— Хорошо, — сказала я. — В таком случае оба свободны.
9.14. Хищники и жертвы
— Ты ещё не спишь, куколка?
Разумеется, Карина не спала. Как она могла спать, будучи так взволнована происходящим? Её глаза были закрыты, но ушки слишком уж рдели.
— Не притворяйся, я знаю, что ты не спишь. И знаю, что ты подслушивала под дверью.
Она втянула голову в плечи. Я села рядом с ней и поцеловала её в ухо. Карина открыла глаза.
— Его накажут?
— Боюсь, что да, — сказала я. — Алекс очень строгий. Если честно, я этому парнишке не завидую.
Она повернулась и посмотрела мне в глаза.
— Это из-за меня ты с ним так обошлась, да? Мама, это несправедливо! За что ты его так невзлюбила? Что плохого он сделал?
— Поверь, куколка, ничего личного здесь нет. — Я заправила прядку волос ей за ушко. — Думаю, за всё время, что ты провела здесь, ты успела неплохо узнать наши порядки. Ни одному «волку» не позволено то, что позволил себе он. Если он думает, что высокое положение его приёмной матери даёт ему право делать всё, что ему вздумается, то он сильно ошибается. Ничего, здесь его быстренько обтешут и объяснят, что к чему. У него хороший командир, который научит его уму-разуму. В конце концов, он сам сюда напросился, по собственному желанию. Даже его мать просила меня за него. Что ж, я приняла его, но предупредила, что спуску ему здесь не дадут, чьим бы сыном он ни был. Если он воспринял это предупреждение недостаточно серьёзно — что ж, тем хуже для него. Мы здесь шуток не шутим, ты сама знаешь.
Карина села в постели, обхватив руками колени.
— Скажи мне честно, мама… Ты просто не хочешь, чтобы мы с ним встречались?
Как я могла кривить душой, глядя в эти серьёзные вопрошающие глаза? Но что мне ей сказать? Кто я, чтобы воспитывать её, учить чему-то хорошему? Могу ли я вообще научить её чему-то стоящему, принимая во внимание то, кем, а точнее, чем я являюсь? Я увязла по самую макушку, и возврата для меня уже нет, а она ещё может спастись, всё зависит только от её выбора. Но могу ли я повлиять на её выбор?
— Хорошо, скажу честно. Да, я не в восторге, куколка. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты осталась человеком, а если ты станешь встречаться с Гришей, едва ли это удастся. Я очень боюсь, как бы ты не повторила выбор, когда-то сделанный мной. Я сделала его, и ты видишь, к чему это привело. Уже нельзя ничего вернуть назад и исправить. А ты ещё можешь этого избежать, всё в твоих руках.
Она долго молчала. Я могла бы прочесть её мысли, но не стала: предпочла дождаться, пока она сама их озвучит.
— Знаешь, мама, если бы ты сделала другой выбор, ещё не известно, была бы твоя доля лучше. В этом мире всё устроено жестоко: если ты не хищник, то ты — жертва. Сомневаюсь, что жертвой быть лучше.
Признаюсь, от её слов у меня пробежали по спине мурашки.
— Ты сама так считаешь, или ты это от кого-то услышала, куколка?
Она опустила глаза.
— Гриша так говорит. Но я с ним согласна. Этот мир в самом деле жесток и абсурден. Настолько жесток и абсурден, что иногда даже страшно становится. Мне очень страшно, мамочка. Я совсем одна.
Я прижала её к себе. Она обхватила меня так крепко, будто боялась сорваться куда-то. Мы сидели так, и её дыхание щекотало мне шею. Её щека была тёплая и мокрая.
— Родная моя, ты не одна. Покуда я жива, я буду защищать тебя от этого жестокого и абсурдного мира. До последнего издыхания. Ты — всё, что у меня есть.
9.15. Шебби
— Вы должны действовать немедленно. Октавиан не задерживается нигде более чем на сутки. В последний раз я видел его шесть часов назад.
Забавная аналогия: предателя звали Иуда. Его полное орденское имя было Иуда Ватшеба, но он сам называл себя Шебби. Он сдался добровольно и пожелал поговорить с Авророй, сказав, что у него есть для неё интересная информация. Когда его, грязного, заросшего чёрной щетиной, с копной сальных нечесаных волос, вели по коридору, ему случайно повстречалась Карина.
— Неплохо вы тут устроились, — заметил он, облизнувшись и бросив на Карину плотоядный взгляд. — Вы людишек прямо тут держите, чтобы за едой далеко не летать? Аппетитная малышка! Может, за мою информацию я заслуживаю вознаграждения в виде такого лакомого кусочка, а?
Карина шарахнулась к стене, а конвоировавший перебежчика Алекс отвесил ему знатную затрещину. Сплюнув в ладонь два окровавленных зуба, Шебби усмехнулся:
— Так и знал, что мне окажут тёплый приём.
Держался он нагловато и бесшабашно, а в глазах у него была холодная чёрная бездна. Представ передо мной, он первым делом попросил стул, пояснив, что устал с дороги. Алекс, многозначительно сверкнув обнажённым мечом, сказал ему, чтобы он не умничал, но я велела принести для пленного хотя бы табуретку. Табуретку принесли, и Шебби уселся, почёсывая многодневную щетину.
— Вот спасибо, — сказал он, вперив в меня холодный взгляд. — Раньше я думал, что слухи о твоём благородстве, мягко скажем, слегка преувеличенны… Но теперь вижу, что это и впрямь не сказки.
— Хватит болтать, — оборвал его Алекс. — Говори, что у тебя.
— А я не с тобой разговариваю, варвар, — отпарировал Шебби. — Я пришёл поговорить с Авророй, у меня есть для неё информация, которая её заинтересует.
