Вверх по одному каналу, вниз по другому. Казалось, что с каждой минутой температура только падала. Некоторое время за ними, громко крича, летели две чайки, одна из них сбросила свою «бомбу» совсем рядом с лодкой. Крылатые крысы – так их называли ловцы омаров. Время от времени шеф переговаривался по рации с другими. Им тоже не везло, а одна из лодок вообще заблудилась. Они пытались сориентироваться по навигатору, но без сигнала сотовой связи на показания навигатора надеяться не стоило.
Пендергаст явно не заблудился. А если и заблудился, то умело это скрывал.
Теперь поток начал усиливаться по-настоящему, вода уходила в океан. Лодочный мотор боролся с течением, натужно тарахтел, но справляться с потоком становилось все труднее. Гэвин посмотрел на часы.
– Агент Пендергаст? – снова сказал он.
И опять белое лицо повернулось к нему.
– Вода сошла приблизительно на два фута. Еще полчаса – и нам нужно будет выбираться отсюда.
– Я вас понял.
Облаченная в черную материю рука снова показала, куда им сворачивать, и Гэвин подчинился. Он увидел, что шеф начинает нервничать.
– Гэвин прав, – заговорил Мурдок. – Я думаю, нам пора поворачивать, если вы не возражаете.
Пендергаст проигнорировал это замечание. Они продолжали движение.
– Стоп! – раздался выкрик Пендергаста, и его рука опустилась, как семафор.
Они проплывали мимо очередного бревна, застрявшего в грязи в верхней части берега. Гэвин сбросил обороты, но не сильно, иначе течением их понесло бы дальше.
– Причальте лодку к этой коряге, – приказал Пендергаст.
– Тут слишком мелко, – возразил Гэвин. – Мы сядем на мель.
– Значит, садитесь на мель.
– Постойте, – встревожился шеф. – Что тут такого важного, черт побери, чтобы мы рисковали жизнью?
– Смотрите. – Пендергаст указал пальцем.
Там, под мутной поверхностью воды, трепыхаясь в потоке, словно в карикатурной пародии на прощальное помахивание, виднелась бледная рука.
– О боже, – пробормотал Гэвин.
– Набросьте веревку на эту торчащую корягу и привяжите нас, – сказал Пендергаст.
Гэвин сделал петлю, набросил ее на корягу, чуть-чуть поддавая газку, чтобы лодку не снесло. У него получилось с первой попытки, после чего он заглушил двигатель, поднял его, подтащил лодку к бревну и надежно привязал. Он чувствовал сопротивление ила под днищем, поток, обтекающий корпус лодки.
– Мне это вовсе не кажется хорошей идеей, – сказал шеф.
Но Пендергаст уже перегнулся через борт:
– Дайте мне еще веревку.
Гэвин передал ему веревку. Агент свесился вниз, вцепился в мертвую руку и потащил ее на себя. Водную поверхность разорвала появившаяся голова. Гэвин поспешил на помощь и, преодолевая отвращение, ухватил другую безжизненную руку.
Пендергаст завязал веревку узлом на запястье утопленника. Тело легко высвободилось из-под коряги и неожиданно всплыло на поверхность головой вниз по течению.
– Тащите! – приказал Пендергаст.
Гэвин потащил веревку, используя уключину как упор, и вместе они подтянули тело против течения к лодке.
– Господи, вы же не собираетесь затаскивать его в лодку! – закричал шеф.
– Подвиньтесь, – резко сказал Пендергаст.
Шефа не пришлось просить дважды – он тут же отполз в сторону, а они взялись за тело, готовясь перебросить его через борт.
– На счет три.
Резким рывком они перевалили тело в лодку, словно огромную мертвую рыбу. Одежда на мертвеце была разодрана после плавания в потоках; тело легло на дно лодки лицом вниз. Пендергаст, все еще державший безжизненную руку, перевернул тело.
Гэвин тут же узнал его. А когда увидел порезы на груди, это потрясло его до такой степени, что он на какое-то время лишился дара речи.
В отличие от шефа.
– Это Дана Данвуди! – вскрикнул он. Потом посмотрел на Пендергаста. – Знаете, Брэд сказал мне вчера, что у вас есть подозрения насчет Даны. Если с вашими подозреваемыми происходят подобные вещи, я бы не хотел оказаться одним из них.
Ни Гэвин, ни Пендергаст не обратили на его слова ни малейшего внимания. Им было не до шефа – они осматривали тело.
– Порезы такие же, как у историка, – сумел наконец выдавить из себя Гэвин.
– И в самом деле, – пробормотал Пендергаст. – Снова Тайбейнские надписи. – Он наклонился над телом, и его лицо оказалось так близко к серой, похожей на влажную резину коже, что Гэвина чуть не затошнило. – Интересно. Порезы на теле мистера Маккула сделаны уверенной, сильной рукой. А эти, по крайней мере некоторые из них, кажутся совсем другими.
– Прекрасно, прекрасно, пусть с этим разбирается патологоанатом, – сказал Мурдок. – Я вызываю других, и убираемся отсюда ко всем чертям.
22
– Сестра, входи!
Констанс помедлила на пороге магазина в захудалом торговом центре на окраине Салема. Женщина в викторианском платье, не сильно отличающемся от платья Констанс, резво поднялась и поспешила к ней:
– Добро пожаловать в Салемский ковен! Откуда ты будешь?
