Девятнадцать маленьких детей заболели коликами.
Всем известный пьяница поклялся, что больше никогда алкоголь не коснется его губ. Известный армянский ростовщик поклялся, что больше никогда не возьмет плату более девяноста девяти сложных процентов в месяц. Известный греческий банкир поклялся, что больше никогда не станет давать ложные клятвы ради угнетения вдов и сирот. Известный еврейский посредник поклялся, что больше никогда не обманет простых мусульманских деревенских жителей, подсовывая им фальшивые монеты. В самом деле, позднее утверждали, что летающий ковер для морального исправления определенных человеческих существ в Арабистане и всем исламском мире сделал больше, чем тысячи законов и тысячи болезненных ударов палками.
Люди внизу были напуганы, как и один из пассажиров волшебного ковра.
Ибо ранее этим утром принц Персии позавтракал весьма обильно, хотя и не весьма мудро, половиной фаршированного гуся, большим пирожным из изюма, утопленным во взбитых сливках, бутылкой ароматного ширазского вина и хорошей тарелкой креветок. Подергиваясь, качаясь из стороны в сторону, ковер плыл в небесах, что не способствовало ни миру в его душе, ни миру в его желудке. Он стонал, дрожал, чувствовал слабость, стал бледно желто-зеленого цвета; он бы свалился с ковра, если бы принц Индии не помог ему.
Он был рад, когда час спустя показались шпили, крыши и крашеные домики Багдада и когда ковер снизился над облаками, влетел во двор дворца и, наконец, приплыл по изогнутой лестнице в комнату принцессы.
Здесь тоже было волнение, удивление, испуг, страх, вопросы:
– Что?
– Где?
– Откуда?
– Почему?
– Как?
– Что ж… мы здесь, не так ли? – ответил принц Персии, его гордость преодолела тошноту, когда он и остальные двое сошли с ковра. – Здесь… чтобы спасти принцессу!
Последовало еще больше беспокойных вопросов:
– Что?
– Как?
– Когда?
Только мусульманские священники продолжали монотонно читать свою горестную, скорбную молитву; избрав раз и навсегда свое призвание, они считали смерть более важной, чем жизнь:
– Urhum yah Rubb! Khalkat, elathi ent khalakta; urhum el-mezakin, wah el-juaanin, wah-el-ayranin! Urhum – urhum y’Allah…
Но монгольский принц прервал их чтение сухими словами:
– Вы торопитесь, мои святые друзья. Принцесса вернется к жизни!
– Кисмет решила, что она должна умереть! – воскликнул один из священников.
– Может быть! – улыбнулся монгол. – Но я решил, что она должна жить!
– Как? – спросил халиф. – Я советовался с величайшими врачами, учеными и профессорами…
– И другими подобными учеными ослами, я знаю, – высокомерно оборвал монгол.
– Сэр! – закричал немецкий профессор, багровея от гнева.
– Сэр! – вторил ему французский профессор.
– Сэр! Как вы смеете? – повторяли другие ученые. Ибо, казалось, они впервые были друг с другом согласны. – Жить принцессе осталось несколько секунд.
Но монгол рассмеялся.
– Узрите это яблоко! – сказал он, высоко поднимая волшебный фрукт. – Величайшую редкость на земле! С его помощью Зобейда снова будет жить!
К счастью, он был монголом, практичным, скорее грубым, и всю жизнь основывался на фактах. Будь он арабом, индусом или персом, сначала бы он совершил полсотни надлежащих обрядов, исполнил бы определенные требования этикета, и к тому времени, когда он собрался бы использовать яблоко, принцесса точно была бы мертва. Но, будучи монголом, грубым Мужчиной на Коне, несмотря на свое великолепное китайское одеяние, он спокойно отодвинул в сторону ученых мужей, философов, нянек, рабынь, священников, колдунов и евнухов, подошел к кровати, без всяких церемоний провел рукой по плечу принцессы и слегка оцарапал ее пурпурной точкой яблока.
Эффект оказался мгновенным. Зобейда села, щеки ее приобрели здоровый розовый цвет, ее глаза стали ясными и яркими, а дыхание – размеренным.
– Я была у порога смерти, а теперь я здорова. Что это за чудо?
– В самом деле чудо! – закричал халиф, бросаясь к ней и целуя ее руку.
– Чудо! – закричали все; песнопения смерти сменились песнопениями благодарности, в то время как монгольский принц, используя волнение, словно укрывающий полог, подошел к Лесной Воде.
– Всевозможные изысканные благодарности! – прошептал он. – Ты хорошо справилась с делом. Я благодарен. Возможно, в будущем, после нескольких лет жизни с Зобейдой, я награжу тебя более изысканно, возвысив тебя до великолепного звания, статуса и титула моей второй жены. Но – прежде всего – я должен жениться на первой жене – Зобейде!
– Конечно, – ответила Лесная Вода. – Как в этом теперь можно сомневаться?
– Никак. Но можно было бы. Я верю в лучшее, но готовлюсь к худшему. Ибо однажды отец сказал мне, что лучше нам позавтракать врагами, чем позволить им позавтракать нами. Поэтому ускользни из дворца, найди Вонг К’ая и прикажи ему: пусть держит воинов наготове. Если они мне понадобятся, я дам сигнал.
– Какой сигнал?
– Три раза я махну платком из этого окна. Тогда пусть они атакуют город и дворец с безжалостной силой. Ах! – Его узкие, косые глаза блеснули, его зубы обнажились в белом, волчьем оскале, внезапно он стал монголом, наездником, налетчиком. – Пусть не щадят ни мужчин, ни женщин, ни детей! Пусть древняя гордость нашей расы станет реальностью, пусть трава больше никогда не будет расти там, где однажды ступили копыта наших лошадей!
