– Может, со всеми и не придется разговаривать. Я, как теперь говорят, забрасываю удочку.
– Иными словами, ты считаешь, что убийство историка связано с замурованным скелетом.
– Обычно я не доверяю инстинктивной реакции. Но в данной ситуации моя инстинктивная реакция говорит мне, что я должен сделать исключение: да, они почти наверняка связаны.
– Каким образом?
Пендергаст соединил пальцы двух рук домиком и откинулся на спинку стула.
– Мне было бы интересно, Констанс, сначала выслушать твое мнение. Тебе хотелось провести расследование так, как ты считаешь нужным, и мне интересно выслушать твой анализ того, что у нас имеется в настоящий момент.
Констанс подалась вперед, чувствуя себя неуверенно под взглядом его внимательных, ждущих глаз.
– Тут выделяются несколько вещей, – начала она. – Мы знаем, что историк расследовал исчезновение корабля у побережья в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году. В том же году из-за извержения Кракатау весь район, включая и Эксмут, пострадал от сильного неурожая. Между тысяча восемьсот семидесятым и тысяча восемьсот девяностым годами, судя по радиоуглеродному анализу, некий человек, моряк афроамериканского происхождения, подвергся пыткам, а его тело замуровали в подвале дома, принадлежащего смотрителю маяка. В тысяча восемьсот восемьдесят шестом году смотритель в пьяном виде свалился с лестницы и умер.
Неторопливый кивок.
– Если соединить все названные факты, то мне представляется, что моряк был замурован в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году и это как-то связано с исчезновением корабля. Я не удивлюсь, если окажется, что смерть пьяного смотрителя два года спустя тоже каким-то образом связана с теми событиями. В конце концов, человека замуровали в подвале его дома. У городка есть какая-то мрачная тайна, что-то здесь случилось в те времена. Историк обнаружил какой-то важный факт, который мог привести к раскрытию тайны, и поэтому его убили.
– А следы на теле?
– На это у меня нет ответа.
– А кража винной коллекции?
– Как ты и говорил, кража – просто прикрытие операции по извлечению скелета моряка. Еще одно свидетельство – если мы в нем нуждаемся – того, что темная тайна, о которой я говорила, все еще остается в Эксмуте.
– Каковы твои рекомендации насчет того, как нам следует продолжать? По приоритетам, конечно.
Констанс обдумала вопрос.
– Первое: выяснить, что стало известно историку и послужило причиной его убийства. Второе: узнать побольше об исчезнувшем корабле «Пембрукский замок». Третье: узнать побольше об умершем смотрителе маяка, если это возможно. И четвертое: идентифицировать метки на теле убитого.
– В твоей цепочке рассуждений есть некоторые логические провалы и много предположений, но в целом ты меня не разочаровала, Констанс.
Она нахмурилась:
– Меня вовсе не радует порицание в форме легкой похвалы. Какие именно логические провалы ты заметил?
– Прости мне мою маленькую шутку. Твой анализ и твои рекомендации весьма достойны. Я даже собираюсь доверить тебе важное поручение.
Констанс заерзала на стуле, пытаясь скрыть удовольствие, доставленное его похвалой:
– А у тебя какие есть соображения?
– Пока не появилось более конкретных свидетельств, я во всем согласен с тобой. Но должен добавить, что два пункта, которые я нахожу наиболее красноречивыми, – это слово «ТАЙБЕЙН», вырезанное на теле историка вместе со странными символами… и история о призраке.
– О призраке?
– Та, которую ты мне рассказала, – о том, что маяк посещают призраки, что там слышен детский плач.
– Ты действительно считаешь это важным?
– Крайне важным.
Пендергаст повернулся на стук в дверь:
– А вот и наш первый допрашиваемый!
Он открыл дверь, и они увидели человека в коридоре. Лет сорока с небольшим, хрупкого телосложения, с редеющими каштановыми волосами и выступающим адамовым яблоком. Констанс дважды видела его в городе: один раз – на улице, где он издали наблюдал, как арестовывают Пендергаста, а второй раз – в гостинице вчера утром, во время завтрака. В обоих случаях на нем были консервативные, довольно унылые костюмы, почти комично контрастировавшие – поэтому она его и запомнила – с яркими ворсистыми шерстяными пуловерами. В подобный пуловер облачился он и сегодня: персикового цвета и пушистый. Chacun à son goût[15], с отвращением подумала она… или в данном случае об отсутствии goût.
– А-а, – сказал Пендергаст. – Дана Данвуди, эсквайр, во всем своем великолепии.
– Мне нравятся яркие цвета, – сказал человек, пожимая протянутую руку. – У вас, я полагаю, совершенно противоположные вкусы.
– В точку, прямо в точку! Прошу вас, садитесь. – Пендергаст дождался, когда человек устроится поудобнее. – Это моя помощница мисс Грин, она будет присутствовать при нашем разговоре. Констанс, познакомься: Дана Данвуди, местный адвокат.
Констанс кивнула.
– Чем могу вам помочь, агент Пендергаст? – спросил Данвуди.
– Несколько вопросов, если вы не возражаете.
Данвуди помахал рукой. Констанс заметила на его запястье простую выцветшую татуировку в виде якоря.
