Но, увы, сегодня бухарцы больше говорили не о нём…
– Вы слышали, уважаемые, говорят, в городе появился сам Ходжа Насреддин!
– Не может быть, он же давно умер, да плюнет Аллах на его забытую могилу. Хан хорезмский отрезал ему голову, падишах иранский содрал с него кожу, эмир самаркандский сжёг его живьём, а шах персидский, любитель сажать на кол, так тот вообще…
– Вай мэ, может, ему просто нравится умирать? Да, да, почтеннейшие, я слышал, был такой один горец, так тот просто обожал, когда его убивали, а сам всегда был живой, словно издевался над честными людьми. Но кто и где видел Насреддина?
– Многие. Но больше не увидит никто! Ибо вчера ночью сам шайтан проглотил его с двумя ишаками вместе, и теперь он безответно взывает к Аллаху из смрадного чрева нечистого!
– Бедный шайтан, как его, наверное, сейчас пучит, вай дод… У меня тоже такое было.
– Тебя глотал шайтан?!!
– Нет, но меня пучило не хуже…
– Несправедливо, – бурчал себе под нос бывший помощник прокурора, на ходу откусывая кусок большой белой лепёшки, естественно ворованной. – Почему это мои подвиги приписывают тебе?
– Ну, ты здесь наездами, а я популярен, – фальцетом пропел эфенди из-под паранджи. – Не ворчи, о мой возлюбленный «супруг», а лучше сопри мне ещё пару кусков халвы вон с того прилавка, меня потянуло на сладкое…
– Хорошо – не на солёное.
– Храни Аллах! – серьёзно подтвердил Ходжа. – Вон там, у задних рядов, остановись. Посиди рядом с караванщиками, не воруй – побьют, просто подожди меня.
– А куда ты намылился?
– Прогуляюсь вблизи дворца нашего драгоценного эмира, одинокая женщина всегда вызывает у стражников желание поболтать на личные темы…
– Там Шехмет, – напомнил Лев.
– А вот его я точно не упущу! Ибо, как ты выражаешься, есть тема…
Дальнейшее было не то чтобы какой-то аферой или махинацией, даже наоборот – мой друг, быть может впервые за всю карьеру Багдадского вора, заработал деньги честно. Но весело! По крайней мере, мне так показалось, меня легко рассмешить…
В общем, всё началось с того, что он встал не у того дома. Причём винить в этом, по совести говоря, следовало не Льва, а Рабиновича. Серый ослик, видя, что его белый «собрат» увозит куда-то любимого Ходжу, резво направился следом, но был развёрнут на сто восемьдесят градусов и направлен совсем в другую сторону. Что его немало обидело, а обидчики Рабиновича, общеизвестно, недолго остаются безнаказанными. Поэтому, как Лев ни тянул узду, как ни колотил ишака пятками, заупрямившийся четвероногий мститель почти галопом пронёс его мимо вышеоговорённых караванщиков и, забежав в неизвестно чей двор, замер, как конный памятник Жукову в Москве. В смысле, копируя ту жуткую лошадь, восседая на которой бронзовый маршал на прямых ногах испуганно выставляет вперёд руку, боясь упасть. Ну, вы все видели…
Кстати, в отличие от Жукова, Оболенский как раз таки и упал. Дальше начинается очередная короткая история примерно о том, как «Багдадский вор варил плов, а все вокруг плакали…».
– А что, он умел готовить плов? – искренне удивился я, переворачивая страницу.
Домулло задумчиво доскрёб ложечкой варенье из розетки и отрицательно покачал головой.
– Да, кстати, а за какие грехи ты угодил в лапы наших органов правопорядка? – вспомнил я. – Опять что-то связанное с мошенничеством и махинациями?
– Упаси Аллах!.. Я честно пытался заработать немного денег. Ходил по дворам, просил дать мне работу – вспахать поле, прочистить арык, нарубить дрова…
– В нашем микрорайоне? Ходжа, там сплошные пяти– и девятиэтажки.
– Увы мне… – грустно согласился он, сам себе подливая чай. – Меня провожали разными нехорошими словами, не подобающими слуху мусульманина: «косоглазый бомж», «засем ругайся, насяльника», «узбекский евроремонт» и «Назарбаев после выборов».
– Последнее очень обидно…
– Нет-нет, люди, говорившие мне так, громко смеялись. И у них были светлые лица, они не хотели меня обидеть, я же видел. А двое даже дали мне банку с пивом и сигарету. Я запомнил, как всё называется, хотя банку открыть не смог и курю только кальян в дни, дозволенные Аллахом.
– А что же не понравилось милиции?
– Ну, я увидел греющегося на солнышке кота, поймал его, посадил в коробку и понёс в тот торговый дом, что выше дворца самого эмира! – завистливо вздохнул Насреддин. – Потом сел там прямо на пол и провозгласил…
– Вот зверь под названием «кот»! Он, убедитесь сами, может шевелить усами! – по памяти продолжил я, и дальше уже ничего не нужно было объяснять.
Азиатский прикид делал из домулло массовика-затейника, детей было уже не оттащить от «милого котика», а требуемая плата в один таньга легко переводилась добродушными родителями в одну десятирублёвую монету. Герой сказок и легенд Древнего Востока только и успел честно заработать вторую сотню, как его быстроразвивающийся бизнес прикрыли стражи порядка. Но согласитесь, он никого не обманывал!
