказала Розамунд без видимого энтузиазма, — но ведь еще страшно рано. — Она откровенно зевнула.
— Уже одиннадцать, — сказал Энтуисл.
Розамунд снова зевнула и добавила, словно извиняясь:
— Мы тут вчера повеселились и, пожалуй, перебрали. У Майкла еще жуткое похмелье.
В этот момент появился и сам Майкл, тоже зевая, с чашкой черного кофе в руках. Он был облачен в нарядный халат, и его улыбка была обаятельна, как всегда.
На Розамунд была черная юбка, грязноватый желтый свитер и, насколько мог судить Энтуисл, ничего больше.
Методичный и чопорный Энтуисл не одобрял образа жизни молодых Шейнов. Жалкая квартирка в Челси — бутылки, рюмки, повсюду окурки, прокуренный воздух — общее впечатление беспорядка и неухоженности. На этом безотрадном фоне Розамунд и Майкл поражали своим цветущим видом. Энтуисл подумал, что они представляют собой, безусловно, очень красивую пару и кажутся по уши влюбленными друг в друга. Во всяком случае, Розамунд наверняка обожает Майкла.
— Милый, — обратилась она к мужу, — как насчет капельки шампанского? Просто чтобы поскорее очухаться, а заодно и выпить за будущее. О, мистер Энтуисл, как это немыслимо удачно, что дядя оставил нам деньги именно сейчас!
Юрист заметил, что лицо Майкла стало на мгновение хмурым, почти мрачным, но его жена безмятежно продолжала:
— Потому что представляется чудный случай поставить одну вещичку. Там изумительная роль для Майкла, и даже для меня найдется крохотная ролька. Это, знаете, об одном из этих молодых преступников, сплошь все самые новые идеи. Он, знаете ли, ворует и убивает, а полиция и общество травят его, а под конец оказывается, что он святой.
Шокированный мистер Энтуисл хранил ледяное молчание. «Что за вздор несут нынешние молодые идиоты! — размышлял он. — И пьески их тоже не лучше».
Все еще хмурившийся Майкл наконец вмешался:
— Не думаю, Розамунд, чтобы мистеру Энтуислу это было интересно. Помолчи немного и дай человеку возможность сказать, зачем он пришел к нам.
— Надо уладить некоторые мелочи, — сказал юрист. — Я только что из Литчетт Сент-Мэри.
— Значит, тетку Кору действительно укокошили. Мы читали в газетах. Бедная старушка! На похоронах дяди Ричарда я все смотрела на нее и думала, что лучше уж быть мертвой, чем такой нелепой и несуразной на вид, и вот она и вправду мертва. Наша вчерашняя компания просто не могла поверить, когда я сказала, что, похоже, это мою родную тетку убили топором. Они все чуть не умерли со смеху, правда, Майкл?
Майкл Шейн не ответил, и Розамунд, которую все это явно забавляло, продолжала:
— Два убийства одно за другим. Многовато, не так ли?
— Не будь дурой, Розамунд. Твой дядя Ричард не был убит.
— А Кора думала, что был.
Мистер Энтуисл вмешался:
— Вы ведь вернулись в Лондон после похорон?
— Ну конечно, в одном поезде с вами.
— Разумеется, разумеется. Я спрашиваю потому, что пытался дозвониться вам на следующий день, — он метнул быстрый взгляд на телефон, — но никто не отвечал.
— Ой, как мне жаль! Что же мы тогда делали? Значит, это было позавчера… До двенадцати мы были дома, это точно. Потом ты, Майкл, ушел, чтобы поймать Розенхейма и Оскара, а я отправилась по магазинам. Мы должны были встретиться с Джанет, но каким-то образом разминулись. Вечером мы обедали в «Кастилии» и вернулись часов в десять. Кстати, мистер Энтуисл, мы получим деньги сейчас или придется ждать еще целую вечность?
— Боюсь, — ответил Энтуисл, — что закон в таких делах не склонен торопиться.
— Но ведь мы можем получить аванс, правда? — Розамунд казалась встревоженной. — Майкл сказал, мы можем. Ведь это страшно важно из-за постановки, понимаете?
Майкл вставил, приятно улыбаясь:
— О, никакой особой спешки нет. Просто надо решить, воспользоваться этим случаем или подождать, не подвернется ли что-нибудь еще.
Мистер Энтуисл успокаивающе заметил:
— Авансом необходимую сумму оформить не сложно.
— Тогда все в порядке. — Розамунд вздохнула с облегчением. — А тетя, оставила она какие-нибудь деньги?
— Очень немного. Она оставила их вашей кузине Сьюзен.
— Интересно, почему Сьюзен? И сколько?
— Несколько сот фунтов и кое-какую мебель.
— Хорошую?
— Нет.
Розамунд явно утратила интерес к разговору о наследстве.
— Как-то странно все это. Сначала тетя Кора ляпнула после похорон: «Ведь Ричарда убили, не так ли?», а на следующий день и ее убили. Непонятно, правда?
Воцарилось неловкое молчание. Потом мистер Энтуисл спокойно ответил:
— Да, не совсем понятно.
Пока Сьюзен Бэнкс, облокотившись на стол, что-то говорила со свойственными ей оживлением и энергией, мистер Энтуисл исподтишка ее разглядывал.
Ничего общего с кукольной красотой Розамунд. Но лицо привлекает необыкновенной живостью — полные, чувственные губы, подчеркнуто женственная фигура. В то же время Сьюзен во многом напомнила ему покойного Ричарда Эбернети. Форма головы, линия подбородка, глубоко посаженные вдумчивые глаза. В ней чувствовались та же сила характера, дальновидность и смелость в суждениях. Из трех представителей молодого поколения Эбернети она одна, казалось, была выкована в том же огне, что и семейное богатство и благополучие. Ричард Эбернети, тонкий знаток человеческой натуры, безусловно, встретил в Сьюзен качества, которые искал. Но в своем завещании он ничем ее не выделил. Не доверяя, как и Энтуисл, Джорджу, не обратив внимания на очаровательную глупышку Розамунд, разве не нашел он в Сьюзен то, что ему было нужно — наследницу, во всем достойную его? Логичнее всего предположить, что причиной тут был человек, которого его племянница выбрала себе в мужья…
Взгляд мистера Энтуисла осторожно скользнул через плечо Сьюзен туда, где стоял и с отсутствующим видом затачивал карандаш Грегори Бэнкс.
Худой, бледный молодой человек с рыжеватыми волосами. Заурядная внешность. На фоне яркой Сьюзен он казался совершенно бесцветным, и было трудно понять, что именно он, собственно, собой представляет. Ничего примечательного в нем нет — просто приятный услужливый юноша. И все же в незаметности Грегори Бэнкса было что-то вызывающее неосознанную тревогу. Он явно не подходил на роль мужа Сьюзен, но тем не менее она настояла на этом замужестве, преодолела все препятствия. Почему? Что она разглядела в нем?