— Что за информация? — спросила я. — Учти, если это какое-нибудь фуфло, на моё благородство не рассчитывай.
— Помилуйте, зачем же мне, пардон, гнать фуфло? — ухмыльнулся Шебби. — Я пришёл, чтобы выдать вам местонахождение источника вашей головной боли, а именно, вождя шайки под названием «Истинный Орден», вашего врага и моего бывшего босса, Октавиана. Что мне будет за такую информацию?
— Если твои сведения окажутся верными и помогут нам его поймать, то мы сохраним тебе жизнь, — сказала я. — Даю слово.
— Я и не сомневался, — осклабился Шебби окровавленным ртом со свежеобразовавшейся щербиной.
— Чем же тебе так не угодил твой босс, что ты решил его предать? — усмехнулась я.
Лицо Шебби стало мрачным и серьёзным.
— У меня есть на то веские причины, — сказал он. — Одна из них — я уверен, что он обречён на поражение. Так почему бы не приблизить его конец? Чтобы вся эта заваруха поскорее кончилась. Есть ещё парочка причин, но они личного свойства. Позвольте мне тут о них не распространяться.
— Ладно, твои личные счёты с ним меня не волнуют, — сказала я. — Итак, где он сейчас?
Шебби опять заухмылялся.
— Если вы дадите мне карту города Каир, я вам покажу с точностью до… Гм, точность будет зависеть от масштаба.
— Что-то не нравится мне его рожа, Аврора, — сказал Алекс. — Я ему не верю. Это какой-то подвох.
— Посмотрим, — сказала я.
Спутниковая карта Каира была распечатана на принтере и положена перед Шебби. Он сосредоточенно рассматривал её, водя карандашом в миллиметре от бумаги, когда в мой кабинет вбежала Карина.
— Мама, там какого-то жуткого типа привели, он… — начала она, но осеклась, увидев того самого «жуткого типа».
Шебби оторвался от карты, поднял взгляд и расплылся в щербатой ухмылке.
— Мама? — повторил он. — Вот так дела! А я мечтал тобой полакомиться, крошка… Извини, не знал.
Он и сейчас вожделел её крови и не скрывал этого. Карина попятилась. Алекс, одной рукой приобняв её за плечи, выставил вперёд обнажённый меч.
— Не бойся, детка. Он не посмеет тебя тронуть. Если он хотя бы дёрнется, я снесу ему башку.
Шебби тем временем сделал на карте отметки и что-то подписал.
— Спасибо, что предупредил, — усмехнулся он. — Не буду делать резких движений. Без головы я не хочу остаться.
Я спросила:
— Великий Магистр с ними?
Шебби хихикнул.
— Великий Магистр… Ох и развели же они вас с этой дохлой старухой! — Заметив наши непонимающие взгляды, он ухмыльнулся: — Ну да, старухой. Вы что, не знали, что наш Великий Магистр — баба? Ну так вот, разводы это всё. Они её тело всюду с собой таскают, как будто она ими руководит, хотя там за главного Октавиан.
Перед моими глазами встало видение, явившееся мне во время моего посвящения в члены Ордена. Я видела лысую старуху на троне. Выходит, я видела Великого Магистра, только не знала, что это он. То есть, она.
Я подвинула к себе карту. На ней рукой перебежчика было поставлено несколько крестиков и написано всего два слова: «Каирское кладбище».
— Вы должны действовать немедленно, — сказал Шебби. — Октавиан не задерживается нигде более чем на сутки. В последний раз я видел его шесть часов назад.
Было шесть часов вечера.
9.16. Жди меня
— Куколка, через десять минут мы отправляемся.
Как только я вошла в комнату, Карина подбежала и повисла на мне.
— Мамочка, будь осторожна, — прошептала она. — Ради меня.
Мне хотелось её успокоить, но слова почему-то не находились, да и времени было мало. В горле стояла сухая горечь.
— Я скоро вернусь, родная. Не бойся за меня, просто жди.
Она уткнулась лбом мне в плечо.
— Я буду очень сильно ждать.
В дверь постучали, и Карина вздрогнула. Вошла Юля — с необычной просьбой.
— Аврора, я знаю, что времени мало, но я прошу тебя отпустить Карину буквально на минутку. Мой сын просит разрешения увидеться с ней перед вылетом. Он ждёт её в моей комнате.
Я усмехнулась.
— А почему он просит через тебя? Самому прийти — кишка тонка?
Карина вся напряглась и навострила уши, её глаза заблестели.
— Пожалуйста, мамочка… Можно? — принялась она упрашивать.
Я уже хотела сказать «нет», но рука Юли мягко легла мне на плечо.
— Аврора, ну, не будь такой суровой. Ты же понимаешь…
Да, Аврора всегда всё понимала, она обязана была понимать в любую секунду. Если я не дам им сейчас увидеться, а с этим оболтусом что-нибудь случится? Ведь сама буду мучиться. Я выпустила Карину из объятий и взяла за руку.
— Ладно, пошли.
Я отвела её к Грише, дала им три минуты на прощание, а сама стала ждать за дверью. Юля стояла рядом с чуть приметной улыбкой на губах, но я слишком хорошо её знала, чтобы не заметить тревоги в её глазах. Она молчала, я тоже не знала, что сказать. В комнате тоже было подозрительно тихо. Три минуты истекли, я открыла дверь и поняла, почему там стояла такая тишина. Грише с Кариной было не до разговоров: она повисла на его шее, а он, одной рукой прижимая её к себе, другой поглаживал её ниже талии, и они взасос целовались. В первый миг я остолбенела, а потом мои кулаки сам