– Всё ясно. Давай лучше вернёмся к Льву и плову. Так что там было дальше?
– Дальше была женщина.
– Я мог бы догадаться!
– Ошибаешься, почтеннейший…
Глава 13
Мы вас кормим исключительно из любви к деньгам!
Итак, когда бывший россиянин неловко плюхнулся на чисто выметенную территорию чужого двора, дверь в дом распахнулась и к нему выбежала толстая ханум в свободном платье, полосатых шароварах и чувяках на босу ногу. Лицо она прикрывала краем платка, небрежно повязанного на голове, из-под сросшихся бровей смотрели грозные чёрные глаза.
– Вай мэ! Где вас носит, почтеннейший? Мы ждали вас ещё вчера, а вы только приехали! Да ещё и лежите, словно вас святой Хызр колесницей переехал! Вставайте, вставайте, пора готовить, за что мы вам столько таньга платим…
– Тётка, тебя в детстве Анкой-пулемётчицей не дразнили? Строчишь как… – Лев с трудом встал, показал кулак Рабиновичу и, охнув, схватился за ушибленную поясницу. – Убью сволочь лопоухую…
– Вай дод?! – Женщина тут же прикрыла ладонями уши.
– Да не тебя. Осла вот этого наглого с клинической улыбкой на всю морду.
– Так вы не… не Абдулл ибн Хаким, сын Руфима из-под Хорума, умеющий делать лучший плов в казане на сорок человек?
– Нет, я…
– Вай мэ, вай дод, ва-ай, вай, ва-а-ай! – раскачиваясь из стороны в сторону, начала было голосить женщина, и Лев тут же дал задний ход, понимая, что если сбегутся соседи, то ему точно несдобровать…
– Не, не, не надо! Я это, я! Просто пошутил. Шутка такая весёлая, у меня друг – шутник известный, вот я от него блох и нахватался. Вообще-то моё имя Лев Оболенский, но друзья обычно называют меня именно Абдулла Хакимович. Не надо кричать. Я пойду, да?
– Куда-а?! – Мгновенно прекратив вой, дородная красотка резво подскочила к нему, цапнула за рукав и почти волоком отбуксировала поближе к воротам, где у левой створки располагался небольшой очаг, над которым уже висел закопчённый казан. – Вот!
– Э-э, что? – осторожно уточнил потомок древней фамилии, почему-то подумавший, что сейчас его заставят отмывать котёл.
– Вот огонь, вот казан, сейчас всё из дома принесу, а вы готовьте плов! Караван моего мужа прибудет с минуты на минуту.
Прежде чем бедный Багдадский вор хоть как-то сообразил, что, собственно, происходит, его вооружили ножом, доской для резки овощей, корзиной с луком и морковью, блюдом сырого мяса и мешком риса.
– А вашему ишаку я насыплю вкусного ячменя. Но поспешите, уважаемый Абдулла, время не ждёт…
Услышав волшебное слово «ячмень», Рабинович тут же сделал финт ушами, отсалютовал хозяину хвостом и бодренько протанцевал за крупной женщиной, оставив раздираемого сомнениями Льва. С одной стороны, он не мог сбежать, бросив в чужом дворе ослика, с другой – не мог и остаться, потому как это требовало умения готовить настоящий узбекский плов.
По преданию, его рецепт придумал сам Авиценна, великий учёный и врачеватель Востока! Он же научно рассчитал соотношение мяса, риса и овощей, однозначно запретив использовать говядину, птицу и дичь. Только годовалый барашек, только оранжевая морковь, белый рис, жёлтый лук, чёрный тмин, красный перец, шафран, имбирь – и тогда правильно приготовленное блюдо становится лекарством! Его было рекомендовано есть не чаще двух раз в месяц, запивая именно чаем, а не водой или вином. А к приготовлению настоящего плова никогда не допускали женщин, ибо плов – сугубо мужское искусство!
– Честно говоря, – нервно бормотал бывший москвич, быть может, в первый раз в жизни берясь за овощи, – всё, что я помню об этом деле, так это то, что крышку с кастрюли нельзя снимать до полной готовности. И взбрело же Насреддину умотылять налево… Где мой поварской колпак, белый фартук и кулинарная книга? Эх, где наша не пропадала-а…
Он довольно быстро почистил и порубил кружочками морковь, поставил казан на огонь, бросил туда курдючный жир и плеснул подсолнечного масла. Порезал баранину порционными кусочками и принялся чистить лук…
Вот тут мама ой…
В том смысле, что луковиц было штук десять, а Лев заревел уже на второй. Слёзы катились ручьём, но главный вор Багдада не привык сдаваться. Он быстренько выбежал за ворота, честно отрыдал своё, хлюпнул носом и вновь кинулся с ножом на лук. Но следующие три луковицы добили его окончательно. Оболенский вновь выбегал и плакал, возвращался, резал лук и снова убегал в слезах. Он даже не понял, что на третий или четвёртый раз за ним уже с ужасом следили трое мужчин в запыленных одеждах караванщиков…
– Глаза да не обманывают меня, почтеннейший Али ибн Юсуф, этот человек выбегал из твоего дома в слезах!
– Вай мэ… Неужели случилась беда? Неужели горе пришло под твой кров?
– Клянусь Аллахом, там у меня кто-то умер, – сухо резюмировал самый старший и, недолго думая, разразился бурным плачем. Спутники его поддержали, два верблюда, гружённые тюками, флегматично вздохнули.