– Слушаю и повинуюсь, о Великий Дракон! – торжественно сказала Лесная Вода. – Выжди время. У тебя двадцатитысячное верное войско в этих стенах!
Она низко поклонилась и покинула дворец в поисках Вонг К’ая.
Монгол повернулся и присоединился к остальным двум принцам, которые отвечали на вопросы халифа, на бесконечные «зачем?» и «для чего?», связанные с необыкновенным событием.
– Я благодарен… так благодарен! – восклицал счастливый отец, лаская руку дочери. – Благодарен всем вам!
– Не забывайте, что большая часть ваших благодарностей принадлежит этому маленькому волшебному яблоку! – сказал монгол. – С его помощью я вернул жизнь вашей очаровательной дочери. Жизнь! Величайший подарок в мире! Ах! – Он низко поклонился халифу. – Величайшая редкость в мире! Я нашел ее! Будь добра, о прекрасная Зобейда, прими его в качестве подарка! – Он отдал волшебный фрукт Земзем, преданной арабской рабыне принцессы, и еще раз обратился к халифу: – Я преуспел! Я нашел и принес самое чудесное сокровище на земле! И теперь, согласно обещанию вашему и вашей дочери, я заявляю о своих правах на нее – на мою… мою невесту… мою жену!
– Честно и справедливо! – признал халиф Багдада; но его слова, как и восклицание ужаса и испуга Зобейды, потонули в гневе индийца:
– Что ж, притязания этого монгола абсолютно нелепы! Спас жизнь Зобейды, не так ли? Во имя Шивы! В Индостане вряд ли есть брахман или святой факир, который не знаком с Sanjivnividya – наукой возвращения мертвого к жизни!
– Извините меня, – ухмыльнулся монгол. – Но почему вы тогда не воспользовались этой чудесной наукой?
– Отчасти из-за того, что от волнения и горя я не подумал о ней; отчасти из-за того, что, зная о нашей предстоящей свадьбе с Зобейдой, я не хотел лишать тебя славы как исцелителя… ах! – он улыбнулся как кот, укравший сливки, – будущей королевы Индии. Ибо я заявляю о своем праве на руку Зобейды! Вот! – Он отдал волшебный кристалл Земзем. – Величайшая редкость на земле! – решительно заявил он. – Именно этот редчайший кристалл раскрыл твое отчаянное положение. Без его помощи мы не узнали бы об ужасном положении Зобейды! Она моя… моя… моя!
– Есть смысл в том, что ты сказал, – заметил халиф. Он повернулся к дочери: – Зобейда, я действительно думаю, что он прав и что…
– Подождите секундочку! Нет, подождите секундочку! – прервал его принц Персии. – Занятный волшебный шар и занятное волшебное яблоко! Ценные – я уверен. И еще интересные. Но, во имя бороды Пророка, именно мой летающий ковер доставил нас сюда вовремя, чтобы спасти жизнь принцессы. Вот, – он расстелил ковер у кровати, – величайшее сокровище, редчайший дар в Создании Господа Аллаха! Отдавая его, я заявляю о своем праве на руку вашей дочери, о халиф всех Правоверных!
– Клянусь честью моей бороды, – сказал последний, – перс тоже прав!
– Но, дорогой отец! Я послушная дочь. Однако… я не могу выйти замуж за всех троих, ведь так?
– Едва ли! – заметил халиф.
– Тогда… что мне делать?
– Ты моя! – закричал индиец.
– Моя! – воскликнул перс.
– Моя! Только моя! – прорычал монгол. – Я вернул тебя назад. Никакой другой дар не может сравниться с моим волшебным яблоком. Твоя жизнь принадлежит мне!
– Мне!
– Мне!
Они окружили халифа, галдя, споря, ссорясь, возражая. Они склонились в одну сторону, в то время как принцесса, повинуясь внезапному импульсу, повернулась к Земзем.
– Быстро, – прошептала она. – Пока они не заметили! Попроси волшебный кристалл показать нам, что делает Ахмед.
Земзем сидела, скрестив ноги, у кровати, спиной к остальным, поэтому они не видели, что она делает. Она тихо отдала приказ кристаллу и посмотрела в него. Затем она азартно посмотрела вверх.
– Рожденная Небесами! – донеслось ее бормотание. – Багдадский Вор на пути домой!
– Ох… – Зобейда сдержала восклицание.
– Да. Он летит. Летит по воздуху – верхом на огромном белом коне с сияющими серебряными крыльями! Над долиной он летит… и над горой… и над рекой… и над лесом… и над пустыней! Он летит на запад… домой… в Багдад… верхом на огромном, крылатом коне!
Зобейда громко рассмеялась от счастья. Она позвала халифа:
– Отец! Отец, дорогой!
– Да, доченька? – спросил он, поворачиваясь. – Что такое?
– Я словно… – она снова рассмеялась, – словно ослик между тремя охапками сена, и я не знаю, какую выбрать.
– Не очень лестное сравнение для тебя, – улыбнулся халиф Багдада.
– Боюсь, как и для трех женихов, – продолжала Зобейда, – ибо они изображают три охапки сена. Кто может сказать, какой подарок более редок? Минуту, о принцы! Без кристалла индийца вы бы не узнали о моем положении. Без ковра перса вы бы не добрались сюда так быстро. И без яблока монгола вы бы не вылечили меня. Яблоко – кристалл – ковер. Ни одно из них не является самым редким. Каждое из них оказалось бы бесполезным без двух других. Кого мне выбрать?