Пендергаст заглянул в свой блокнот:
– Позавчера вечером вы были дома?
Данвуди снова кивнул.
– Видели или слышали что-нибудь необычное тем вечером?
– Ничего, что осталось бы в памяти.
Пендергаст сделал пометку в блокноте.
– Востребована ли адвокатская профессия в Эксмуте?
– Вполне.
– Какой работой вы занимаетесь?
– Продажи недвижимости. Изредка судебные дела. Немного рутинных городских дел.
– А какого рода судебные дела?
– Разные. Имущественные претензии. Споры о правах прохода по чужой земле. Просьбы о разрешениях на отклонения от требований Земельного кодекса.
– Понятно. И вы, будучи одним из членов муниципалитета, можете быть полезным в таких делах.
Данвуди выдернул из пуловера торчащую ниточку:
– Агент Пендергаст, я никогда не допускаю конфликта интересов между моим профессиональным и гражданским долгом.
– Ну разумеется.
На губах Данвуди появилась едва заметная улыбка. Констанс отметила, что он довольно проницателен и запугать его нелегко.
– Вы женаты, мистер Данвуди?
– Уже нет.
Констанс, прищурившись, посмотрела на Данвуди. Он имел присущую адвокатам привычку отвечать на вопросы, не давая при этом никакой информации.
– Понятно. Но у вас есть родня в городе.
Данвуди кивнул:
– Мы старый эксмутский род.
– Насколько старый?
– Не могу вам сказать. Кажется, Данвуди всегда тут жили.
– Если вернуться к вашей нынешней родне. Ваш брат Джо работает барменом здесь, в гостинице, верно?
Гордость, появившаяся на лице Данвуди, когда он говорил о семейной истории, на короткий миг сменилась досадой, но затем уступила место безразличию.
– Да, верно.
– Вы когда-нибудь вели криминальные дела, мистер Данвуди? – спросил Пендергаст.
– В Эксмуте практически нет запроса на защиту по криминальным делам.
– Хотя в городе есть проблемы. Например, ограбление Персиваля Лейка. И насколько мне стало известно от одного из поваров, в ресторане регулярно пропадают продукты.
– Ну, это вряд ли тянет на преступление.
– Вы, случайно, не читали «Собаку Баскервилей»? – поинтересовался Пендергаст.
Данвуди немного помедлил, явно удивленный вопросом:
– Я не понимаю, как это относится к нашему разговору.
– Ну сделайте милость, ответьте: читали?
– Да.
– Тогда вы должны помнить схожий набор обстоятельств. Я имею в виду пропажу еды из Баскервиль-холла.
С лица Данвуди исчезло всякое выражение, оно стало даже еще более отрешенным, чем прежде. Он не ответил.
Пендергаст захлопнул блокнот и положил его рядом с пишущей машинкой:
– Больше у меня нет вопросов. Спасибо, что уделили мне время.
Адвокат встал, кивнул им обоим по очереди, вышел и закрыл за собой дверь.
Констанс посмотрела на Пендергаста:
– «Собака Баскервилей»? Надеюсь, ты не дурачишь меня, Алоизий.
– Напротив. Ты обратила внимание на его реакцию, а точнее, на отсутствие реакции? Очень красноречиво.
– Не могу сказать, что мне ясен ход твоей мысли. Но по-моему, он определенно виновен.
– Так и есть, Констанс. Все адвокаты виновны. Но Данвуди, я думаю, виновнее большинства. – Он посмотрел на часы. – Идем, у нас еще есть время выпить чашечку чая до прихода нашего следующего гостя.
15
Они вернулись, выпив чая, и увидели перед дверью человека с бейсболкой в руке. Пендергаст пригласил его внутрь, и человек осмотрел комнату слезящимися глазами, явно устрашенный сооружением на столе. Прежде Констанс не видела этого человека. Когда он прошел мимо нее, она уловила слабый запах бурбона и сигарного дыма.
– Устраивайтесь поудобнее, мистер Ларю, – сказал Пендергаст.
Человек опустился на стул.
Четко и по-деловому специальный агент установил кассеты на магнитофон, повозился с ручками, а завершив все настройки, нажал кнопку «СТАРТ». Катушки начали вращаться. Констанс отметила, что перед допросом адвоката Пендергаст не озаботился такими мерами.
– Пожалуйста, говорите прямо в микрофон, – сказал он.
Кивок.
– Хорошо, сэр.
– Назовите ваше имя и адрес для записи.
Гордон Ларю, по его словам, жил в Дилл-Тауне, провел там всю жизнь и имел маленький бизнес – косил траву.
– Как давно вы косите траву у мистера Лейка?
– Двенадцать лет.
– В тот уик-энд, когда мистер Лейк отсутствовал и его дом ограбили, вы косили там траву?
– Да. Он просит, чтобы я косил, когда его нет дома: шум его беспокоит.
– И в какое время вы работали там в тот уик-энд?
– Начал в субботу около одиннадцати.
– Не заметили чего-нибудь необычного?
– Нет. Стрижки особой не требовалось – время уже осеннее. Но мистер Лейк любит, чтобы у него все было аккуратно, из-за его скульптур.