Констанс вошла в просторное помещение, которое прежде, видимо, использовалось как склад, но теперь его переделали в приемную и место для проведения встреч. Она не увидела здесь ничего странного или зловещего: довольно светлое, приветливое пространство с толстым ковром и выкрашенными в желтое стенами. Заднюю часть помещения закрывал темно-зеленый занавес. У Констанс возникло ощущение, что здесь находится не только ковен, но и жилье этой женщины.
Она сделала еще шаг внутрь.
– Сними обувь! – резко сказала женщина.
– Прошу прощения. – Констанс сняла свои простые туфли без каблуков.
– Пожалуйста, входи и садись.
Констанс положила сумочку и устроилась на стуле. Здесь было неуютно и грязновато, и она снова подумала, как бы хорошо было сейчас очутиться на Риверсайд-драйв, 891, поиграть на клавесине или почитать книгу, а не подниматься с рассветом и не ехать в наемной машине из Эксмута в Салем по поручению Пендергаста. Агент вернулся в гостиницу в четыре утра, переоделся и тут же ушел в полицию. Он заглянул к ней перед уходом, сказал что-то о происшествии на болотах, пообещал рассказать все в подробностях за обедом и попросил как можно скорее отправиться в Салем. «Твой анализ и рекомендации совершенно необходимы». Его похвальные слова, сказанные в ее адрес предыдущим утром, не выходили из головы Констанс. Он доверил ей это дело, считал его важным, и какие бы мысли ни посещали ее, когда она оставалась наедине с собой, она была полна решимости с успехом выполнить задание.
Женщина села напротив нее. Крепкая, плотная, на вид лет сорока пяти, с пышным бюстом и воинственным, выступающим вперед подбородком. Она посмотрела на Констанс с легким подозрением и заговорила с высокопарной официозностью:
– Я – Ворон Тени Салемского ковена, самого большого ковена в Новой Англии. – Она сделала странное, старомодное движение рукой, что-то вроде средневекового приветствия.
– Меня зовут Констанс Грин.
– Очень приятно познакомиться. – Женщина оглядела ее с головы до ног. – Какое чудесное платье. Покрой «принцесс», с рукавами, пышными у плеча и зауживающимися книзу. Где ты его купила?
– Оно у меня уже давно.
– А из какого ты ковена, сестра? Я считала, что знаю всех, кто практикует викку в Новой Англии, но тебя вижу впервые.
– Я не из ковена. Я не практикую викку.
Женщина удивилась, однако тут же расслабилась:
– Понимаю. Но интерес к викке у вас есть? Может, вы ищете наставника?
Констанс немного помедлила:
– Да, у меня есть интерес, но не такой, о каком вы, вероятно, подумали. Я расследую убийство.
– И какое отношение Салемский ковен может иметь к убийству? – проговорила Ворон, ее голос внезапно стал настороженным, а лицо – подозрительным.
– Вы меня не поняли. Я приехала не с обвинениями, а с просьбой о помощи.
Женщина откинулась на спинку стула:
– Понимаю. В таком случае я буду рада помочь. Вы должны понять, что ведьмы на протяжении многих веков подвергались преследованиям, про нас чего только не врали. А викка проповедует мир, гармонию и единство с божественным. Если ты белая ведьма, то ты целитель, учитель, искатель! Стоит сказать, что наша религия старше христианства на двадцать тысяч лет. – Она заговорила снисходительным тоном. – Да, мы занимаемся колдовством, но наши чары несут исцеление, мудрость и любовь. Мы не поклоняемся Сатане и не соединяемся с демонами. Сатана – это творение христиан, можете держать его при себе, а нам не надо!
Она сложила руки на груди.
– Меня не интересуют ни Сатана, ни прочие демоны, – сказала Констанс, пытаясь пресечь этот поток и сменить тему. – Я приехала, потому что хочу узнать ваше мнение о кое-каких надписях.
– Надписях, говорите? Давайте посмотрим.
Она протянула руку. Констанс достала лист бумаги, врученный ей Пендергастом, и передала женщине. Ворон взяла лист, взглянула на него.
Внезапно в комнате воцарилась ледяная тишина.
– Почему вы этим интересуетесь? – спросила женщина.
– Как я уже сказала, я расследую убийство.
Ворон тут же вернула ей листок:
– Викка не имеет ничего общего с Тайбейнскими надписями. Ничем не могу вам помочь.
– А что такое эти Тайбейнские надписи?
– Они не имеют никакого отношения ни к ковену, ни к нам. Наше кредо – «не вреди никому». Любой, кто хочет нанести вред посредством колдовства, не может считаться викканом или быть ведьмой. Уже одно только их появление здесь – загрязнение этого места поклонения – является неприемлемым. А теперь у меня есть другие дела, и я прошу вас немедленно удалиться вместе с этими надписями.
– Вы хотите сказать, – проговорила Констанс, – что понимаете смысл этих надписей? И отказываетесь объяснить его мне?
Женщина стремительно поднялась, возмущенно зашелестев юбкой:
– Дверь вон там, мисс Грин.
Констанс не шелохнулась. Она вперилась взглядом в женщину, которая зло сверлила ее глазами, тряся жирным подбородком и указывая жирным пальцем на дверь.